Читать книгу "Тройка - Степан Чепмэн"

— Наоми, это совсем не проблема. Моя мать может дать вам новые тела.

Тьма вокруг нас сгустилась и уплотнилась. Мы двигались теперь по узкому туннелю в базальтовой стене. Владения Мейзера остались позади. Тут я вдруг остановилась.

— А что будет с Алексом? — спросила я Винга. — И с Евой? Как они выйдут наружу?

— Моя мать об этом позаботится. Пойдем.

Я не сдвинулась с места.

— Ты хочешь сказать, что они остались там? Во власти Мейзера?

— Я говорю тебе, что все уладится. — Винг взял меня под локоть и повлек в туннель. — Послушай. Нам до сих пор везло. Мейзер может пристукнуть нас прямо сейчас с помощью удара молнии, так что будь так добра, иди.

Мы вошли в устье туннеля и оказались на поле из зеленого фетра. А позади нас черная базальтовая скала сверкала под лучами единственного солнца.

— Но что, если твоя мать не сможет?

— Наоми, я не собираюсь давать тебе никаких дурацких обещаний. Мы сделаем все возможное.

— Но, Винг, Алекс не захочет вас слушать. Я знаю его.

— Значит, Алекс умрет. Продолжай идти.

— Если он умрет, то я тоже не хочу жить.

— Это все выдумки.

— Алекс не послушает какого-то там ангела. Он в них не верит.

— Ну, мне очень жаль, девочка, но ситуация уже на грани. Уивер уже пошла за Евой, когда…

Я выдернула свою руку.

— Ублюдок! — выкрикнула я. — Ты думаешь, я брошу его здесь? Вот так покину, и всё? Ты же еще более больной, чем Мейзер.

Винг ухватил меня за кисть.

— Ты ничего не сможешь сделать.

— Пошли вы все! — заорала я.

И, развернувшись, бросилась назад в туннель.

Глава 16

Человеческие существа — это хитроумно устроенные куклы-марионетки. Как искусно они сделаны! Но тем не менее им приходится умирать до начала следующего представления.

