Читать книгу "Неслучайная встреча - Лариса Райт"

– Да, все хорошо. Ты молодец, – с удовольствием отвечала Маргарита.

Она следила за точными движениями ученицы и думала, что не ошиблась, когда несколько лет назад не отказалась от предложения своего старого профессора вести курс по онкологии в медицинском институте. Решение далось нелегко.

Алиса тогда еще училась в начальной школе и требовала повышенного внимания. Все время ныла, хныкала и капризничала, требуя развлечений и подарков, которыми родители обязаны были скрасить ее все еще безутешное горе от их развода. Игрушки и развлечения, естественно, выпадали на долю мужа, который, появляясь в городе раз в полгода, мог себе позволить быть папой-праздником. Маргарите же доставались нытье и бесконечные жалобы, от которых она в конце концов так устала, что приняла решение не увеличить свое присутствие дома, а еще больше его ограничить, чтобы ребенок научился дорожить теми редкими минутами общения, которые мать может подарить. То ли это возымело действие, то ли Алиса просто подросла, то ли сыграло роль ее увлечение музыкой (она упросила записать ее в музыкальную школу и с удовольствием проводила там большую часть дня, выжимая все соки из преподавателей), но хныкать дочка со временем перестала.

А Маргарита начала получать настоящее удовольствие от новой работы. Помимо захватывающего общения со студентами, у нее появился реальный шанс приглашать молодых специалистов на практику в свою больницу, каждый раз лелея призрачную надежду, что кто-нибудь останется. Чаще всего надежды действительно оказывались призрачными. Молодежь, если и впечатлялась именно онкологией, начинала грезить о великих свершениях и о работе не где-нибудь, а непременно в Москве, и не просто в какой-то больнице, а ни больше ни меньше чем на Каширке. В таких случаях Маргарита даже жалела об исчезнувшем из практики обязательном распределении. Большинство хотело распределиться посолиднее, а видящие себя в родном городе и желающие служить его жителям попадались редко. Но когда попадались, Маргарита их замечала, вцеплялась мертвой хваткой и обрушивала на них такой мощный поток своих знаний и обаяния, из-под которого те оказывались просто не в состоянии выбраться и готовы были отдать что угодно за то, чтобы эта чудесная женщина и блестящий врач взяла их под свою опеку.

Карина как раз из тех редких экземпляров, в ком призвание заглушает все остальное. Из-за таких одаренных, отмеченных особой печатью молодых людей Маргарита и надрывалась каждые полгода, читая курс очередным слушателям и вылавливая из общей массы внимательные глаза. Чутье не подводило. С ее подачи в больнице уже работали четыре молодых многообещающих врача. Не так уж и много за семь лет, но в этой профессии лучше пара талантливых докторов, чем десяток посредственных. Карина обещала стать пятой в этом списке. И по тому, как уверенно она справилась и со своим волнением, и с поставленной перед ней сложной задачей, Маргарита поняла, что все получится.

– Умница! – похвалила она ученицу, когда они вышли из операционной. – Иди домой, отдыхай. Ты заслужила.

– А можно я останусь? – Огромные, внимательные глаза с трепетом смотрели на заведующую.

– Хочешь остаться? Это не обязательно. Здесь сегодня справятся без тебя.

– Но ведь врач должен следить за состоянием своего больного. – Маргарита услышала в голосе девушки упрямые нотки и почувствовала, как гордость за ученицу достигает в ее душе огромных масштабов.

– Оставайся, – улыбнулась она. – Скажешь в реанимации, что я назначила тебя курировать эту пациентку.

Заведующая снова вышла в коридор и решительно направилась к четвертой палате. Часы показывали начало второго, и это означало, что после тяжелого разговора еще будет достаточно времени, чтобы разобраться с документами и вернуть перевернутое состояние духа (а в том, что после разговора с Ильей оно станет таковым, женщина нисколько не сомневалась) в более или менее подходящее для того, чтобы не испортить Вадиму обед. Она уже прошла половину пути, погруженная в мрачные мысли о том, как лучше сообщить мальчишке ужасную новость (если, конечно, у такого сообщения вообще могли иметься лучшие и худшие варианты), когда ее окликнули коротко и нервно:

– Доктор?

Маргарита обернулась. По коридору семенила мать только что прооперированной пациентки. Врач пошла к ней навстречу и поспешила успокоить женщину:

– Не волнуйтесь! Операция прошла без осложнений. Если не произойдет никаких неожиданностей, через сутки-двое мы переведем Сашу в палату, и вы сможете ее увидеть. Впрочем, подождите, если хотите. Ее сейчас будут поднимать в реанимацию, так что посмотрите краем глаза. Но она пока еще спит.

– Спасибо. Спасибо большое. А я все сидела, сидела, вышла только мужу позвонить, у вас же нельзя тут громко разговаривать, а он у меня плохо слышит. Думала, еще не закончилось, гляжу: вы идете.

– Все хорошо, – повторила Маргарита. – Не переживайте.

– Да, – встряла в разговор бойкая, исполнительная, но не слишком дальновидная и слегка беспардонная операционная сестра Шурочка. – Карина Вагизовна – просто молодчина!

– Карина Вагизовна? – озадаченно переспросила женщина, и прежде, чем заведующая успела среагировать, Шурочка восторженно продолжила:

– Ну да! Студентка наша, она ведь операцию делала.

Маргарита мысленно схватилась за голову. Вот что делать с такими, как Шурочка? Незаменимая операционная сестра, но вместо языка – помело. Уволишь такую, а лучше ведь не найдешь: чтобы и работу любила так же, и на зарплату не жаловалась, и рот на замке держать умела. «Много ты, Маргарита, хочешь. Ох, много», – мысленно попеняла себе врач и приготовилась держать оборону. И вовремя, так как именно в эту секунду благодарное лицо женщины превратилось в гримасу смертельно обиженного человека, а онемевшие на мгновение губы снова обрели способность говорить и ядовитым шепотом, грозящим перейти в визг, произнесли:

– Сту-у-у-дентка?

– Карина – блестящий врач. Она проводила операцию под моим непосредственным руководством.

– Под вашим руководством, но не вашими руками! – тут же возмущенно парировала женщина, и испуганная Шурочка, почуяв грозу и осознав, что натворила, предпочла оставить Маргариту одну на поле боя. Заведующая, впрочем, сражаться была не расположена. Глупо идти в атаку, заранее зная ее исход. В душе она прекрасно понимала настроение гневно сверкающей глазами женщины. Ее ребенка оперировал не тот, кто должен был, и все остальное рядом с этим фактом меркло и становилось бессмысленным. Бесполезно сейчас говорить, что Карина – прекрасный хирург, незачем уповать на то, что Маргарита сама когда-то была студенткой, и если бы ей не давали практиковать, из нее никогда не получилось бы то, что получилось. Все слова исчезнут в пропасти горя и недоверия матери. Она останется глухой к любым доводам, и единственное, что со временем заставит ее прозреть, будет выздоровление дочери. А этого счастливого мгновения придется подождать.

Защищаться и каяться Маргарита тоже не хотела. Считала это нечестным ни по отношению к себе, ни по отношению к Карине. Она поступила правильно, поэтому извиняться ни к чему.