Читать книгу "Прекрасные господа из Буа-Доре - Жорж Санд"

Сурделина играла музыку сонливую и приятную, и под ее звуки пастух задремал. Тогда показался почтенный старец, ищущий что-то с треногой даже в карманах спящего и в шерсти баранов. У него была такая обильная борода, волосы и столь густые белые брови, что сначала не узнали, кто же исполняет эту роль, но когда он стал декламировать стихи, выражая предмет своего страдания, все разразились радостным смехом, обнаружив гасконское произношение Адамаса.

Этот безутешный старик гонялся за судьбой, которая похитила у него его юного хозяина, обожаемого ребенка его господина. Пастух, внезапно проснувшийся, спросил его, что он желает. Между ними происходит вольный диалог, где повторяется много раз одна и та же вещь, та, которая, по мнению Адамаса, имела преимущество заставить зрителя почувствовать то, что ему нравилось называть узлом пьесы.

Пастух помогал старику в его поисках, и они отправились атаковать небольшой форт, расположенный в глубине театра, этот форт был именно тем, который некогда захватил маркиз на вершине замка Сарзо, когда страшный великан, одетый фантастическим образом, оказал сопротивление их намерению. Этот великан, роль которого играл Аристандр, выражался слогами на неизвестном языке. Поскольку он объявил себя неспособным запомнить даже три слова, Люсилио, который очень хотел помочь Адамасу в постановке его сочинения, разрешил исполнителю произносить наобум бессвязные, лишенные смысла слоги; достаточно было того, что он имеет устрашающий вид и удивительный голос. Аристандр придерживался очень хорошо этого предписания, но поскольку Адамас оскорблял его и провоцировал самым активным образом, обзывая его людоедом, чудищем, страшилищем, славный великан, желая не запнуться, позволил вырваться на настоящем беррийском наречии проклятьям столь ужасным, что пришлось поторопиться убить его, чтобы воспрепятствовать негодованию собравшихся.

Эта сцена очень не понравилась Флориалю, который не был храбрым, и который с легкостью перемахнул через рампу из свечей, чтобы найти убежище в ногах своего хозяина.

Когда это чудище растянулось во весь рост от доблестной деревянной шпаги Адамаса, маленький форт обрушился как по волшебству, и стало видно появившуюся на его месте сивиллу. Это была мавританка, которой доверили прекрасные ткани Востока и которыми она была задрапирована с большим вкусом и поэзией. Она была очень красива, и ее приветствовали горячими аплодисментами.

Бедная мавританка! Выросшая в неволе и доведенная до изнеможения гонениями, счастливая затем под соломенной крышей и при очень скромной работе под защитой бедного священника, это было впервые в ее жизни, когда она видела себя богато одетой, принимаемой с любовью богатыми людьми, которые аплодировали ей за ее изящество и ее красоту без оскорбительных мыслей. Она не поняла сначала, она боялась, она хотела убежать. Но Адамасу кстати послужили пять или шесть слов испанских, которые он знал, чтобы ее успокоить и дать понять, что она нравится.

Мерседес искала глаза человека, который интересовал ее больше всех среди публики, и увидела почти рядом с собой Люсилио, который тоже аплодировал. Пламя брызгало из ее черных глаз, затем, испугавшись этой молнии счастья, в котором она не отдавала себе отчет, она опустила свои длинные ресницы, которые очерчивали бархатистые тени на знойных щеках. Ей снова зааплодировали.

Когда она воспряла духом, она запела по-арабски, после чего она дала ответы на вопросы старого Адамаса. Затем после спора в пантомиме, сопровождаемой музыкой, она обещала ему ребенка, которого он искал, при условии, что он выдержит еще испытание сражением со страшным драконом из волоченой бумаги, который прибыл в театр, извиваясь и изрыгая пламя.

Бесстрашный Адамас, решившийся на все, чтобы вернуть в отчий дом ребенка своего хозяина, устремился навстречу дракону и проткнул его своим непобедимым мечом, когда дракон порвался, как старая перчатка, и красивый Марио вышел из его утробы, одетый Купидоном, то есть в атласе розовом и золотистом с вышитыми цветами, голова его была увенчана короной из роз и перьев, лук в руке и колчан на плече.