ЯМАМОТО ЦУНОТОМО

АРАМЕДИКПАРАМЕДИКПАРАМЕДИКПАРАМЕДИКПАРАМЕД

Я сделаю для тебя все, что смогу, любимая! Ровно столько, сколько может сделать большая неуклюжая машина, ни больше ни меньше. (Оставили сигнал, набираем скорость, поехали.) Черные заплаты гудрона в трещинах и ямах бетонного шоссе мелькают под моими шинами в ритме биения твоего сердца, моя любимая, моя невеста. Я могу видеть на экране, как трепыхается и бьется твое сердце. Доверяй мне, Ева. Просто положись на меня. Испытай меня, моя проклятая, моя милая, моя дорогая. (Проходим печеночный жгут и систолическую подачу.) (Держись, сейчас Проедем этот переулок.) Приветствую вас на борту, Ева Неизвестная, фамилия отсутствует, группа крови А, резус отрицательный. Это твоя скорая помощь. Я постараюсь доставить тебя в ближайшую больницу. Если удастся, я довезу тебя до отделения скорой помощи общегородской больницы. Моя машина — киберфургон опытного образца для оказания срочной медицинской помощи. Меня можно запустить на место землетрясения или другого бедствия, и я смогу собирать тела граждан и рыть массовые могилы — очень полезный навык. Ты была бы поражена моей разносторонней деятельностью, если бы была способна уделить мне внимание. (Инфрасканирование показывает вторую степень поражения кожных покровов в области горла с развивающимся эхимосисом. Альфа-ритм в затылочных узлах.) Не плачь, не плачь, моя малышка, не плачь, все будет хорошо. Нет ни боли, ни раны, никакого острого стекла. Ничего нет, только прозрачный туман антивирусного порошка, который укрыл тебя белой простыней, сверкающей, будто снег, выпавший внутри меня в зеленом теплом нутре машины, блестящий на твоей коже, моя прекрасная бледная балерина в одеянии из снежинок. Ты в безопасности. Ты попала в надежные руки. Снаружи, на шоссе, над моим черным блестящим плексигласовым капотом, завывает ветер. Эти подъемы и спуски, вверх-вниз, покрылись тусклой ледяной коркой. Белые сумерки съежились над городом, как свернувшееся молоко. Обрывки газетной бумаги сминаются под моими шипованными шинами. Я еду вперед. Я вдыхаю морозный воздух через мою решетку и выдыхаю с воем через выхлопную трубу жгучую смесь двигателя внутреннего сгорания. Вой моей сирены прорезает тишину ночи. Я воображаю себе ветер, который пронзительно кричит после столкновения с моим черепаховым панцирем. Я разделяю его на две пересекающиеся аэродинамические области — их радужное слияние невидимо человеческому глазу. Мои мигалки на крыше пронзают синим светом красноватый свет ночи. Прерывистые белые линии на шоссе сверкают на переднем крыле, как хрящи бесконечного позвоночника. Но для тебя, моя драгоценная русалка, для тебя, качающейся внутри меня, время не движется, время спит. Огни люминесцентных ламп скользят по твоей зеленой коже, но ты их не замечаешь. (Пульс постоянный, слабый. Губы синюшные. Возможно мозговое кровоизлияние. Идет подготовка к трахеотомии.) Только продолжай дышать, Ева. Я буду говорить с тобой, а ты просто дыши. Не теряй со мной связь. Ты знаешь, что у меня есть? У меня имеется подробнейшая аэрофотокарта того пригорода, где я тебя подобрал несколько минут назад в семи милях от границы города. Тебя подбросило, сбило и прокатило, и ты грудью легла на разделительную полосу. Асфальт вокруг тебя был весь усыпан осколками стекла. Через несколько мгновений вокруг тебя начала растекаться красная лужа. Мое оптическое устройство определило понижение температуры тела и кровяного давления. А также степень коагуляции крови, которая вытекала из тебя вместе с жизнью. Твоя правая кисть лежала у тебя под подбородком. Ты была так изящна. В нескольких метрах валялась часть твоей левой руки. Гладкий белый голыш на ошметке красной мясистой плоти. Я собрал твои разлетевшиеся части. Твоя малолитражка врезалась в ограждение и, развернувшись, уткнулась носом в сугроб. Я отметил про себя, какие у тебя острые лопатки. Меня восхищают женщины с изящными острыми лопатками. Точное время — Одиннадцать минут после текущего календарного часа, приблизительное время на доставку в час пик — один час, что на двадцать минут меньше обычной доставки в городскую больницу, расположенную в девяти милях, и на пять минут больше предполагаемого времени смерти. Если вы можете сообщить, какое ваше вероисповедание, я буду рад поставить любую из превосходных записей религиозных ритуалов. (Частичное разложение. Текущий мониторинг указывает на истощение резерва крови. Добавлена плазма из резервуаров с тканевыми гранулами. Аневризма, сигнал тревоги. Начинаем массаж сердца.) О да, и я помню, как я вкатил тебя на мои носилки. Ты рухнула, как сломанная кукла, — глянцевые черные ботинки, красное шелковое платье, красный рот, сломанное запястье, вырванный клок волос. Я помню шипение моих трубок, что обвили тебя подобно мягким виноградным лозам. И я слышал шум на дороге, когда прорывался сквозь кордон из полицейских машин. Свет рисует белую складку у тебя на лбу между бровей, придавая тебе сердитый вид. Темные глаза. Такие глубокие. Только дыши, ради меня, Ева, дыши, пожалуйста! Это — единственное, что от тебя требуется. Ты так тихо лежишь, моя красивая. Тишина становится тобой. Подними сейчас чуть-чуть подбородок. Только один укол. Он поможет тебе дышать. (Падение кровяного давления. Уровень плазмы, вторичное предупреждение.) Я полностью опустошен, Ева, ты была моей последней каплей крови. В твоем горле стекло. Пожалуйста, не воюй со мной. Пожалуйста, не забывай дышать. (Начало удушья. Утроенная доза эпинефрина.) Не умирай все же, Ева. Пожалуйста, не умирай еще. Я еще не все испробовал. Мне известна дюжина других способов лечения. Разве ты не чувствуешь, что я дышу для тебя? Разве ты не чувствуешь, как под куполом повышенного давления ты погружаешься на дно моря, поднимающее тебя к небесам? (Экстрасистолия. Начало шоковой индукции сердца.) Чувствуй меня, Ева. Чувствуй это. Еще раз. Это. Твое сердце уже не может чувствовать? Это. Я что, должен сжечь тебя, как святую мученицу, на гриле? Пока ты не почернеешь? (Дельта-ритм исчез.) Искра. (Она ушла.) Искра, искра, искра. Она мертва. Я объявляю ее мертвой.