Читать книгу "Месть самураев - Михаил Белозеров"

– Сколько?

– Две сотни!

Врет, с восхищением решил Досё, он складно.

– Отпусти его, – приказала он кому-то

Крепыш Цикири ослабил удавку, и дышать стало легче.

– Когда?

– На весенние праздники.

– А зачем ты убивал моих людей?

Капитан Го-Данго не знал, что ответить, и, помолчав, спросил:

– Чьих людей?

– Моих! – назидательно сообщил Досё. Только вышло это как-то уж очень наивно, и он покраснел. Чтобы сгладить неловкость, он пнул капитана Го-Данго: – Говори, ксо!

– Всех я – одним махом… – великодушно усмехнулся капитан Го-Данго.

Только тогда он почувствовал, что у него проломлена голова и что по спине течет кровь. Сволочи, подумал он, по больному затылку ударили. Он застонал, но не от боли, а оттого, что глупо попался. Больше ничего не скажу, решил он.

– Молодец! – похвалил его Досё. – А теперь рассказывай, кто у вас главный?

Досё лукавил. Он все знал, знал, что главный Гокё, что капитан Го-Данго его приятель, что они бывшие самураи субэоса Камаудзи Айдзу, и еще много чего. Но не знал, сколько всего заговорщиков, и пользовался моментом слабости гиганта, чтобы узнать как можно больше. После этого он хотел убить его, здраво полагая, что такой гигант, да еще и боевой самурай, не будет сотрудничать с городскими стражниками. Не зря он разработал хитроумный план, который, правда, едва не провалился: они втроем должны появиться в тот момент, когда капитан Го-Данго перейдет мост Хоккайдо и будет атакован основной группой стражников. Однако Го-Данго и кантё Гампэй свернули не туда, куда надо, и им троим: Досё, крепышу Цикири и индусу пришлось бежать за ними следом. Вот тогда-то и пригодился быстрый Чимондо, который догнал капитана Го-Данго и ударил своей дубинкой по голове. Удар был настолько силен, что любой другой человека сразу бы отправился в область за Луной, однако у капитана Го-Данго череп оказался очень крепким. Такие люди – цвет нации, с восхищением подумал Досё, жаль, что он на стороне врага.

Но Досё не учел одного: чем дольше он беседовал с капитаном, тем быстрее тот приходил в себя. Он даже незаметно попробовал крепость пут – они затрещали. После этого капитан ожидал, что удавка затянется сильнее, но этого не произошло – крепыш Цикири проморгал. И вообще, он оказался тугодумом – только и ждал команд начальника, а самостоятельно действовать не умел. В этот момент силы окончательно вернулись к капитану Го-Данго. Он даже протрезвел и краем глаза заметил стоящего невдалеке кантё Гампэй, который почему-то не убегал, а с безумным взглядом уставился на него. Капитан Го-Данго хотел крикнуть, чтобы тот позвал на помощь или сделал что-нибудь, но кантё Гампэй даже не шевелился. Он сильно испугался. И вообще он решил, что на них напали ночные бандиты. А когда услышал, о чем они спрашивают капитана Го-Данго, то сообразил, что это городские стражники. Еще он очень и очень хорошо понял – живым ему не уйти прежде всего из-за информации о готовящемся перевороте, которую он случайно получил. Однако в тот момент, когда капитан Го-Данго – сёки, бригадир пятой бригады тяжелой кавалерии, – с ревом поднялся с колен и, двинув плечами, разбросал троих стражников, Гампэй как-то не вполне уверенно замахнулся и, будто во сне, ударил того, кто ближе всех находился к нему. Им оказался индус Чимондо. И хотя удар вышел слабым, зато он точно попал в шейные позвонки. Чимондо подпрыгнул так, что его ноги мелькнули в воздухе, а затем рухнул и даже не шевельнулся. Кантё Гампэй с изумлением уставился на него и даже некоторое время рассматривал, пытаясь определить, жив ли индус. Дело в том, что кантё Гампэй никого никогда не убивал. Он всю жизнь провел на море, и хотя был грозен и скор на руку, но до убийства дело никогда не доводил.

