Читать книгу "Во имя рейтинга - Сергей Мусаниф"

— Есть мнение, что камрад Приам нам больше не камрад, — сказал Гермес. — Мы сделали ему предложение, от которого он не мог отказаться, но он отказался. И послал нашу партию вместе с проводимой ею политикой тройным загибом до самого Тартара.

— За что он получит строгий выговор с разрушением вверенного ему имущества, — сказал Зевс. — Так что нашу армию возглавит камрад Агамемнон.

— Танков бы ему, — вздохнул Арес, — Ракет переносных класса «земля-земля».

— Нельзя, — сказал Гермес. — Технологическое несоответствие. Мечами обойдутся.

— Мечами долго, — сказал Арес, — но верно. Куда двинем силы в первую очередь?

— Мы должны сплотиться перед лицом надвигающихся великих событий, — сказал Зевс. — И первые, на кого мы должны обратить наше пристальное внимание, это троянцы. Не нравятся они мне.

— Я протестую, товарищ председатель! — вскочил со своего места Аполлон. — Мне лично троянцы симпатичны. И вообще, я им стены помогал строить. А вы их ломать собрались. Это полное несоответствие интересов. И несогласованность действий. И отсутствие логики. Зря мы с Посейдоном горбатились?

— Ваши шабашки на стороне меня не сильно интересуют, товарищ, — сказал Зевс. — Тот факт, что вы помогали строить какой-то город, еще не означает, что мы не можем этот город разрушить. И вообще, вам, по-моему, так и не заплатили.

— Ну и не заплатили, — сказал Аполлон. — Но я выше этого. Мне был важен сам труд. Труд облагораживает.

— От работы лошади мрут, — сказал Дионис. — Наверное, благородства не выносят.

— Почитай Маркса, — посоветовал ему Аполлон. — Поройся в первоисточниках.

Дэн

Смешно.

Гремлин способен стебаться над чем угодно.

В последнее время анимационные фильмы с его озвучкой очень популярны. Чего только стоят серии «Ахейская братва засылает послов» и «Любовь как крыса, полюбишь и Париса».

Лично мне было не до смеха. Прошел уже почти месяц с тех пор, как мы потеряли Италию, и, хотя новых потерь пока не было, этот факт не давал мне покоя.

Я аккуратно разговаривал со многими людьми — аккуратно потому, что не хотел прослыть сумасшедшим, — и выяснил, что о существовании Рима и сопутствующей ему страны помню только я один. Интересно, почему моя память выкинула этот фортель? И, быть может, все-таки что-то не в порядке со мной одним, а не со всем миром?

Порой я начинал чувствовать себя шизофреником.

Но поговорить начистоту я ни с кем так и не решился. Единственный, кто мог принять решение — мистер Картрайт, — и слушать ничего не будет о потенциальной опасности его проекта. Слишком он большие деньги в него вбухал.

А разговаривать с теми, кто не имеет права принимать никаких решений, это прямой путь к тому, чтобы заработать репутацию сумасшедшего. Так что я продолжал ходить на работу и выполнять свои служебные обязанности.

О полковнике Трэвисе все как будто забыли. Он настолько органично вписался в происходящее на мониторах, во все эти войны, интриги и предательства, что стал восприниматься как еще один персонаж древнего эпоса. Или память о нем выветрилась из мозгов так же, как и воспоминания об Италии?

Вряд ли.

Хотя лично я уже ни в чем не уверен.

Полковник Трэвис

Я не помню, какая это была по счету битва с троянцами.

Шел третий месяц войны. Иногда сражения следовали одно за другим, каждый день, иногда между ними были чуть ли не недельные перемирия.

Троянцы по-прежнему выходили в поле. На мой взгляд, лавагет не должен НАСТОЛЬКО прислушиваться к мнению басилея.

Я сидел на холме и наблюдал за битвой в оба глаза. Левый охватывал общий план, а правый выдавал по моему желанию план крупный, выводя в поле зрения основных действующих лиц.

Сейчас мое внимание было приковано к Одиссею. Слишком тщательно он целился из своего большого лука, натянуть который мог только один человек из сотни.

Обычно сын Лаэрта стрелял в стиле Аполлона, посылая одну стрелу за другой и не слишком интересуясь, куда они попадают после того, как покидают тетиву. Троянцы двигались сплошной стеной, так что промахнуться было трудно.

А сейчас Одиссей целился целую минуту, и я не сильно удивился, когда проследил направление его взгляда.

Сын Пелея дрался на пятачке пустого пространства. Мирмидонцы делали вид, что не поспевают за своим великим предводителем, но на самом деле они просто боялись подходить к нему близко. В пылу битвы Ахиллес не разбирал своих и чужих, и смерть от его меча уже нашли многие ахейцы.

Троянцы же просто бросались прочь, едва увидев атакующего монстра. Какой смысл драться с чудовищем, которое невозможно убить?

Ахиллес рубил в спину.

Сегодня он был в облегченном доспехе, без своего знаменитого щита и шлема. Пелид рубился двумя мечами и походил на взбесившуюся мельницу.

Наверное, Одиссей почувствовал себя настоящим идальго.

Он стрелял с колесницы, которой правил его возничий, молодой парень по имени Тевтон. Сейчас колесница замерла на небольшой возвышенности, лошади перебирали ногами, и Тевтон придерживал их, давая возможность прицелиться своему басилею.

Интересно, а возница знает, в кого целится его пассажир?

Первая стрела вонзилась в землю у правой ноги Ахилла. Сын Пелея ничего не заметил, он увлеченно рубил щит какого-то троянского здоровяка, не успевшего вовремя убраться с дороги.

Вопрос: как Парис попал в пятку Ахилла? Неужели неуязвимый повернулся к нему спиной? Или это Аполлон закрутил траекторию стрелы в штопор?

Если Гомер прав, то у Одиссея ничего не выйдет, по крайней мере, сегодня. Но я все равно желаю ему удачи. Надеюсь, он тщательно отравил свои стрелы.

Вторая стрела сорвалась с тетивы итакийца и срезала застежку боевой сандалии Пелида. Ахилл недовольно дернул ногой, и сандалия свалилась, обнажая уязвимое место героя.

Уязвимое ли?

Никто не знал, за какую ногу богиня держала своего сына, окуная его в Стикс. И Ахиллес отказывался отвечать на такие вопросы, даже заданные в шутку. Одиссей решил все выяснить сам.

Третью стрелу мудрый итакиец подарил троянцам.

Ахиллес не оборачивался. Он ничего не заподозрил. Одиссей достал из колчана четвертую стрелу.

Волнение в рядах троянцев, воины схлынули в стороны, как море перед Моисеем, и напротив сына Пелея выросли две закованные в броню фигуры. Я сразу узнал двурогий шлем Гектора и алый плащ Энея. У обоих были шиты. Гектор сжимал в руке копье, у Анхисида был меч.

Сражение замерло. Древние греки, которые, по словам Дэна, не были никакими греками, удивительно любили наблюдать за такими противостояниями, порою длящимися долгие часы, и на это время просто забывали убивать друг друга. Неудивительно, что с осадой они провозились долгих десять лет.