Читать книгу "Смерть Ахиллеса - Борис Акунин"

— Вы хорошо говорите по-русски, —кивнула головой тень. — Мне докладывали, что в прошлом вы российскийподданный. Это очень кстати. Не понадобятся лишние разъяснения. И уж во всякомслучае, не придется втолковывать, насколько значительна персона, которую нужноубить.

Ахимас отметил удивительную ясность выражений— никаких экивоков, никаких «устранить», «обезвредить» или «нейтрализовать».

А monsieur NN все так же ровно, безо всякойпаузы, сообщил:

— Это Михаил Соболев.

— Тот, кого называют БелымГенералом? — уточнил Ахимас. — Герой последних войн и самыйпопулярный военачальник российской армии?

— Да, генерал-адъютант Соболев,командующий четвертым армейским корпусом, — бесстрастно подтвердил силуэт.

— Прошу извинить, но должен ответитьотказом, — вежливо произнес Ахимас и скрестил руки на груди.

По науке о жестах эта поза означаетспокойствие и непреклонную решимость. Ну, а кроме того пальцы правой руки леглина рукоятку маленького револьвера, лежавшего в специальном жилетном кармане.Револьвер назывался «велодог» и был изобретен для велосипедистов, которымдокучают бродячие собаки. Четыре круглоголовые пульки двадцать второго калибра.Безделушка, конечно, но в ситуациях, подобных нынешней, может оказаться оченьполезной.

Отказ от выполнения заказа после того, какобъект уже назван, — самый опасный момент. В случае осложнений Ахимаснамеревался действовать так: всадить заказчику пулю в лоб и отскочить в самыйтемный угол. Взять там Ахимаса будет непросто.

При входе обыска не было, так что весь арсеналостался нетронутым — и «кольт», изготовленный по индивидуальному заказу, иметательный нож, и пружинный испанский нож. Минуты две продержаться можно, апотом на выстрелы подоспеют помощники. Поэтому Ахимас был напряжен, но спокоен.

— Неужто вы тоже относитесь к числуприверженцев Соболева? — с раздражением спросил заказчик.

— Мне нет дела до Соболева, я приверженецздравого смысла. А здравый смысл велит мне не участвовать в делах, которыеподразумевают последующее устранение исполнителя, то есть в данном случае меня.После акции такого масштаба свидетелей не оставляют. Советую вам поискатького-нибудь из новичков. Обычное политическое убийство — дело не такое ужхитрое.

Ахимас поднялся и осторожно попятился к двери,готовый в любую секунду стрелять.

— Сядьте. — Человек в углу повелительнымжестом указал на кресло. — Мне нужен не новичок, а самый лучший в вашемремесле, потому что дело очень даже хитрое. Вы это увидите сами. Но сначала яоткрою вам некоторые обстоятельства, которые избавят вас от подозрений.

Чувствовалось, что monsieur NN не привыкдавать объяснений и сдерживается, чтобы не вспылить.

— Это не политическое убийство и незаговор. Наоборот, заговорщик и государственный преступник — Соболев, которомуне дают покоя лавры Корсиканца. Наш герой замыслил не более не менее каквоенный переворот. В заговоре участвуют офицеры его корпуса, а также бывшиесоратники генерала, многие из которых служат в гвардии. Опаснее всего то, чтоСоболев популярен не только в армии, но и во всех слоях общества. А мы, двор иправительство, вызываем у одних недовольство, а у других и открытую ненависть.Престиж царствующего дома очень упал после позорной охоты на самодержца,закончившейся его убийством. Затравили помазанника Божьего, как зайца на псовойохоте!

Голос говорившего налился грозной силой, и заспиной Ахимаса немедленно скрипнула дверь. Тот, для кого двор и правительствовходили в категорию «мы», нетерпеливо махнул рукой в белой перчатке, и дверьснова закрылась. Дальше таинственный господин говорил уже спокойнее, без гнева.

— Нам известен план заговорщиков. СейчасСоболев проводит маневры, истинная цель которых — репетиция переворота. Затемон в сопровождении своих клевретов выедет в Москву, чтобы там, на отдалении отПетербурга, встретиться кое с кем из гвардейских генералов, заручиться ихподдержкой и разработать окончательную диспозицию. Удар будет нанесен в первыхчислах июля, во время смотра в Царском Селе. Соболев намерен взять членовцарского семейства под «временную опеку» — ради их же блага и во имя спасенияотечества. — В голосе зазвучал тяжелый сарказм. — Само отечествобудет объявлено пребывающим в опасности, и в нем придется установить военнуюдиктатуру. Есть серьезные основания полагать, что этот безумный прожект будетподдержан значительной частью армии, дворянства, купечества и дажекрестьянства. Белый Генерал идеально подходит на роль спасителя отечества!

Monsieur NN поднялся, сердито прошелся вдольстены, похрустывая пальцами. Держался, впрочем, по-прежнему в тени, лица непоказывал. Ахимас разглядел только породистый нос и пышные бакенбарды.

— Знайте же, господин Вельде, что вданном случае вы не совершите никакого преступления, потому что Соболевприговорен к смерти судом, в котором участвовали высшие сановники империи. Издвадцати высочайше назначенных судей за смертную казнь проголосовалисемнадцать. И приговор уже утвержден императором. Суд был тайным, но оттого неменее законным. Тот господин, которого вы сочли посредником, был одним из судейи действовал в интересах международной безопасности и мира в Европе. Как вам,вероятно, известно, Соболев — предводитель воинственной славянской партии, иего приход к власти неминуемо привел бы к войне с Германией и Австро-Венгрией.

Государственный человек остановился и сталсмотреть на невозмутимого слушателя.

— Поэтому вам нечего опасаться за своюжизнь. Вы имеете дело не с преступниками, а с высшей властью великой империи.Вам предлагается роль не убийцы, а палача. Мое объяснение вас удовлетворило?

— Допустим. — Ахимас положил руки настол. Стрельбы, кажется, не предвиделось. — Но в чем, собственно,сложность дела? Почему генерала нельзя просто отравить или, на худой конец,застрелить?