Читать книгу "Ветхая ткань бытия - Константин Бояндин"

Не последнюю роль в этом играли их покровители — божества, огромное влияние которых сосредотачивалось на небольших клочках земли. В их пределах они готовы были оспорить власть кого угодно из Великих Богов; за пределами очерченной ими самими границы они были практически бессильны.

На нескольких этих переживших мощные катаклизмы прошлого островках таились, вне всякого сомнения, величайшие сокровища — как материальные, так и иного рода: Унэн более в этом не сомневался. Ему, правда, было непонятно то, что Флоссы, прекрасно зная о таких местах, вовсе не торопятся их изучить. Что мешает им?

Ещё один вопрос без ответа. Хотя, если вдуматься, кто сказал, что необходимо снабдить описанием, объяснением и приручить всё, что только удаётся увидеть? Даже если многие считают именно так, это ещё ничего не означает. Скорее наоборот. То, что всем и каждому кажется очевидным и правильным, в большинстве случаев оказывается прискорбным заблуждением — порой более вредоносным, нежели любая внешняя сила…

Унэн вышел из состояния медитации, как ныряльщик за жемчугом высвобождается от недружелюбных объятий океана. Мир восприятий и мыслей, отдалённо похожий на астральный аспект таваи, был сброшен легко и небрежно. Вокруг вновь был мир обыденный, реальный, доступный органам чувств.

Была ночь.

Оглушительно пели цикады.

Непонятно, как под такой хор людям удаётся заснуть?

Унэн встал, разминая немного затёкшие мышцы, и неожиданно понял, что охрана исчезла.

И дверь уже не заперта.

Снаружи, сквозь небольшое окошко (в него не пролезла бы и голова) доносились звуки — пение, диковинные голоса музыкальных инструментов, что-то ещё. Едва ощутимо рокотали барабаны — их можно было воспринимать не слухом, а осязанием, прижав ладонь к каменному полу.

Но Унэн не зря прожил не одну и даже не две жизни, чтобы не поддаться столь очевидным соблазнам. Раз не запрещено, значит, разрешено; раз нет замка, значит, можно идти, куда угодно. В мире цивилизации это воспринималось как должное; здесь, в затерянном месте, вдалеке от привычных реалий, это было не более чем ловушкой.

Настоятель всё ещё ощущал чьё-то внимание.

«Ночь священного праздника», послышалось ему из ниоткуда. Знакомый голос. Шелест листьев, едва уловимый, на грани восприятия. «Непосвящённые осквернят праздник одним своим появлением». И всё. Шассим исчез — он не подлетал к хижине и вообще был где-то невообразимо далеко. Однако эхо его мысли Унэн смог услышать.

Хорошо, если тот, кто наблюдает сейчас за ним, не услышал того тоже…

Поупражнявшись в быстром темпе — выполнив дюжину излюбленных движений — Унэн выпил ещё немного воды и вновь уселся в дальний угол комнаты. Испытываете терпение? Ну что же, я ведь могу ответить тем же.

Его терпение было вознаграждено уже на рассвете нового дня.

* * *

Смотри, — Норруан подошёл к статуе ворона и по-приятельски похлопал ладонью по одному из каменных когтей. Морни с опаской взглянула в глаза исполинского сородича, но те оставались закрытыми. — Что-нибудь напоминает?

Ворона некоторое время думала.

— Ты имеешь в виду тот отрывок… о загадочном путешественнике?

— Верно, — кивнул Владыка. Открыл Книгу и после непродолжительных поисков указал на нужное место. — Вот. «Менвермориллидд».

Что-то вздрогнуло под потолком, и Норруан отскочил, спасаясь от посыпавшихся на голову камушков. Те падали, с глухим немузыкальным стуком разлетаясь в разные стороны. На миг приоткрылись глаза изваяния, выпуская наружу ярко-жёлтое свечение… чуть вздрогнули распахнутые крылья… когти крепче сжали неподатливый постамент… и всё успокоилось. Норруан захлопнул том и поискал взглядом ворону.

— Скажи мне теперь, что это простое совпадение, — предложил он — Мы с тобой здесь; он со своим приятелем-птицей там. Книга у меня; книга у него. Мы в состоянии читать друг про друга… и влиять друг на друга… — Норруан похлопал по Книге, и устало прикрыл глаза.

— Ты думаешь, это он? — удивилась Морни и похолодела. От мысли о том, что это может быть правдой.

— Не знаю, — ответил человек после долгой паузы. — Не уверен. Судя по тексту, он не держит книгу при себе.

— Но она же здесь! — кивнула Морни в сторону лежащего на полу фолианта. — Как он может держать её при себе?

— Если бы я знал все ответы, не сидел бы тут, — ворчливо отозвался Норруан. — Это она, без всякого сомнения. Не имеет значения, что она здесь, у меня в руках.

— А что они делают сейчас? — полюбопытствовала ворона, когда неловкая пауза затянулась.

— Не знаю, — Норруан открыл Книгу и перелистал её. — О нём более ни слова. И о птице его — тоже. Я даже не знаю, что это за птица — тут толком не объяснялось.

Может, это какая-нибудь мелочь, вроде воробья. А может быть, нет. Сова, орёл, ворон…

Он взглянул на вздрогнувшую Морни.

— Хотя нет, вряд ли это ворон, — заключил Норруан. — Возможно, я напрасно ищу совпадения и параллели. Потому что тот, кто настойчиво ищет, может, в конце концов, найти. А мне пока непонятно, как при помощи этих параллелей решить главную задачу.

— Какую именно? — не поняла Морни. — Справиться с Гостем?

— Убраться из Зивира, — поправил её Владыка. — Раз и навсегда.

И они вновь взглянули на отверстие в потолке, из которого спускалась верёвка.

* * *

— Убраться из Зивира, раз и навсегда, — задумчиво повторил Тнаммо, не нарушая сосредоточения. Где-то далеко отсюда, в малознакомом месте, раздавался голос, к которому он прислушивался уже более получаса.

Всё бы ничего — мало ли кто о чём говорит; но голос слышался из глубины металлического шкафа, марка «Крепость» — с многослойным магическим барьером. Считалось, что никакого обмена с окружающим миром изнутри шкафа быть не может. Ловушка? Возможно, но на кого стал бы ставить ловушку владелец шкафа, если совершенно уверен в его неприступности?

Тнаммо резко тряхнул головой, и крохотная птица с тремя чёрными полосками на боках принялась самостоятельно исследовать тёмные углы в кабинете Унэна. Считалось, что решётка на окне, с одной стороны, достаточно редка, чтобы не мешать движению воздуха; а с другой стороны, достаточно часта, чтобы не пропускать внутрь тех, для кого безразличны какие бы то ни было законы, установленные людьми. Летучие мыши протиснуться сквозь щели не могли. Но крохотная, с ноготь большого пальца «птица», что более недели изучала монастырь (поначалу — безо всякого чёткого плана), смогла просочиться сквозь такое препятствие.

Есть, ей, конечно, было нечего (да и незачем: ведь она не была живой в традиционном смысле этого слова); прыгать по полу в поисках букашек её заставлял таинственным образом передавшийся инстинкт. Как это могло передаваться, не знал и сам Тнаммо.

Теперь уже два места, подумал он. Первое — это Цель. Вторая — шкаф монаха. Ох, и попортил Унэн крови Девятке… да только никак не удаётся ни покончить с ним, ни привлечь на свою сторону. Второе поражение Девятки, не считая Цели.