Читать книгу "Четвертый под подозрением - Хьелль Ола Даль"

— Почему?

— Элизабет — она такая. Обожает таинственность. Ты-то, наверное, знаешь. Она, например, никого не приглашает к себе домой.

Фрёлику стало не по себе. Вибеке говорила об Элизабет в настоящем времени.

— Элизабет умерла, — сказал он. — Разве Йим тебе не сказал?

Вибеке покачала головой.

Молчание затянулось. «Почему она не спросит об Элизабет? Почему не спросит, как она умерла? Что с ней случилось?» Фрёлик задумался, а потом спросил:

— Вы с Йимом живете вместе?

— Живем ли мы?.. Нет. — Она так сосредоточенно смотрела в стол, что казалось, будто ее глаза закрыты.

— Но ты передала Йиму мои слова насчет ключа. Ты знала, кто я такой, когда я пришел смотреть твое выступление.

— Мы с Йимом разговариваем — иногда. Но серьезных отношений у нас нет.

— Скорее всего, его обвинят в убийстве.

— Кого, Йима? — Вибеке по-прежнему не поднимала глаз.

— Кто-то поджег загородный дом, в котором была Элизабет.

— Когда?

— В ночь на двадцать девятое ноября. С воскресенья на понедельник.

— Поджог устроил не Йим. — Вибеке наконец подняла голову, задумчиво посмотрела на Фрёлика и сказала: — Ту ночь Йим провел у меня.

Оба долго молчали. До их слуха начали долетать шумы: звон тарелок, звяканье столовых приборов, приглушенный гул голосов.

— Ты уверена? — сипло спросил он.

Вибеке едва заметно улыбнулась:

— Конечно, уверена.

— Я насчет времени…

Она кивнула. Потом в очередной раз смущенно улыбнулась и пояснила:

— Извини, но я не хочу тебя обманывать.

Они вместе шли по улице Карла-Юхана в сторону Центрального вокзала. Фрёлик остановился на перекрестке с Киркегата и сказал:

— Мне туда.

Вибеке несколько секунд смотрела на него, а потом спросила:

— Точно?

Он кивнул. Она встала на цыпочки, коснулась губами его щеки и зашагала дальше по улице Карла-Юхана. Он смотрел, как ее гибкая фигурка исчезает в толпе, а потом и сам зашагал прочь — в другую сторону, к Киркеристен.

Он спустился в метро и поехал домой, горя от нетерпения. Добравшись, тут же бросился к машине. Счистил снег с багажника, достал скребок и лопату. Выкопал колеса из сугроба. Сел за руль, завел мотор и поехал на Третье кольцо. Повернул на Драмменсвейен и, выехав из Осло, направился в сторону Стейнсхёгде. Ему снова было не по себе; он старался ни о чем не думать и смотрел на дорогу, на заснеженные деревья. Наступила зима. В Бейнадале он повернул на Фагернес. Однако на сей раз перед его глазами уже не плясали языки пламени и длинные трубчатые кости. Только безостановочно сосало под ложечкой. И думать он начал по-новому: пересматривать каждую крошечную подробность, вспоминать произнесенные слова, пытаясь угадать, что же они означали.

Когда он затормозил перед полицейским участком, Пер-Оле Рамстад по кличке Клюква уже ждал его, как и обещал.

— Ну ты и завелся, Франк! Выглядишь так, словно только что вернулся из тренировочного лагеря.

— Мне нужно знать, кто именно видел Мерете Саннмо в Фагернесе несколько недель назад, — ответил Фрёлик.

— Я тебе верю, — сказал Клюква. — По твоему лицу вижу. Но не знаю, чем могу тебе помочь.

— Ладно, — быстро проговорил Фрёлик. — Нельзя терять времени. Вот, посмотри. — Он протянул Перу-Оле фотографию из газеты. — Сходи к своему свидетелю и спроси, не с этим ли мужчиной обедала Мерете Саннмо.

Клюква взял вырезку, внимательно посмотрел на нее и вынес вердикт:

— Слабак! Как его зовут?

— Инге Нарвесен.

— Чем он занимается?

— Покупает и продает акции на товарной бирже Осло. Он миллиардер.

— Ладно, так и быть, — сказал Клюква, возвращая Фрёлику вырезку. — Ответ утвердительный.

— Не пудри мне мозги! — взорвался Фрёлик. — Мне нужно, чтобы ты показал.

— Нет необходимости, — ответил Клюква. — Свидетель — я. Я собственными глазами видел, как Мерете Саннмо обедала в отеле с этим типом.

— Почему же ты сразу не сказал?

Клюква грустно улыбнулся:

— Ты тут совершенно ни при чем. Зато очень даже при чем моя жена и женщина, с которой мы обедали, когда я увидел ту парочку.

Фрёлик глубоко вздохнул и негромко сказал:

— Спасибо тебе, Пер-Оле! В следующий раз съездим вместе порыбачить в Веллерс. Спасибо!

Успокоившись, он поехал назад. Включил радио, стал слушать, как Джонни Кэш перепевает песню группы U2. Акустическая гитара и голос. Все. И мелодия, и манера исполнения сочетались с тем, что творилось у него на душе.

Глава 41

Франк Фрёлик снова сидел за зеркальным стеклом, только на сей раз в обществе Гунарстранны. В кабинете для допросов хозяйничал Люстад из криминальной полиции. Напротив него устроились Инге Нарвесен и его адвокат — пухлый, с лунообразным лицом под густой нечесаной шевелюрой. Судя по всему, адвокат был специалистом по корпоративному, а не по уголовному праву. Вид у адвоката и его подзащитного был мрачный, недовольный.

— Значит, вы отрицаете? — переспросил Люстад.

— То, что я обедал в отеле? Вовсе нет.

— Вы обедали один?

— Нет.

— С кем?

— Понятия не имею, как ее звали.

— А вы попытайтесь вспомнить.

— Я говорю правду! Не знаю, как ее звали. Она представилась Таней, но сомневаюсь, что так ее назвали при рождении.

— Вы совершенно правы. Какие отношения связывали вас и так называемую Таню?

— Она проститутка. Она продавала, я покупал.

— Что она продавала?

— Что обычно продают проститутки?

— Отвечайте на вопрос.

— Они продают себя.

— Вы поехали в Фагернес, чтобы заняться сексом с женщиной, которая работает официанткой в Осло?

— Мне кажется, слово «официантка» не до конца очерчивает круг ее занятий.

— Ладно, поговорим о другом. В тысяча девятьсот девяносто восьмом году у вас был роман с одной молодой женщиной. Это так?

— Возможно. Кого конкретно вы имеете в виду?

— Элизабет Фаремо. Тогда она работала продавщицей в магазине «Фернер Якобсен», где вы были постоянным покупателем. Роман начался по вашей инициативе?

Инге Нарвесен покосился на адвоката. Тот кивнул.

— Понятие «роман» очень растяжимое, — ответил Нарвесен.