Читать книгу "Практическая магия - Элис Хоффман"

— Давай-ка уходи, покуда цел! — говорит ему Джиллиан. — К нам тетушки приехали из Массачусетса.

— Отлично! — говорит Бен и входит, раньше чем Джиллиан успевает его остановить. Она тянет его за рукав дождевика, но он уже шествует знакомиться с гостями. У тетушек впереди серьезное дело, они взбеленятся, если Бен заявится гоголем на кухню, рассчитывая встретить двух милых божьих одуванчиков! Они поднимутся со стульев, они затопают ногами и пригвоздят Бена к месту ледяным серым взглядом!

— Они только сейчас приехали и устали с дороги, — пытается урезонить его Джиллиан. — Некстати ты это придумал! Они не любят чужих людей. И притом им сто лет в обед...

Но Бен Фрай знать ничего не знает — с какой стати он должен ее слушать? Тетушки — родня Джиллиан, остальное не имеет значения. Он решительным шагом направляется на кухню, где Антония, Кайли и Салли, завидев его, застывают с полным ртом и искоса глядят, как примут его появление тетушки. Их очевидное беспокойство не производит на Бена ни малейшего впечатления, равно как и едкий запах, что поднимается от кастрюли, кипящей на плите. Должно быть, Бен относит его на счет какого-нибудь чистящего средства или стирального порошка или решает, что под заднее крыльцо приплелась испустить дух какая-нибудь мелкая живность — бельчонок, к примеру, или старая жаба.

Как бы то ни было, Бен подходит к тетушкам, запускает руку в рукав своего дождевика и извлекает оттуда букет роз. Тетушка Джет принимает цветы с видимым удовольствием.

— Какая прелесть! — говорит она.

Тетушка Фрэнсис трет лепесток двумя пальцами, проверяя, живые ли это розы. Да, живые, но тетушку Фрэнсис поразить не так-то просто.

— Еще какие будут фокусы? — спрашивает она голосом, от которого у любого мужчины застынет в жилах кровь.

Бен отвечает ей пленительной улыбкой — той самой, от которой у Джиллиан в первую же минуту подломились колени, а у тетушек сейчас встают в памяти два молодых человека, которых они знали в былые годы. Он протягивает руку и достает из воздуха за спиной у тетушки Фрэнсис шифоновый, сапфирового цвета шарф, каковой и преподносит ей с гордым видом.

— Я не могу принять такой подарок, — говорит Фрэнсис, но уже голосом, в котором поубавилось холода, и, когда никто не смотрит, накидывает шарф себе на шею. Цвет его идеально подходит к ее глазам, серо-голубым и прозрачным, словно вода в чистом озере. Бен с удобством усаживается за стол, хватает кусок пиццы и принимается расспрашивать тетушку Джет о том, как они доехали из штата Массачусетс. И тут тетушка Фрэнсис знаком подзывает к себе Джиллиан.

— Смотри хоть с этим не напортачь, — говорит она племяннице.

— А я и не собираюсь, — заверяет ее Джиллиан.

Бен засиживается до одиннадцати часов. Он сооружает из полуфабриката шоколадный пудинг на сладкое и учит девочек и тетушку Джет, как строить карточный домик, чтобы потом дунуть — и рассыпался.

— Повезло тебе на сей раз, — говорит сестре Салли.

— Ты полагаешь, это везенье? — усмехается Джиллиан.

— Ага.

— А вот и нет, — говорит Джиллиан. — Такое дается годами тренировки!

В этот момент обе тетушки разом настораживаются, склонив набок голову с легчайшим придыханием, похожим, если не вслушиваться, на отдаленный стрекот сверчка или вздох мышонка под половицей.

— Пора, — говорит тетушка Фрэнсис.

— Нам требуется обсудить кой-какие семейные дела, — говорит Бену тетушка Джет, провожая его к двери.

Тетушка Джет всегда разговаривает приветливым и милым голоском, но его едва ли рискнешь ослушаться. Бен подбирает свой клеенчатый дождевик и машет на прощанье Джиллиан.

