Читать книгу "Эромахия. Демоны Игмора - Виктор Ночкин"

Снова поля и снова лес, река, мостик. И неизменно — Игморский замок впереди, башни, с которых видна эта земля, все ближе, все выше возносятся к белым нежным облакам.

Под вечер вышли к замку. Ровное пространство у подножия холма, которое прежде лежало в запустении, теперь было ухожено и заполнено удивительно правильными рядами крестов. Похожие друг на друга, сработанные одними и теми же каменотесами, могильные знаки окружали Игморский холм. Их разделяли посыпанные песком дорожки, выложенные по краю белыми камешками. Перед каждым крестом — огражденная площадочка, чтобы родня могла постоять здесь, отдавая долг памяти покойному. Но невзирая на эту предусмотрительность, кладбище было пустынно, никто не явился проведать мертвецов.

Ридрих остановился, осматривая замок — теперь для этого нужно было запрокинуть голову. Игмор высился над равниной — могучий, зловещий, непоколебимый. Крепость выглядела еще более мрачно на фоне проплывающих над башнями облаков — трепетно-розовых в лучах закатного солнца. Округа была окутана кладбищенским покоем, как и вся земля, которую можно охватить взглядом с башен Игмора. Живые — в домах, мертвые — на кладбище у подножия холма. Его милость барон желает властвовать и над живыми, и над мертвыми, все послушны его слову. Живые — подчиняются его закону. Мертвые — лежат там, где указал Игмор. Игмор — выше всех!

— Ну что, — обернулся к спутнице бродяга, — на штурм?

Ласса дунула, выпятив нижнюю губу, — волосы взлетели, девушка улыбалась. Как показалось Ридриху, улыбалась ободряюще, как будто желала поддержать его. Неужели он так скверно выглядит? Turpe senex miles…[92]Бродяга вздохнул и первым ступил на песок, устилающий дорожку, — как Одиссей на щит, брошенный в прибой у троянского берега… Ласса уверенно зашагала следом.

Из-за вереницы крестов к ним вышел кладбищенский смотритель — костлявый долговязый тип в темном камзоле. В руках сторож держал рогатку, у пояса болтались тушки подстреленных птиц и плоская сумка.

— Кто таковы?

— Музыканты, — пояснил Ридрих. — Званы его милостью петь и плясать в замке.

— А-а… — протянул долговязый. — Верно, нынче господин Игмор пирует с епископом.

Взгляд сторожа задержался на Лассе, он вроде собирался что-то сказать… но передумал, махнул рукой и побрел прочь. Свернул с дорожки, сунул за пояс рогатку, вытащил тряпочку и принялся стирать с креста птичий помет. Возможно, ему было жаль Лассу. Возможно, он хотел предупредить о странностях барона, но все же смотрителя куда больше занимали проблемы мертвецов, нежели заботы живых. Возможно также, что для него Ласса уже была будущей подопечной и он раздумывал, где поставить новый крест.

Путники побрели между могилами к замку. На крестах мелькали имена, которые Ридрих помнил с детства, — Лоренеты, Гайсы, Торквельды… Вот они лежат у подножия холма. Игмор — выше всех.

* * *

Путники поднялись на холм. По дороге Ридрих разглядывал новые укрепления замка. Игмор казался совершенно неприступным — вблизи это становилось еще более очевидно. Вход охранял вновь выстроенный бастион, по парапету, за зубцами, расхаживали солдаты, звякая при каждом шаге тяжелой броней. Когда Ридрих с Лассой подошли к воротам, створки, скрипя, распахнулись. Четверо латников стояли в портале, поджидая гостей. Старший поднял ладонь, приказывая остановиться.

Пришельцы послушно замерли, солдаты обыскали их, особенно старательно — Ридриха. Отобрали нож, который он носил за голенищем, и потребовали снять чехол с лютни. Лассу обыскивали не столь тщательно: девушка вряд ли могла пронести под скудными одежками серьезное оружие. Ридрих попытался пошутить — мол, он думал, на девчонку бравым воинам смотреть приятнее, а здешняя стража, оказывается, больше глядит на старых бродяг. Латники не обратили внимания на его слова — продолжали обыск. Для них Ридрих с Лассой были тем же, что и для кладбищенского смотрителя внизу, — работой. Здесь не было острословия, веселья, развлечений. Были господин барон и слуги, исполняющие работу по его слову.

Кроме ножа, у лютниста не нашлось ничего подозрительного — горстка мелких монет да запасные струны. Окончив обыск, старший латник — снова жестом, не произнося ни слова, — пригласил следовать за ним. Ридрих разглядывал солдат и гадал, производит ли на них обычное впечатление танцующая походка девушки? Уносятся ли они мыслями в нездешнее, глядя на Лассу? По виду игморских латников ничего нельзя было понять, их угрюмые лица оставались непроницаемы.

Вслед за воином гости пересекли узенький, прижатый ко рву дворик. Солдат махнул рукой — на барбакане загремели механизмы, под лязганье цепи мост пополз вниз. Даже в мирное время мост поднят, к тому же теперь его прикрывает новый бастион. Странно, подумал Ридрих, к чему такие предосторожности? Отфриду в его нынешнем состоянии нечего опасаться военного нападения, он неуязвим… Еще одна причуда барона? Еще одно свидетельство того, что здесь все происходит по его слову, все подчиняются заведенному им порядку? И ведь вряд ли монахов, сопровождающих епископа, обыскивали, как лютниста, хотя под сутаной можно пронести что угодно. Мост лег на упоры, латник кивнул — ступайте. Странники зашагали по настилу. Мост новый, прочный, да и цепи, отметил Ридрих, выглядят куда надежнее тех, что были при старом бароне.

В проеме по ту сторону рва поджидали двое солдат, такие же молчаливые, как и воины в наружном бастионе, — жестами пригласили следовать за ними, причем один указывал путь, а другой шел позади гостей. Ридрих оглядывался, определяя, какие изменения случились в Игморе за минувшие годы. Многое выглядело иначе, чем прежде. Во дворе было чисто, свободное от построек пространство даже начали мостить тесаным камнем. Дальний угол уже был выложен, в стороне грудой свален булыжник и аккуратно сложены инструменты каменотесов. Сейчас, под вечер, работа окончена или, быть может, тружеников прогнали на время визита епископа. Мощеный двор — признак богатства и могущества. Отфриду, наверное, тесно в наследных владениях — землях, которые видно из замка… Ридрих подумал: если нарастить донжон, поднять еще на этаж, то с верхушки будет видно дальше, чем теперь. Постройки тоже выглядели обновленными, стены аккуратно выкрашены, выходящие во двор окна блестят дорогим тонким стеклом. Сейчас между рамами — багровые отблески заката.

Стражники привели музыкантов к паласу. Ридрих ждал, что их проводят наверх, в зал, но солдат велел подождать в тесной комнатенке у входа. Пир уже начался, а относительно певца и танцовщицы никаких приказов не было. Сейчас о гостях доложат его милости и, если барон велит, позовут развлекать гостей. Солдаты удалились, хлопнула дверь, лязгнул засов.

Когда гости остались наедине, Ридрих — на всякий случай шепотом, вдруг подслушивают — сказал:

— А здесь все изменилось. Ты слышала голоса пирующих? Они шумят на первом этаже. Раньше зал располагался вверху, там и гостей принимали.

Девушка кивнула.

— Мне будет трудней сообразить, где тебя искать. Но, видимо, спальня барона теперь на втором этаже. Что ж, постараюсь разобраться.