Читать книгу "Золотой вепрь - Владислав Русанов"

В начале месяца Ворона – первый или второй день, точнее сказать сложно, ибо календарей они не видели очень давно, – Кирсьен, едущий в боевом охранении, увидел узкую, зажатую обрывистыми берегами речушку, переброшенный через нее мост, перегороженный подводой, одно колесо которой соскочило с бревна, орущих, размахивающих руками селян.

Рядом с мостом скособочилась сторожка, ранее предназначавшаяся, скорее всего, для стражников, взимающих подать с проезжающих по мосту телег. Бревенчатая изба, крытая дранкой. Около нее – то ли сарай, то ли хлев. Огороженный покосившимся плетнем двор зарос бурьяном коню по брюхо.

Оттуда к переправе неторопливо шагал… самый настоящий великан. Полтора человеческих роста, широченные плечи, светлые – едва ли не белые – волосы собраны в пучок на затылке. Кир видел уроженцев Гронда нечасто – в Тьялу они не заезжали, а вот в Аксамале приходилось сталкиваться. Но приезжающие в Сасандру великаны были все больше купцами, а в этом даже самый неопытный наблюдатель безошибочно определил бы воина. Он не наряжался, как его собратья, – никаких курток и штанов из тюленьего – серого в мелкую крапинку – меха, никаких чулок из рыбьей кожи, которые северяне почему-то называли сапогами, никаких плащей из цельных шкур белого медведя – особой гордости жителей ледовых равнин. Приближающийся великан одевался как любой наемник в банде Кулака. Ну, разве что сукна на его штаны и кожи на бригантин пошло раз в пять больше, чем обычному человеку. За широкий пояс он заткнул кривую дубинку – желтовато-белую, вроде костяную, длиной в локоть. Другого оружия на виду не держал.

Кир осадил светло-гнедого мерина, с которым не расставался с середины лета.

Надо бы, конечно, вернуться к отряду, предупредить о неожиданном препятствии, но уж очень любопытная картинка. Одним глазком посмотреть, а потом можно и с донесением мчаться.

Великан шел очень медленно, если не сказать – лениво. Внимательно осматривал раскосыми глазами толпу, где мужики уже начали хватать друг друга за грудки, а бабы визжали словно резаные. Не пропустил он и нового всадника. Кир поспорил бы на правую руку, что цепкий взгляд заметил и запомнил и его меч, и корд на поясе, и арбалет во вьюке.

Толпа сама расступилась перед выходцем с севера. Гоблы отпрянули, словно цыплята, завидевшие петуха – властелина курятника. Кляча, запряженная в застопорившую движение повозку, топталась на месте и вращала глазами. Еще бы! Сбегавшая с гор река после нескольких дней проливных дождей поднялась на пару локтей. По ее мутной, желтоватой поверхности неслись клочья пены, ветки, коряги, пучки пожухлой травы. Свалиться в нее – верная смерть. Люди понимали это разумом. Ну, а животные просто чуяли беду. Великан похлопал пегую лошадку по шее, успокаивая ее. Чего-чего, а обращаться с четвероногими помощниками великаны не умели – кляча заржала, шарахнулась и чуть-чуть не свалилась с моста.

– Ты чо?!! – выпучил глаза бородатый мужик в грязной рубахе и серо-бурой кудлатой шапке.

– Ишь, прутся туточки нелюди поганые! – подхватила плотная, грудастая молодка – по всей видимости, жена мужика.

– Тихо! – пророкотал северянин.

От звуков его голоса, казалось, дрогнули и заволновались ветви двух ив, нависших над водой в десятке шагов от моста. Беженцы от неожиданности и вправду притихли.

– Выпрягать надо… – после недолгого молчания обратился великан к затюканному гобландцу, чья рыжая борода торчала из глубин невообразимой по ширине и бесформенности шубы.

– Да как же это?! – охнул хозяин повозки.

– Да что ж это делается-я-я-я!!! – завыла на высокой ноте носатая старуха в цветастом платке, сидевшая на самой верхушке увязанных мешков и корзин.

– Коняка твоя сковырнуть телегу может, – пояснил грондец. – Выпрягай, а я выволоку.

– Некогда нам тут… – начал обладатель бурой шапки, но под тяжелым взглядом великана осекся, юркнул к своей телеге, которая стояла сразу позади застрявшей. Видно, потому он и принимал такое деятельное участие в беспорядке.

– Могу не вытягивать, – пожал плечами северянин. – Долбитесь до вечера…

Он сделал вид, что поворачивается, вознамерившись уйти восвояси.

Рыжебородый схватил его за рукав.

– Стой, добрый молодец, стой! Сейчас выпрягу.

Движимый любопытством Кир подъехал поближе. Великан стоял, скрестив руки на груди, и бесстрастно наблюдал, как гобл распускает супонь, освобождает дугу из гужей. Вскоре лошадка, в хомуте и шлее, ступила на берег.

Великан подошел к телеге, примерился к передку.

Толпа затаила дыхание.

Кир разрывался между долгом и любопытством.

Широченная спина напряглась…

– Помочь, дядя? – с хитрющей улыбкой спросил средних лет мужичок в линялом гугеле[39]и с длинным посохом в руках. Трое его спутников тоже скалились во весь рот и подмигивали друг другу.

– Ты б молчал уже! – окрысился на него старичок в растоптанных опанках[40]и онучах по колено. – Балаболка!

Великан уперся покрепче сапогами в настил…

Отпустил телегу. Выпрямился. Вздохнул.

– Не пойдет. Разгружать надо.

Он отошел на два шага и застыл, прислушиваясь к чему-то на противоположном берегу. Народ тут же засуетился вокруг подводы. Отстегивали ремни, развязывали веревки.

– Ну ты, Шемяк, и скупердяй! Во нагрузил! – радовался старичок в опанках. – Во жадобище… Скока навалил-то…

Скопившиеся по ту сторону беженцы веселья в сложившейся ситуации ну никак не находили. Все чаще оттуда долетали гневные выкрики. Мелькали перекошенные яростью лица, взлетали над толпой кулаки. Не к ним ли прислушивается великан?

Ладно! Переправа переправой, а о службе забывать нельзя. Кир развернул гнедого, но не успел проехать и сотню шагов, как увидел неспешно рысящих по тракту Пустельгу и Кулака. Кондотьер сегодня особенно жалко скособочился в седле.

– Что? – движением головы спросила воительница.

– Мост. Загородили. Не проехать… – Тьялец дождался, пока голова отряда поравняется с ним. Заставил гнедого подстроиться под размеренную рысцу.

– Беженцы? – Кулак повернул голову, и Кир заметил, что глаза командира глубоко запали и обведены черными кругами.

– Да. Много. Очень много.

– Ничего. Разберемся! – махнула рукой Пустельга.

Она пришпорила буланого жеребца и сразу обогнала их на полкорпуса.

«Разобраться-то разберемся, – подумал бывший лейтенант. – А вот сколько провозимся? А Фальм ждать не будет».

Он перехватил вопросительный взгляд Халльберна. Кивнул мальчику ободряюще. Последние несколько дней наследник Медренского графства беспокоился – котолак начал удаляться слишком быстро. Ну, если быть точным, просто они стали двигаться медленнее – по раскисшей земле (о мощеных дорогах на севере Гобланы, похоже, никто не догадывался) да против потока беженцев… Тут уж не до спешки. Преодолел за день два десятка миль – и хорошо.