Читать книгу "Та еще семейка - Алексей Макеев"

Через пару недель после конца «Золотой лилии» (здание опечатали и выставили полицейский пост), утром во дворе дома, где всего четыре месяца тому назад проживали супруги Слепаковы, появилась консьержка Кулькова.

Одетая в толстое пальто Антонина Игнатьевна медленно ходила по двору, разыскивая своего кота. Гулящего, неблагодарного, но любимого. Коты в ее поле зрения попадали — полосатые, грязно-белые, серые и пятнистые, вороватые, трусливо озирающиеся, шипевшие на бродячих псов и своих собратьев. Однако это все оказывались чужие представители помоечной фауны. Желтоглазый, угольно-черный красавец, напоминавший чумазый мазок на фоне подтаявших сугробов и мусорных контейнеров, нигде не возникал.

Бормоча проклятия неуживчивому питомцу, консьержка пересекала отдаленный участок безлюдного двора. В это же время раздался шум от выехавшего грузовика. Через секунду из-за угла ближайшего дома выехала забрызганная грязью «Газель». Не сбавляя скорости, «Газель» ударила бампером консьержку. Кулькова упала. «Газель» переехала обе ноги консьержкины, отчего они громко хрустнули, выскочила на проезжую часть улицы и пропала.

Если какой-нибудь случайный прохожий оказался бы в эту минуту рядом, он заметил бы за рулем «Газели» чернявого паренька с сощуренными глазами и окурком во рту. Но случайный прохожий отсутствовал в это раннее утро в данном месте. Надо добавить, что и впоследствии ни одного свидетеля трагического эпизода не объявилось.

Консьержка, не то живая, не то мертвая, долго лежала около тротуара, не привлекая ничьего сочувственного внимания. Наконец, волоча метлу и скребок, подошел дворник с сонной азиатской внешностью. Он наклонился над Кульковой и покачал головой.

— Ай-ай!.. Ой-ой!.. — сказал дворник. — Совсем старый бабка давить начали. Не хорошо, клянусь. Надо дохтура звать. Полиций надо приглашать… Тьфу!

Дворник отправился куда следует и заявил о случившемся.

Около неподвижно лежавшей Антонины Игнатьевны стала собираться толпа. Даже спешившие на работу выделяли пару минут, чтобы поглядеть на нее. А те, кто не особенно торопился, стояли, дожидаясь приезда «Скорой помощи» и полиции. Продолжалось это общественное соболезнование довольно длительное время. Консьержка по-прежнему лежала с закрытыми глазами, не шевелясь. Только когда между головами промелькнула постная физиономия Хлупина, она неожиданно взглянула на бывшего сподвижника и произнесла странные слова:

— Не радуйся, Генка. И до тебя доберутся.

Глаза консьержки снова закрылись. Собравшиеся поняли, что она жива. Приблизился с деловым видом и папкой под мышкой участковый инспектор. Он хотел о чем-то спросить Кулькову. Но искалеченная старуха, не глядя, пробормотала:

— Убирайся, проходимец! Взяточник!

Пришлось инспектору, немного смутившись, отступить назад. Кстати подкатила «Скорая». Все вздохнули: «Ну, вот! Может, еще спасут…»

Когда санитары переложили тело Кульковой с мостовой на носилки, она во второй раз обрела зрение. Взгляд ее засверкал подобно яркой вспышке электросварки. Она взвыла диким и страшным голосом. Потом попыталась пнуть сломанной ногой санитара. Сообразив, что последнее ей не удалось, Кулькова вытянулась на носилках и перестала дышать, после чего пострадавшую увезли.

— Эх, сердешная, — шепнула хромая старушка Анна Тихоновна знакомой из соседнего подъезда. — Как ни рассуждай, а точно наша Тонюшка была ведьмой.

