Читать книгу "Капкан на демона - Анна Владимирская"

«Нет, милая девушка, — думала Вера, вдыхая приятный аромат, — этот запах не столько элегантен, сколько наступательно-сексуален, гипнотичен. Он обволакивает, увлекает, магнетизирует. Может, в верхних нотах он и элегантен, но внутри него — скрытая нега и страсть».

— Я беру! — сказала она.

* * *

До последнего дня перед семинаром Лученко просматривала, кто зарегистрировался на сайте ресторана. Но знакомых фамилий не увидела. Наконец, настал назначенный день, люди начали съезжаться. Сам ресторан расположился за городом, среди соснового бора, в двухэтажном особняке стиля модерн. При входе сразу бросались в глаза массивная, украшенная золотом лестница и огромное, во всю стену, зеркало в золоченой раме. Гости могли рассмотреть себя в этом зеркале с ног до головы.

Удобные деревянные столы с мягкими диванами должны были располагать к долгим посиделкам с неспешной беседой. На окнах сияли витражи с изображением улиц Киева рубежа девятнадцатого и двадцатого веков, окна обрамляли бархатные шторы. Фотографии людей довоенной и дореволюционной эпохи создавали определенный настрой, уют и ощущение причастности к тому времени.

В комнате управляющего находился пульт с множеством мониторов, весь зал был снабжен видеокамерами. Лученко села в кресло и с этого наблюдательного пункта начала рассматривать входивших в зал людей. Тужилов должен был выйти из гримерной, где его угощали кофе, боржоми и коньяком.

Наконец, в большом зале ресторана «Серебряный век» собралось больше сотни человек. Вера внимательно рассматривала посетителей на всех мониторах, но Кукольника — того человека, в ком она подозревала убийцу, — среди них не было. Она не допускала мысли, что ошиблась в своих расчетах, и все же… Пусть один процент из ста, всего один маленький процентик вероятности того, что он не пришел? Лученко отвернулась от мониторов, чтобы дать отдохнуть глазам. Допустим… Допустим, с самого начала он повел их всех по ложному пути, для того и демонстрировал себя в качестве кукловода, способного манипулировать жизнью и смертью. А на самом деле не имеет к кукольному миру отношения… Мог ли он рассчитать все так, чтоб следствие и Лученко, поскольку это представление было направлено и на нее тоже, купились на подложные обстоятельства? Вера вдруг улыбнулась. Она вспомнила, как гендиректор АКУ назвал ее «живым детектором лжи». Она теперь не только психиатр, она еще и профайлер. Она действительно «живой детектор лжи» и поэтому непременно на каком-то этапе следствия поняла бы, что ее пытаются обмануть. Нет! Она права. Если бы куклы-жертвы и тема «кукольника» как некоего демона, который творит с людишками все, что захочет, не читалась так явно в этой серии преступлений, ей никогда бы не удалось выстроить цепочку умозаключений и догадок. Хотя она и жалела, что у нее не хватило времени процедить через мысленное сито поток людей, который они с Прудниковым «намыли», просматривая тех, кто вращается в мире кукол.

Неожиданно ей в голову пришла ясная, простая мысль — воспоминание.

— Конечно! — воскликнула она.

Сотрудник милиции, сидевший неподалеку и тоже глядевший на мониторы, удивленно вскинул голову.

Теперь Вера уже не сомневалась. Он опаздывает. У него есть такая черта, он совершенно не может совладать со временем!.. На их первую встречу он тоже опоздал, то есть для него это в порядке вещей. Несмотря на тончайший расчет своей преступной комбинации, он не в состоянии рассчитать, сколько времени нужно потратить на поездку из города сюда, в пригород, где находится ресторан «Серебряный век».

Успокоившись, она повернулась к монитору. Тихо произнесла в микрофон-петличку, который прикрепили на ее костюм: «Скажите Тужилову, пусть начинает свою лекцию». Ее слушали оперативники во главе с Прудниковым.

— Он здесь? — Валентин от волнения говорил с хрипотцой.

Вера слышала его прерывистое дыхание у себя в ухе, словно майор стоял рядом, хотя тот находился в служебном помещении, чтобы убийца его не заметил. Сыщик наблюдал за залом сквозь стекло коридора, соединенного с кухней.

— Не волнуйтесь, Валентин Викторович, он обязательно придет! Просто он опаздывает.

Голос ее был спокойным и уверенным. Прудников перевел дыхание и заставил себя собраться.

Тужилов начал лекцию. Прошло двадцать минут. Тут в полумраке зала волной прошло легкое шевеление: вошли двое опоздавших, мужчина и женщина. Лиц их не было видно. Тогда Лученко тихо сказала для Тужилова и группы оперов во главе с Прудниковым:

— Переходите к теме номер один.

Тимур Борисович, которого Вера заранее предупредила, ничего не объясняя, произнес:

— А теперь, друзья, от теории позвольте мне перейти к практике. Речь пойдет о довольно часто встречающемся явлении, именуемом в психиатрии социопатией. Кто такой социопат?

Зал не ответил профессору. Все ждали его формулировки.

— Социопат — разновидность психопата, патология поведения которого лежит исключительно в сфере социального, — вещал Тужилов по памяти. Он недавно открывал и перечитывал медицинскую периодику и не давал себе труда перефразировать своими словами классические формулировки. — Это индивид с клинической неспособностью к адаптации в человеческом социуме. Термин, как и диагноз «социопатия», до последнего времени редко применялся в нашей психиатрии и использовался в практике главным образом европейскими и американскими психиатрами. Однако, хочу подчеркнуть: я, друзья мои, диагностировал социопатию еще тридцать лет тому назад! — Старик забавно выпятил грудь.

— Это болезнь? — спросили из зала.

— Видите ли… Социопат представляет собой личность, чья главная черта — асоциальность. Поэтому он всегда вступает в конфликты, но не извлекает уроков из неприятных переживаний и наказаний, которые являются следствием его собственного девиантного поведения. Он лишен лояльности по отношению к обществу и окружающим, включая самых близких. Его патология заключается в неспособности себя вести, соблюдать принятые в данном социуме нормы поведения, отвечать за свои поступки и уважать чужие права. Иными словами, социопат дефективен социально.

— То есть социопат — это идиот? — снова настойчиво поинтересовались из публики.

Докладчик хмыкнул.

— Не совсем. Базовой этологической особенностью социопата является то, что, какими бы патологическими ни казались его поступки другим людям, сам он не чувствует из-за них вины. Но при этом вполне понимает, что творит. Его идиотизм, если хотите, заключен в том, что он любую ситуацию обращает в свое оправдание.

— Социопат может убить? — Это спросил уже другой, женский голос.

— Для социопата не существует привычной системы ценностей, к человеческой жизни как таковой он относится с полным пренебрежением. Психическое равновесие социопата способна нарушить любая мелочь: любой образ, запах, звук, цвет. Что-то нарушает внутреннее благополучие дефективной личности — и социопат мгновенно приходит в ярость, внешне схожую с проявлениями психоза. Вы спрашиваете, может ли он убить? Полагаю, он может совершить целую серию убийств, причем лишь с одной целью: доказать, что он умнее, хитрее, изворотливее всех тех, кто за ним охотится. Я имею в виду правоохранительные органы. Известны случаи, когда банальный психопат воображал себя этаким мессией, который освобождает мир от скверны. Чем далее прогрессирует патология, тем тверже социопат убежден, что творимое им зло на самом деле есть добро…