Читать книгу "Выбор - Игорь Ревва"

Я вздохнул и нажал кнопку.

В первый момент все это напомнило мне обычный «провал» в Сеть. Мир вокруг вздрогнул. Все предметы стали расплывчатыми, подернулись легкой рябью. Но на этом сходство заканчивалось. Если во время «провала» все краски становились ярче и резче, то сейчас мир вокруг поблек, словно я смотрел на него сквозь покрытое пылью стекло. Окружающее стало блеклым и нереальным, каким-то неживым, ненастоящим.

Я увидел Костенко и Киру. А возле нее стоял… я сам!!!

Дыхание перехватило. Я как-то не подумал о том, что сказал Костенко — что я окажусь в этой же комнате. И, естественно, я и должен был увидеть самого себя!

Я как раз возвращал Костенко черную коробочку. Значит…

Мир вокруг снова стал настоящим. Кира смотрела на меня, вытаращив глаза.

— Ничего себе! — прошептала она и заявила: — Ты был прозрачным, Марсель! Все было как в кино!

Я вытер пот со лба. Сердце сильно колотилось и в голове стоял какой-то туман.

— Хронограф настроен на путешествие и возвращение, — сказал Костенко. — Но его можно настроить и так, что путешественник останется в будущем!

Я посмотрел на него. У Сергея Антоныча был вид победителя. Да он, в общем-то, и был им…

— И где же вы собрались остаться? — поинтересовался я.

— В прошлом, — ответил Сергей Антонович.

— А точнее?

— Ты и сам знаешь. — Костенко пожал плечами.

— 1801 год?

— Да.

— Великий Договор?

Костенко кивнул.

— Вот увидишь, Марсель, — сказал он. — Так будет лучше…

У меня было горячее желание не возвращать ему хронограф. Но…

Но я ВИДЕЛ своими собственными глазами, как я сделал это! То есть…

А что, если я не отдам ему эту штуку? Просто так, из вредности! Из чувства противоречия, из нежелания идти на поводу у судьбы! Пусть мне никакой пользы от нее не будет, но…

А зачем? У него все равно есть еще одна… Да и какое имеет значение, отдам я ему эту коробочку или нет? Кстати, я только сейчас вспомнил, что самого хронографа-то я и не видел. Я видел, как я ЧТО-ТО передавал Костенко, но в том, что это был именно хронограф, я совсем не уверен…

Хрен с ним, подумал я. Пусть подавится. Я найду способ ему помешать. Не может быть, чтобы такого способа не оказалось! Не может быть!

Я отстегнул черную коробочку и протянул ее улыбающемуся Костенко. И в этот момент по комнате прошла легкая волна холодного воздуха, словно сквозняком потянуло из приоткрытой форточки. Кира за моей спиной громко вскрикнула. Я обернулся, но я и без того уже знал, что (а вернее сказать — КОГО!) я сейчас увижу…

Глава десятая

Серое небо крошило снегом уже три дня подряд. Все вокруг стало белым. Санкт-Петербурга почти не было видно — только купола церкви возле недалекой автобусной станции проглядывали сквозь снежную кисею. Скоро начнутся холода, подумал я.

Я смотрел на снег и слушал, как Кира, сидя за столом и уставившись в экран ЭВМ, колотит пальчиками по клавишам. Мне представилось, что она наигрывает какую-то непонятную мелодию, но едва я прислушался к ней, как стук клавиш смолк. Кира подошла ко мне и встала рядом.

— Снег, — сказал я.

— Да, — ответила Кира и, немного помолчав, добавила: — Он сегодня будет в Петербурге. Он уже вылетел.

— Я знаю, — сказал я.

— Что ты будешь делать? — спросила Кира.

— Есть у меня одна идейка, — пробормотал я.

— Марсель. — Кира вдруг перешла на шепот. — Я боюсь, Марсель…

— Не бойся, — сказал я. — В конце концов, что мы теряем? Ничего.

Кира промолчала. Она не стала спрашивать, какая именно идея у меня была, а сам я говорить об этом пока еще не хотел. Потому что все это было еще вилами на воде писано.

Единственное, что я знал о намерениях Костенко, это то, что он собирался отправиться в 1801 год. Он хотел помешать заключению Великого Договора. А это можно было сделать либо в Париже, либо в Санкт-Петербурге. И вернее всего — второе. Потому что, насколько я понял, Костенко собирался помешать именно Павлу Петровичу заключить этот самый Договор. А помешать ему можно было только одним способом — убить его.

Впрочем, не обязательно было убивать самого императора. Если я не ошибаюсь, против того уже был составлен заговор. Осталось только проследить за тем, чтобы заговор этот осуществился. Можно было, например, помешать не Павлу I, а его сыну — Александру. Помешать ему предупредить отца…

Зимний дворец уже лет сорок, как превращен в музей. Вход туда совершенно свободный. Каждый посетитель может пройтись по залам, побывать в императорском кабинете, увидеть стол, за которым сидели Павел Петрович Романов и Наполеон Бонапарт… И включить свой чертов хронограф, перенестись в 1801 год, и…

Я поежился. Хоть бы моя идея оказалась верной! Это единственное, что может спасти и мир, и нас, и НАС…

Уже два дня, как вся Сеть замерла в тревожном ожидании. Никто не знал, что может произойти. Все НАШИ с надеждой смотрели на меня, все ресурсы Сети — и машинные, и человеческие — были подчинены сейчас мне одному. Не скажу, что это очень приятное ощущение — я никогда не страдал манией величия и чувствовать себя единственным, хоть и временным, хозяином всех НАС мне особого удовольствия не доставляло. Поскорей бы это все кончилось, подумал я.

Когда Костенко покинул борт самолета и отправился в гостиницу (я сразу же об этом узнал — вообще в последние дни информация прямо захлестывала меня, я самым настоящим образом тонул в ней, очень тяжело было все это переносить), я неторопливо сел за стол и достал свой пистолет. Нужно было почистить «Кобру», привести ее в порядок, все проверить, чтобы не случилось каких-нибудь неожиданностей, как в Чикаго. Кира молча наблюдала за моими приготовлениями. И когда я стал одеваться, она покорно последовала моему примеру. Не думаю, чтобы от нее могла быть какая-нибудь польза, но мне очень хотелось, чтобы в эту минуту Кира стояла рядом со мной. Потому что если ничего не получится, то пусть последним, что я увижу в этой жизни, будут ее глаза.

У Зимнего дворца мы оказались раньше Костенко минут на сорок. Было очень холодно торчать на улице и мы прошли вовнутрь. Мы старались держаться поближе ко входу, чтобы не пропустить Костенко. И когда я его наконец-то увидел, то сердце мое неожиданно гулко стукнуло.

Я мгновенно вошел в Сеть, связался с одним из НАШИХ и приказал начинать. Этот парень работал в АИБе — никогда не думал, что мне смогут потребоваться их услуги.

Костенко пристроился в самом хвосте небольшой группы гостей, мы же незаметно последовали за ним.

Сергей Антонович шел по залам со скучающим видом, рассеянно слушая рассказ экскурсовода. Кира постепенно начинала нервничать, хотя, конечно, и старалась не подавать виду. Я сам тоже отнюдь не был абсолютно спокоен. Потому что мы уже приближались к той самой комнате…