Когда участковый провел опрос населения, он услышал от некой пенсионерки, что-то заметившей из окна шестнадцатого этажа, про выехавшую со двора «Газель». Он счел благоразумным признать наезд «Газели» из-за угла преднамеренным действием, повлекшим за собой гибель гражданки Кульковой.

Участковый позвонил, приехала машина от убойного отдела. Хотели оформить «несчастный случай», но участковый настаивал на своем. Капитан Маслаченко и старший лейтенант Рытьков, прибыв на место происшествия, только почесали в затылках. Никаких следов да и самой потерпевшей в наличии не оказалось.

Собрав крупицы сведений, они уехали, пообещав завести уголовное дело и соответственно его расследовать. В результате старых оперативных разработок неожиданно выяснилось: много лет тому назад Антонина Игнатьевна Кулькова отбывала срок в колонии строгого режима за организацию подпольного дома свиданий и мошенничество. Раньше за это давали серьезные сроки. А сравнительно недавно Кулькова отсидела три года за перекупку и хранение краденых драгоценностей. Муж ее, тот самый маленький старичок с темными стеклами очков, тоже в свое время сидел за подделку документов. Кроме того, в более отдаленные годы он проходил в архивах уголовного розыска как курортный шулер — игрок в преферанс и покер.

Сопоставив смерть консьержки Кульковой от неизвестной «Газели» со взрывом телевизора в ее дежурке, капитан Маслаченко начертил у себя в блокноте подобие схемы, вроде той, которую Полимеев показывал генералу Карепанову. Нарисовал женские и мужские фигурки, соединил их разными затейливыми стрелками и подписал. Побарабанил пальцами по столу. Привычка эта как бы побуждала его к принятию конкретных решений. Но Маслаченко отложил распутанные жизнью и смертью обстоятельства этой темной истории в дальний запасник памяти. Однако с неким потаенным сомнением и безмолвным вопросом.

Дмитрий Ряузов получил от полицейского начальства благодарность, денежное вознаграждение и занялся своими житейскими проблемами: подготовкой в спецучилище, работой в автосервисе.

Время от времени Маслаченко и Рытьков возвращались к «копанию» по поводу исчезнувшей смертоносной «Газели». Но — напрасно, все было глухо. Они оставляли это повисшее в абстрактном пространстве дело, пока раскрывали мотивы новых преступлений и ловили новых убийц. И все-таки опять и опять искали совершенно неизвестного и невероятного свидетеля. И чудо свершилось: свидетель словно сгустился из разреженного тумана бездоказательных предположений и умозрительных выкладок. Его обнаружила хромая старушка Анна Тихоновна.

Сидя возле своего подъезда на скамейке, где раньше было законное место Антонины Игнатьевны Кульковой, Анна Тихоновна разговорилась с каким-то рассеянно покуривавшим пожилым гражданином. Он выгуливал кудлатого песика (абсолютно беспородное, однако симпатичное создание) поблизости от того места, где обычно справлял свои нужды курносый пекинес Анны Тихоновны. После смерти хозяйки черный кот консьержки исчез, хотя муж ее продолжал жить в двухкомнатной квартире и пока еще часть жилплощади никому не сдавал. В связи с исчезновением кота пекинес Прошка чувствовал себя гораздо уверенней прежнего.

Анна Тихоновна, сидя на скамейке, заговорила на всеобщую «собачью» тему. Покуривавший гражданин оживился и поддержал разговор. Слово за слово перешли к судьбе безвременно почившей Кульковой. Пожилой гражданин не знал консьержку, но слышал о ее смерти. Вообще он не особенно напрягал память.

Тем не менее, сопоставив дни, указанные Анной Тихоновной, заявил, что, кажется, видел в день гибели Кульковой ту самую «Газель». Было, мол, это ранним утром, и был туман. «Газель» вывернула из-за угла дома, отделяющего двор от проезжей части. Потом раскочегарила, как выразился свидетель, и сломя голову помчалась в сторону Окружной дороги.