— Утречком позвоню, — объявляет он. — Я к вам приду завтракать!

— Уж с этим-то не напортачь, — говорит, обращаясь к Джиллиан, тетушка Джет, закрыв за Беном дверь.

— Ни в коем случае, — заверяет Джиллиан и ее. Она подходит к окну и выглядывает на задний двор. — Жуть, что сегодня творится!

Ветер срывает дранку с крыш, кошки по всей округе просятся в дом или же забиваются в приямок у окна дрожать там и орать дурным голосом.

— Может быть, обождем, — нерешительно предлагает Салли.

— А ну-ка, выносите на задний двор кастрюлю, — командует девочкам тетушка Джет.

Свеча в центре стола отбрасывает круг неверного света. Тетушка Джет берет Джиллиан за руку.

— Этим нужно заняться сейчас же. Нельзя откладывать, когда имеешь дело с призраком.

— Что значит — с призраком? Речь ведь идет о том, чтобы тело успокоилось в могиле!

— Пусть так, — говорит тетушка Фрэнсис. — Если тебя больше устраивает такой взгляд на вещи.

Джиллиан жалеет, что не догадалась пропустить за компанию с тетушками стаканчик джина. Вместо этого она допивает остатки холодного кофе из чашки, не убранной после ланча с кухонного стола. К утру ручей позади школы обратится в глубокую речку; лягушки повылезают на высокий бережок, ребята после воскресных занятий не задумаются бултыхнуться в теплую, мутную воду прямо в парадном костюмчике и самых лучших ботинках.

— Ну хорошо, — говорит Джиллиан. Она знает, что тетушки имеют в виду нечто большее, чем тело, — это дух покойного преследует их. — Ладно, — говорит она тетушкам и открывает заднюю дверь.

Антония и Кайли выходят во двор с кастрюлей. Очень скоро хлынет дождь; привкус его уже чувствуется в воздухе. Большой чемодан тетушки еще раньше велели девочкам поставить невдалеке от колючей изгороди. Тетушки стоят бок о бок, и ветер с жалобным завыванием треплет подол их юбок.

— Это растворит то, что было когда-то плотью, — говорит тетушка Фрэнсис и подает знак Джиллиан.

— Что, я? — Джиллиан пятится назад, но отступать ей некуда. Прямо за спиной у нее стоит Салли.

— Давай действуй, — говорит ей Салли.

Антония и Кайли держат тяжелую кастрюлю; ветер хлещет по изгороди, и ветки рвутся вперед, как бы норовя исцарапать их колючками. Осиные гнезда раскачиваются туда-сюда. Да, пора; это ясно.

— Ой, мамочки, — шепчет Джиллиан. — Не знаю, смогу ли я.

У Антонии от усилий не уронить кастрюлю побелели костяшки пальцев.

— Ух, как тяжело, — сдавленным голосом говорит она.

— Сможешь, — говорит своей сестре Салли. — Поверь мне.

Салли теперь твердо знает: подчас человек способен на такое, что самому впору лишь развести руками. Взять хотя бы ее дочерей, ее девочек, для которых она желала всегда одного: нормальной жизни, — и вот позволяет им стоять над грудой костей с кастрюлей для варки макарон, наполненной черт-те чем! Что с нею произошло? Что дало осечку? Куда делась рассудительная женщина, на которую люди могли положиться в любой день и час? Она не в силах, как ни старайся, не думать ежеминутно о Гэри. Дошла до того, что позвонила в мотель «Вам — сюда» справиться, выписался ли он оттуда; да, выписался. Уехал, а она не в состоянии избавиться от мыслей о нем! Сегодня видела ночью во сне пустыню. Ей снилось, будто тетушки прислали ей черенок от яблони из своего сада и он зацвел в безводной пустыне. И будто бы, если яблок с этого саженца дать коню, не будет того коня резвее, а если кусочек пирога, испеченного ею с этими яблоками, отведает мужчина, он будет принадлежать ей на веки вечные.