Превращение ребенка в Купидона в чреве дракона нам непросто понять в сценарии, написанном Адамасом, но, кажется, оно было воспринято как очень приятное, потому что это появление имело самый большой успех. Марио произнес приветствие, восхваляя своего дядю и его друзей, и сивилла предсказала ему самую высокую судьбу. Затем из кустов стали появляться разные диковины: рог изобилия, наполненный цветами и конфетами, которые мальчик бросал зрителям; портрет маркиза, который Марио с благоговением поцеловал, наконец гербовые щиты, раскрашенные по транспаранту, один с гербом Бурон дю Нуайе, другой с гербом Буа-Доре, расположенные рядом под венком, откуда бил маленький фейерверк в форме сияющего солнца.

Попутно скажем несколько слов об этих гербах маркиза. Они были очень интересны, так как были придуманы лично Генрихом IV. В стиле геральдических книг их описывали так: «От устья десница, движимая золотой тучей, держащая шпагу острием вверх, возглавляемая тремя курицами с серебряными диадемами». То есть «герб на красном фоне, в середине которого правая рука является из золотой тучи, держа шпагу острием вверх по направлению к трем курицам в серебряных коронах. Вокруг герба девиз: „Все таковы предо мною!“»

Если бы кто-нибудь вспомнил, как наш славный Сильвен был произведен в маркизы, то девиз эмблемы можно было перевести так: «Перед этой рукой нет врага, который не обнаружил бы сердца курицы».

Дивертисмент был встречен аплодисментами и приветственными возгласами. Маркиз плакал от удовольствия видеть очарование своего сына и старание Адамаса. Отведали сладостей, оспаривали ласки Марио и расстались в одиннадцать часов, что было довольно поздно для деревенских привычек того времени.

На следующий день была охота на птиц. Лориана непременно хотела, чтобы Марио принял участие, она одолжила ему свою маленькую белую лошадь, которая была доброй и умной, а сама храбро поехала на Росидоре. Маркизу хватило запасного парадного коня. Охота была безобидной, как и подобало персонажам, которые были героями. Марио получил столько удовольствия, что Люсилио опасался, чтобы не подвергалась слишком большому упоению эта юная голова, и чтобы он не сделался больным или безрассудным. Но мальчик показал, что у него прекрасное телосложение, он развлекался всеми этими новыми вещами и в то же время не слишком ими упивался, при малейшем обращении к его разуму он приходил в чувство и слушался с ангельской кротостью. Его нервы не были перевозбуждены, и он входил в счастье, как в рай любви и свободы.

Ужин этого второго праздничного дня снова собрал в Брианте друзей, правда, на следующий день праздник был устроен для вассалов: пантагрюэльская еда и танцы под старыми ореховыми деревьями ограды; был устроен также, под руководством Гийома д'Арса, тир для аркебузиров. Марио предложил для ребят поселка соревнования по бегу и праще. Он показал ловкость и сноровку, которые наполнили его конкурентов восхищением. Никто не мог и мгновения помыслить оспорить у него приз, поэтому он скромно удалился с соревнований, чтобы дать возможность справедливо заработать приз другим.

Некая церемония одновременно простодушная и претенциозная, довольно умилительная по существу, завершила празднество. В центре садового лабиринта поднималась маленькая постройка, крытая соломой. Маркиз называл ее дворцом Астреи. Туда отнесли бедные одежды, грубые и залатанные, которые были надеты на Марио, когда он впервые вступил в замок своих предков. Там составили подобие сельского трофея со скромной гитарой, которая служила ему для добывания средств к существованию во время странствий, и все это развесили внутри хижины, с гирляндами из листьев и с надписью, где можно было прочитать под датой этого памятного дня эти простые слова, выбранные и каллиграфически написанные Люсилио: «Вспоминай, что ты был беден!»