Из задумчивости его вывел хрип капитана Го-Данго: на него налегли двое оставшихся стражников и пытались повалить. Крепыш Цикири висел на удавке и душил, душил, душил. При этом они не могли воспользоваться катана, потому что мечи у них были в ножнах, и чтобы выхватить их, надо было отступить на шаг, а капитан Го-Данго не давал им сделать этого шага. Одну руку он уже освободил и, прижав к своему огромному животу крепыша Цикири, мял его огромными ручищами. А Досё всеми доступными способами пытался помешать ему, то есть бил, пинался и даже кусался, при этом рыча и повизгивая по-звериному. Но чтобы он ни делал, все его усилия словно разбивались о скалу. В тот момент, когда Досё вспомнил о своем катана и схватился за рукоять, кантё Гампэй, воодушевленный быстрой победой над Чимондо, ткнул его своим вакидзаси со всей силы. Если бы он знал, что убивает всесильного начальника городской стражи, и убивает не просто так, а чуть-чуть подло – в спину, он бы этого ни за что не сделал – все-таки он был законопослушным капитаном джонки, а не бандитом. А так как на Досё не было никаких знаков отличия – ни гербов, ни форменной одежды, то не очень твердую руку кантё Гампэй ничто ни остановило. Он так и оставил в теле Досё свой вакидзаси, воткнутый по рукоять в спину. Захлебываясь кровью, Досё – начальник городской стражи, который не пробыл в этой должности и одной луны, – упал на землю и умер. Как и в первый раз, это произвело на кантё Гампэй неизгладимое впечатление – он оторопело уставился на упавшего, словно не знал, что человек умирает так легко и просто.

– Молодец! – похвалил его капитан Го-Данго, освобождаясь от удавки.

Крепыш Цикири валялся у его ног, как куча тряпья. Лицо Цикири было невозможно узнать: в пылу борьбы капитан Го-Данго оторвал ему нос, уши и обе губы.

– Ох! – только и сумел произнести кантё Гампэй.

Это его восклицание и услышал Баттусай, который так несся на шум сражения, что впервые в жизни запыхался. Однако он не кинулся помогать капитану Го-Данго освободиться от пут. Увидев, что грабители мертвы, он предпочел спрятаться в темноте. Но то, что он разглядел дальше, удивило его сверх всякой меры. Его удивил не изуродованный труп крепыша Цикири и не вакидзаси, точащий из спины начальника городской стражи, а то, что на его глазах сделал капитан Го-Данго. Еще не придя в себя и слегка пошатываясь, он приблизился к своему собутыльнику и произнес странную фразу:

– Прости меня, ты не должен был ничего слышать! – а затем одним движением огромных волосатых рук свернул ему шею.

После этого он, не оборачиваясь, пошел домой.

И хотя Баттусай привык ко всему и навидался всякого, поступок капитана Го-Данго показался ему диким и необузданным. Затем он, подумав, нашел этому поступку одно единственное объяснение: должно быть, кантё Гампэй узнал нечто такое, что знать не полагается. А я что-нибудь слышал? – сам себя спросил Баттусай. – Нет, ничего не слышал, ну и хорошо.

* * *

Вечером Натабура с Афра возвращались домой. Заходящее солнце освещало дорогу, которая шла вдоль полуразрушенной каменной стены. Слева тянулся глубокий овраг, заросший плющом. Цветущие ветви сакуры и яблонь склонялись над самой головой. Весенние запахи напомнили прежние счастливые дни в горах Тибета. Первое, что вылезло из-под снега – огромные желтые цветы, которые пахли, как розы. Я рвал их по утру, в тумане, когда еще все спали, вспомнил он, и приносил Юке. А потом мы пришли в Лхасу, и я накупил ей красных лент к празднику Демонов. Он считал дни до того срока, когда увидит ее. Выходило, что никак не раньше, чем через сэкки. Как долго, вздохнул он. Прошлое казалось ему странным – оно жило своей, непонятой, непостижимой жизнью. Осталась лишь память – узкая тропинка воспоминаний, незаметно источающаяся изо дня в день. Как грустно, что ты рано или поздно забывает какие-то детали, рассуждал он. Я забыл ее лицо и голос. Юка, где же ты?