Читать книгу "Замри и прыгни - Наталья Нечаева"

В голове Владимира Георгиевича, видимо, снова промелькнула искра разума, потому как спорить и упираться он не стал. Пробормотал лишь себе под нос, неразличимо, но злобно, что-то типа: «Вы у меня все в ногах ползать будете».

«Шестерка», пыхнув синим выхлопом, умчалась наводить порядок дальше, а постовой, подталкивая задержанного в спину той же самой дубинкой, важно пошагал вперед, к ближнему углу, где размещался райотдел милиции.

Поначалу Рыбаков шел почти прямо и даже достойно, ощущая себя отважным контрразведчиком, застигнутым при выполнении опасного боевого задания, потом вдруг в голове у него снова щелкнуло, и он решил совершить побег из-под стражи. Прижал подбородок к груди, стреляя затуманенными глазами по сторонам, примерился и, отчаянно и пьяно ухнув, сиганул башкой вперед, прямо в освещенную витрину булочной, для верности выставив в качестве тарана сведенные кулаки в наручниках.

Милиционер, не ожидавший такой прыти, среагировать не успел.

Большое намытое дождем окно, словно отозвавшись эхом на возглас Рыбакова, тоже громко ухнуло, зашуршало, возник длинный мелодичный звон, празднично-хрустальный, словно под веселым ветерком заплясали новогодние льдинки на городской елке, и тут же все перекрыл острый, режущий уши шум падающих пластов стекла, тяжелых и грозных.

* * *

Последний осколок, острый, узкий, с длинным, как карликовый ятаган, хищным носом описал странную кривую дугу и воткнулся в линолеум прямо под подоконником.

Зоя, не мигая, уставилась на россыпь разновеликих стеклышек, усеявших пол. Передернула плечами, отгоняя мгновенный страх, вопросительно перевела глаза на подругу.

— Фу ты, черт! — Рита тоже зябко поежилась. — Перепугалась… Тихо же было, откуда такой ветрище поднялся?

Ветер, и в самом деле, возник совершенно неожиданно. Только что в открытое окно кухни, где женщины изрядно накурили, шел мирный свежий воздух, по-майски теплый, с горчинкой распускающихся почек. И вдруг — внезапный, необузданный порыв, словно взрывная волна, влетел в окно, сорвал со стола тонкие кофейные чашки, опрокинул розетку с воздушным печеньем, метнулся в закрытую дверь, долбанув легкую фанеру о стену, и тут же ринулся обратно. Напоролся на открытую фрамугу, грохнул по ней мощно и бесшабашно и унесся в ночь, зацепив длинным холодным хвостом тонкое стекло. Оно-то, не выдержав напора, и разбилось…

Женщины пару минут посидели в неподвижности, приходя в себя после странного катаклизма, потом Рита встала и, стараясь не наступить на осколки, закрыла оставшуюся целой вторую раму. Тут же в нее снаружи нагло и требовательно снова ударил ветер. Окно взвыло, но выдержало. Стало тихо, но уже через секунду из глубины квартиры послышалось низкое противное завывание: смерч, облетев дом, теперь рвался в открытую форточку спальни.

Зоя кинулась туда, да поспела лишь к концу короткой и звонкой капели рассыпавшегося стекла…

— Вот она была и нету, — усмехнулась Рита, сгребая веником колкие остатки недавнего окна.

— Ты о чем?

— О жизни. Моей и твоей. Но ничего. Осколки соберем и выбросим, чтоб и воспоминаний не осталось! — Она зло прихлопнула веником стекляшку, пытающуюся соскользнуть с пластмассового совка. — А стекла вставим новые! Чистые, прозрачные. А лучше — вообще на стеклопакеты поменяем. Новая жизнь — значит, все новое!

Рита рывком опрокинула совок в мусорное ведро, осколки жалобно тренькнули, и в ту же секунду так же неровно и неуверенно, словно вторя, тренькнул дверной звонок.

Женщины застыли, переглянувшись. Снова обеих накрыла волна немого страха, непонятная и жуткая.

— Кого черти принесли? — тихонько спросила Рита. — Может, соседи?

— Скорее всего, — осторожно согласилась Зоя, — услышали шум и прибежали.

К двери Рита не подошла — подкралась, словно опасаясь, что там, на лестнице, услышат ее тихие шаги. Постояла, прислушалась.

Звонок снова пискнул, робко, единожды.

— Кто там? — шепнула женщина. И уже громче, словно прочищая горло от сдавившего его страха. — Кто?

— Ритуль, открой, дело есть!

Голос, раздавшийся из-за двери, совершенно явно принадлежал Льву Давыдовичу Черному.

— Ну? — Настроение у Риты мгновенно переменилось на наступательное. — Что не спится, Лев Давыдович? — саркастично вопросила она, открывая замок. — Поздно ночью к одиноким женщинам… Что люди скажут?

— Да ладно тебе ерничать! — отмахнулся Лева, переступая порог. — Вопрос решить надо. Чтоб ты потом опять меня гнобить не начала.

Зоя молча стояла в проеме коридорной двери.

— Кстати, вас обеих касается. Вам и решать. — Лева бережно отодвинул с дороги Риту, защелкнул дверь, извлек из-под полы плаща две чайные розы, одновременно вставил в женские руки.

— Может, чаю? — растерянно спросила Зоя, автоматически втянув ноздрями нежный сладкий аромат цветка.

— Какой чай? — взвилась Рита. — Час ночи!

— Чаю, Зоенька, спасибо, — не обратил внимания на Маргаритину реплику Лева. — На улице такой ветрище, насквозь продул. Пока от машины до подъезда добежал.

Он вошел на кухню, углядел разбитое окно с одиноко торчащим в углу рамы косым острым осколком, перевел глаза на неубранную еще с пола посуду, разбросанное печенье.

— Гуляем? Никак гостей принимали? И до мордобоя дошло? Весело! Или вы тут с привидениями сражаетесь?

— Ветер же, — пробормотала Зоя. — Мы сидим, а тут вдруг как рванет… И все вдребезги. И в спальне тоже.

— Чего пришел? — резко спросила Рита. — Еще что-нибудь учудил?

— Грубо, Маргарита Сергеевна, — укорил Лева. — Грубо. Вам не идет. А учудил — да. Но не я.

— А кто? — в один голос спросили женщины.

— Да благоверные ваши. Оба. Не вынесли нечеловеческих перегрузок. Таких не берут в космонавты, — закончил он весьма удрученно.

— Что с ними? — снова вместе, как многолетний спевшийся дуэт, выдохнули подруги.

— Ситуации разные, конец один, — трагическим голосом произнес Черный.

— Лева, кончай жилы тянуть! — потребовала Рита.

— Да, Лев Давыдович, говорите уже, — просительно поддержала Зоя.

— Чего говорить? Оба в ментовке отдыхают. Правда, в разных отделениях, — доложил гость. И предупреждая грозный окрик, уже срывающийся с губ Маргариты, ускорил темп: — Распопов устроил драку с гаишниками, когда те приехали по вызову владельца «вольво». Взяли пробу, он пьяный вдрабадан. А Рыбаков… Еще хуже, его милицейский патруль прямо в луже подобрал. Так он стал им рассказывать, что его избили, обокрали да еще и машину угнали. Ну в отделение повели, а он по пути сбежать решил, да направление не рассчитал, витрины не увидел, так через нее в магазин и вошел. Теперь весь порезанный, заштопанный отдыхает в вытрезвителе. Вот я пришел спросить, что с ними, горемычными, делать? Забирать? Или пусть до утра за казенный счет отсыпаются?