Читать книгу "Дамские пальчики - Ольга Лазорева"

«Интересно, что Ник подарит мне? – улыбаясь, думала я. – Хоть он и ворчал, что это католический праздник, а мы люди православные, но как ни крути, это День влюбленных, и так приятно лишний раз признаться друг другу в любви».

14 февраля я тщательно убрала квартиру, приготовила изысканный ужин, надела вечерний наряд. Так хотелось праздника! Ник приехал в половине четвертого. Он вошел в коридор сияющий, раскрасневшийся с мороза с огромным букетом красных роз и какой-то большой кованой штукой. Я даже вначале не поняла, для чего она.

– Вот, подставка для твоей вазы, – радостно сообщил Ник, заходя в комнату.

У меня на полу стояла огромная стеклянная ваза. Я в нее насыпала сухие розовые лепестки. Материалом, конечно же, служили те цветы, которые постоянно дарил мне Ник. Ваза была заполнена лепестками почти на две трети. Иногда я капала в них розовое масло, встряхивала, и комната надолго наполнялась тонким сладким ароматом. Этому секрету меня научила русская гейша Таня Кадзи.

Ник устроил подставку на полу и опустил в нее вазу. С размером он угадал. Окружность вазы совпадала. Подставка состояла из двух кругов, скрепленных изогнутыми полосками, заканчивающимися лапками. Крепления были замаскированы коваными бантиками. Один круг поддерживал дно вазы, а второй опоясывал ее середину. Металл был запатинирован под старинную бронзу. Все вместе выглядело очень красиво и необычно. Тонкое прозрачное стекло с виднеющимся сквозь него ворохом бордовых, тускло-розовых и темно-красных лепестков, поддерживали и опоясывали матово поблескивающие состаренной бронзой кованые полоски. Я замерла в восхищении.

– Потом сделаю еще и подсвечник в таком же стиле, – сказал Ник. – Тебе нравится?

Я, наконец, обрела дар речи и бросилась целовать его и благодарить.

– В букете открытка, – тихо сказал Ник.

И я занялась розами. Развязала нарядный алый бант, сняла упаковку и достала открытку.

Ты – волшебство, моя страна.

В ней пропадаю, уходя

От жизни. И теряю я

Себя.

Там истина – любовь.

И там возможен миф любой.

И каждый миг там я – с тобой.

Моя волшебная страна,

Мечтой наполнена она…

Зачем же возвращаться – в жизнь?

Прочитав эти строки, я удивилась их минорному настроению. Ник смотрел на меня, не отрываясь. Его глаза были грустными. Я поставила розы в вазу, еще раз поблагодарила его и поцеловала. Мы отчего-то почувствовали странную неловкость. Но когда он развернул мой подарок, сразу начал листать книгу, восхищаясь ковкой и быстро говоря мне о том, как это сделано и что применял кузнец для создания такого оттенка металла, то неловкость мгновенно исчезла. Ник загорелся, возбудился и без конца целовал меня, когда отрывался от созерцания фотографий. Потом он открыл мой фотоальбом.

– Это где ты нашла такую прелесть? – восхитился он, разглядывая снимок кованой ржавой ограды в виде заостренных копий на волнообразной решетке. – Это старинный стиль. Но как красиво! Где это, малыш?

– На кладбище, – усмехнулась я. – В Донском монастыре.

– Там же нельзя фотографировать! – удивился Ник.

Я, смеясь, рассказала ему эпизод с охранником. Он тоже начал смеяться. Потом отложил альбом в сторону, взял мое лицо в ладони и глубоко заглянул в глаза.

– Умница моя, – нежно прошептал он и припал к моим губам.

Это было настоящее безумие. Никогда мы так не бросались в страсть. Впервые в жизни я потеряла всякое представление о действительности, это был самый настоящий параллельный мир. И когда Ник потерял сознание, я по-настоящему испугалась. Он лежал на кровати, бледный, почти бездыханный, с закатившимися глазами. Я сбегала на кухню, трясущимися руками открыла ампулу с нашатырным спиртом и метнулась обратно в комнату. Но Ник уже пришел в себя. Он с трудом поднял веки и глянул на меня так, словно прощался навсегда. Нашатырь понадобился мне. Когда я напоила Ника зеленым чаем с травами, он вновь начал целовать меня, но я отстранилась.

– Малыш, – тихо сказал он, – я себя отлично чувствую. Просто что-то голова закружилась. Видимо, переутомился в последнее время. Я пока очень устаю в кузнице, но оторваться от работы не могу. Хочется ковать еще и еще. Я делаю все, что мне поручают, и даже сверх того. Мастер мной очень доволен. И еще успеваю левые заказы выполнять. Кроме этого, начал делать тебе подсвечник. Вначале эту подставку закончил и сразу начал.

– Да, и еще на меня столько сил уходит! – всхлипнула я. – Нужно прекращать заниматься любовью в таком количестве. Мы просто оба сошли с ума.

– Не могу, не плачь, пожалуйста! – тихо ответил он. – Если я отдаюсь чему-то, то до конца, до самого донышка. Таков уж я! И ты должна это понимать, ты же сама человек творческий. Как, кстати, твои рассказы?

– Двигаются потихоньку, – ответила и улыбнулась сквозь слезы. – Давай спать! Тебе ведь завтра снова рано вставать.

– Да, в шесть. Поднимешь меня?

– Конечно, солнышко.

Я поцеловала его висок с выбившейся пушистой прядкой и прижала к себе. Ник вздохнул и улегся удобнее, устраиваясь у меня на плече. Он почти сразу провалился в сон. Я слышала это по его глубокому ровному дыханию. А я еще долго лежала, нежно поглаживая его волосы, и думала о том, что необходимо срочно менять наши отношения. Я понимала, что оптимально в нашем случае – реже встречаться. Но эта мысль казалась мне невыносимой.

После Дня всех влюбленных мы не виделись больше недели. Это я под самыми разными предлогами откладывала нашу встречу. Решила, что Нику необходимо отдохнуть. Его обморок все еще казался мне чем-то не вполне нормальным. Я даже навела справки у знакомого врача. Но оказалось, что это не такое уж редкое явление во время бурного и продолжительного секса. Как объяснил мне врач, много крови приливает к члену, и если с системой кровообращения не все порядке, то вполне возможны такие обморочные явления.

– Пусть проверит давление, – посоветовал он мне на прощание, – не исключено, что у твоего друга вегетососудистая дистония. Сейчас это довольно распространенное явление среди молодежи.

И я немного успокоилась. Но все равно решила для себя, что мы будем видеться не чаще трех раз в неделю. Вот если бы мы могли воздерживаться от секса, то можно было встречаться хоть каждый день. Но как только Ник входил в коридор, то я сразу видела по его глазам, что как бы он ни устал в кузне, при виде меня думает лишь об одном. К тому же он оказался невыносимо ревнивым. И если я начинала приводить уважительные причины, почему он сегодня не должен ко мне приезжать, то Ник всегда начинал подозревать меня в измене и тут же говорил мне об этом в очень резких выражениях. Из-за этого мы ссорились чаще всего. Ник как-то сказал, что если мы когда-нибудь разойдемся, то в этом виновата будет только его ревность. Он даже прислал мне по почте стихотворение, которое наводило на размышления.

Ты видишь сталь в моих глазах,