Читать книгу "Калейдоскоп жизни - Всеволод Овчинников"

По его мнению, Пампа-де-Наска могла служить космодромом, подавать с Земли какие-то знаки инопланетянам.

Сторонники космической гипотезы напоминают об одном древнем наскальном изображении. На тихоокеанском побережье Перу есть поселок Паракас. На склоне горы, спускающейся к морю, издавна красуется гигантское изображение не то трезубца, не то канделябра. Не был ли исполинский трезубец на скале путевым указателем для тех, кто направлялся к плоскогорью Наска с небес?

Существует еще одна гипотеза, хотя и земная, но не менее фантастическая. А что если какая-нибудь древняя цивилизация (может быть, народ Атлантиды) умела приручать летающих ящеров и использовать их для перемещения по воздуху? Если так, то не для них ли предназначался аэродром в Наска?

В странах Латинской Америки широко распространен миф о крылатом змее. Кецалькоатль был предметом поклонения у древних ацтеков и майя на территории Мексики. У всех латиноамериканских народов есть предание о загадочных бородатых людях, которые прилетали откуда-то на крылатых змеях.

По мнению Пола Косока, линии, фигуры и рисунки Наска представляют собой астрономическую карту, что-то вроде гигантского Зодиака. Его догадку на протяжении нескольких десятилетий старалась подтвердить Мария Райхе. Она обнаружила линию, которая точно указывала на место захода солнца в день летнего солнцестояния между VI и X веками нашей эры, то есть, когда, судя по всему, создавались изображения на плато Наска. Как тут не вспомнить загадочный Стоунхендж на Британских островах! Камни этого культового сооружения тоже ориентированы по восходу и заходу в день солнцестояния.

После посещения плато Наска вспоминаешь слова Альберта Эйнштейна: «Самое прекрасное, что мы можем испытать, — это ощущение тайны. Она есть источник всякого подлинного искусства и всей науки. Тот, кто никогда не испытал этого чувства, кто не умеет остановиться и задуматься, охваченный робким восторгом, тот подобен мертвецу, и глаза его закрыты».

Эпилог

Самый лучший подарок к полувековому юбилею работы в журналистике сделала мне «Российская газета». Она предоставила мне право каждую субботу выступать на ее последней полосе с персональной колонкой «Путешествие». Эти заметки о моем путешествии во времени и в пространстве регулярно печатаются с осени 2001 года. Они и послужили основой данной книги. Наверное, у каждого человека наступает пора, когда хочется привести в порядок воспоминания о прожитом и пережитом. Мне выпало немало испытаний, но на судьбу жаловаться грех. Всю жизнь занимаюсь любимым делом, повидал мир. Удачно сложилась личная жизнь — в разгар работы над этой книгой отметил золотую свадьбу. Что еще нужно для счастья?

Мое творческое кредо — вооружить людей правильной методикой восприятия зарубежной действительности. Суть ее такова: нельзя мерить другие народы на свой аршин.

Хочу повторить, что моя книга о японцах «Ветка сакуры», как и книга об англичанах «Корни дуба», — это как бы путеводитель по душе зарубежного народа. Особенности национального характера дают ключ к познанию чужой страны, к подлинному пониманию ее реалий.

Неудержимо ускоряющийся процесс глобализации мирохозяйственных связей сделал особенно актуальной проблему сохранения национальной самобытности. И здесь, по моему убеждению, человечество должно избрать не унификацию (поголовное навязывание западных, точнее, англо-саксонских стандартов), а принцип симфонизма, при котором культура каждого народа сохраняет собственное неповторимое звучание, словно музыкальный инструмент в гармонично слаженном оркестре.

Изречение Киплинга «Запад есть Запад, Восток есть Восток» — должно уйти в прошлое вместе с веком колониализма. Если уж оперировать привычными терминами, нынче более правомерна формула «Нет Запада без Востока, нет Востока без Запада».

Однако у многих россиян превалирует «инстинктивный европоцентризм» — привычка сводить истоки общечеловеческой цивилизации лишь к древнегреческому искусству, римскому праву, христианской морали. Все же остальное, мол, — «восточная экзотика», отклонение от нормы, иначе говоря, варварство.

Между тем мы, россияне, не столько европейцы, сколько евразийцы. В крови наших предков смешалось много истоков. Нам негоже отрекаться от азиатских, в том числе от тюркских корней. Не зря Вольтер шутил: поскреби любого русского — получится татарин.

Разговоры о несовместимости Запада и Востока были когда-то свойственны хозяевам колоний, а в наши дни вошли в моду у глобалистов, предрекающих «войну цивилизаций». Дабы унифицировать мир, подстричь всех под одну гребенку, они распространяют ложные стереотипы. Дескать, Запад — это гуманизм, Восток — деспотизм, Запад прокладывает путь в будущее, Восток цепляется за прошлое.

Нелепо утверждать, будто Запад всегда изобретал, а Восток перенимал. В Средние века у европейцев прижились арабские цифры, именно с Востока пришли на Запад достижения математики, астрономии, медицины. А кто, как не китайцы, дали миру бумагу, компас, порох?

Европейцам 1572 год напоминает о Варфоломеевской ночи, когда католики учинили кровавую расправу над гугенотами. В том же самом году мусульманский правитель Индии Акбар провозгласил религиозную терпимость основой государственной политики.

За полвека в журналистике мне довелось посетить три дюжины стран, повидать много чудес света, то есть выдающихся сооружений различных эпох. И даже не будучи археологом, а лишь опираясь на личные впечатления, я вновь и вновь поражался тому, насколько взаимосвязан и взаимозависим наш многоликий мир. При всех различиях национальных культур, религий и цивилизаций их корни тесно переплетены. С глубокой древности народы общались между собой и обогащали друг друга гораздо больше, чем это можем представить себе мы — современники Интернета, телевидения и реактивных авиалайнеров.

Напомню факт, касающийся христианства и ислама — вроде бы двух наиболее непримиримых религий. Более тысячи лет Софийский собор в Константинополе (Стамбуле) был самым крупным христианским храмом в мире. Захватив город в 1453 году, турки превратили его в мечеть. Они замазали известью мозаики под куполом, пристроили четыре минарета. Но архитектурный прототип византийской христианской церкви остался тот же. А его тиражируют по свету как эталон мусульманской мечети.

Со вторым подобным парадоксом я столкнулся в мексиканском городе Пуэбло. Католический собор, построенный там испанцами в XVI веке, неожиданно напомнил исторические памятники Самарканда. К центральному порталу в стиле барокко примыкают гладкие стены, покрытые изразцами с растительным орнаментом. Изразцами же облицован и голубой купол, символизирующий небесный свод со звездами и Луной. Дело в том, что конкистадоры пришли в Пуэбло из Кордовы. А жители юга Испании долго находились под властью мавров и пропитались духом мусульманской архитектуры.

Мне выпало счастье побывать в пещерных храмах Дуньхуана в Китае и Аджанты в Индии, полюбоваться прославленными фресками. При всей их самобытности поражает несомненное сходство художественных приемов с искусством античной Греции. В Иране на развалинах Персеполя, построенного персидским царем Дарием, чувствуется влияние Египта и Ассирии. И уж вовсе удивительна близость тибетской архитектуры, например дворца Потала в Лхасе, к древним памятникам доколумбовой Америки — храмам инков в Перу, майя и ацтеков в Мексике.