Читать книгу "Монополия на чудеса - Владислав Силин"

И задумался.

Требовалось поставить точку. Эффектную, чтоб наповал. Нужны были правильные слова, а они все не приходили.

Давно заметил: когда голова занята важным, руки начинают жить своей жизнью. Что-то рисуют, ручку вертят, по клавиатуре шарят. Вот и сейчас: пока думал над прощальным письмом, они успели дважды проверить почту (зачем?), открыть интернет-избранное, запустить блог.

Ну-ка, ну-ка…

А ведь этот клип я знаю! Талантливо нарисованный мультфильм к песне «There she is» группы «Witches». Группа то ли китайская, то ли корейская, но это неважно. На экране девушка-зайчиха встречает мальчика-кота. Стаканчик морковного сока летит на асфальт. Глаза у зайчихи – точь-в-точь Светкины, два горящих сердечка.

Как же я не додумался сам!

У зайчихи и кота нет шансов на любовь. Дзайану и человеку не быть вместе… или быть, но уж больно мерзкое «вместе» получится. Словно зоофилия.

Не хочу.

«Не хочу!»

И ссылка вверху, чтобы эти два слова – вместо подписи.

Теперь все.

За этот день я испытал больше, чем за всю предыдущую жизнь… И если вдруг окажется, что я все-таки друджвант – не стыдно умирать.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

(Пятница, 11.00,

рассказывает Игорь Колесничий)

Утро выдалось ярким и чистым, как пригоршня воды из горного ручья. Вчера мне удалось поспать лишь четыре часа, но этого хватило с лихвой. Все-таки в существовании манара есть много плюсов. Я со вкусом выспался и шел по улице бодрый и веселый.

По тротуару, приплясывая, семенила цепочка людей в зеленых и оранжевых балахонах. Смуглые девушки в сари, с точкой посреди лба, бритые юноши с тонкими цыплячьими шеями. Друиды. Их гуру, смуглый раджавец с вывороченными губами и злым веселым лицом, неистово молотил в барабанчик. «Дуб-омела, дуб-омела! – неслось над улицей. – Дуб-дуб, омела-мела! Дуб-омела, пальма-пальма, дуб-дуб, омела-мела!»

К процессии уже пристроились новообращенные. Сконфуженный толстячок в бежевом плаще, страшненькая студентка в клетчатом берете и тонких кривых колготках. За ними – подростки, похожие, как близнецы, мальчик и девочка с одинаково сверкающими брегетами улыбками. Нашли свое счастье.

Со стороны площади неслись обрывки музыки: ласковый напев окарины, озорной речитатив флейт, гул барабанов.

Елки-палки! Сегодня же четная пятница, выходной день!.. Настроение прыгнуло в заоблачные высоты. Это у маголовки выходных не бывает, а я свободный человек! Расследование завершено, о результатах я еще вчера сообщил Литницкому. Кое о чем, правда, умолчал… Скажем, об участии Светы в деле дзайану-самодуру знать необязательно. Любовь сильнее магии, уж это я знаю наверняка!

Старый огородник уверен, что стал жертвой политической многоходовки Людея… Ну и пусть. Это их дрязги, дзайанская возня. Узнав, что грандмастер мертв, Литницкий порвал старый договор и написал новый на сумму, вдесятеро превышающую прежнюю. С трудом дождавшись, пока уйдет платеж на мой счет, маг сорвался с места и убежал На слабость наплевал, болезни. Вот что с человеком жажда власти делает!

Предвкушая несколько часов роскошного благословенного безделья, я свернул на площадь. Там шло представление. На помосте, заваленном грудами золотых, пурпурных и киноварных листьев, проповедовали друиды. Тощий сумрачный паренек в зеленом жонглировал кинжалами; с одного на другой перепархивали синицы и зимородки. Птицы и сталь двигались восхитительно слаженно; круги жизни и смерти текли один в другом, не смешиваясь.

За спиной жонглера танцевали две друидки. Одна двигалась вымученно – ни дать ни взять отличница у доски, – другая же словно играла в пятнашки: с танцем, зрителями, солнечным утром, бездонной синью над головой.

Я помахал ей, и девушка улыбнулась в ответ. Зимородком на клинке встрепенулось сердце. Будь я человеком, влюбился бы без памяти… Но я манар. Нас двоих ожидает удивительная судьба, и дороги наши нигде не пересекутся.

Это я знаю точно.

А жаль.

…Кто-то деликатно тронул меня за рукав, отрывая от глубокомысленных размышлений о манарской доле.

– Благого дня, сын мой! – послышался знакомый голос. – О господе нашем узнать не желаете ли? Об Ормазде благом?

Я обернулся. Давешний ратвишкара – прыщавый, зеленоглазый, сутулый – неуклюже топтался у меня за спиной. И не лень же человеку!

– Здравствуйте, отче. – Я наклонил голову для благословения. – А вы какими судьбами в вертепе языческом?

Священник неловко осенил меня знаком фарохара.

– Я, сыне Игорь, проповедую, – объявил он, волнуясь. – Я ведь как? Язычники собрались, надо, чтоб по чести было! Чтобы у людей выбор. А то глазеть глазеют, красиво – а таинства обрядовые нет, не знают! Вот и объясняю им, хожу повсюду…

– Достойное рвение. Брат-то ваш как?

– Брат? Плохо брат… – Глаза ратвишкары сделались тоскливыми: – Вы понимаете, мне говорят, а я не верю… Ну не верю, что он – с храмовой блудницей! Не верю!

Мне стало смешно. Похоже, этот удивительный парень узнал о жизни много нового.

– Да не волнуйтесь вы так, – сообщил я весело. – Мужчины, женщины – это ведь самим богом заведено.

– Вы не понимаете! Они о догматах спорят. Сравнивают церковные таинства…

– Ну, ну, отче! Голос чего такой унылый?! Иль усомнились в учении Ясны?!

От этих моих слов юноша и вовсе увял.

– А ведь вы правы… – раздумчиво проговорил он. – Очень в точку попали, сын мой! Нет веры во мне истовой, нет! Оттого и в брате сомневаюсь… Мне ведь, – голос его сорвался в шепот, – видения были. Будто пришла ко мне в келью их жрица дэвовская. Сама в рясе с кружавчиками, сосуды скверны из декольте торчат… пакость какая! И ну, говорит, прими наши верования языческие.

– А вы ей?

– А я – достал «Бундахишн», «Видевдат» и читаю читаю с восторгом упоенным. А она ластится, трется но с покорностью, с преклонением эдаким. Понимаете?! Чует веру истинную! И набухло во мне святое знание, пролилось дождем изобильным! Просыпаюсь, знаете ли, а на душе так благостно стало, легко! Вот я и думаю…

– Стоп. Отче, давайте начистоту: ведь не об эро… о видениях же своих вы пришли рассказывать?

Ратвишкара покраснел. Потоптался немного, словно порываясь убежать, затем решился и сбросил с плеча рюкзачок.

– Вот вы очень правильно сейчас сказали, – объявил он, роясь в рюкзачке. – Своекорыстен я… Нет рвения божественного. Но все равно! Понимаете, у нас за прошлый месяц недорасход чудес. Раздать надо благим мирянам. Вот я и подумал о вас.

Он обернулся, держа на ладони нечто невидимое: