Читать книгу "Из-под снега - Татьяна Юрьевна Холина-Джемардьян"

родовые ветви, за нас отдадут низшие и бездарные, вместе с ничтожными своими жизнями. Их сердца и кровь станут даром Великому Солнцу, их тела станут пищей на празднике посвящения…

Ромига узнал напевные интонации несостоявшегося Голкиры, а старик стал мрачнее тучи.

— Мули, ты, правда, готова украсть чью-то жизнь и дар, чтобы приумножить свои?

Девчонка озадачилась:

— Мне довольно, довольно моего дара, я не знаю, зачем больше. Но Великий говорил, так надо. Надо, да.

— А кому это надо? Как ты думаешь, Мули?

Мули долго молчала, то закатывая глаза, то морща лоб умственным усилием. Латира не торопил, помешивал варево в котелке над колдовским огнём, а нав с самого начала счёл за лучшее молчать. Девушка неуверенно переспросила:

— С-солнцу? Ве-великому Безымянному?

— А тебе, Мули? Ты же стремилась первой пройти солнечное посвящение. Для чего оно тебе?

— Великий говорил, он испытает на мне новый обряд, и если получится, то следующим он посвятит моего отца, Вильгрина. Мули хочет, очень хочет, чтобы отец жил вечно, а не как мама.

Латира тяжело вздохнул.

— А сама ты, Мули, что ты собиралась делать, получив удесятерённый колдовской дар и долгую жизнь?

— Не-не знаю… Что велел бы мне Великий Безымянный… Служила бы ему дальше.

— А сама? Сама, чего ты желаешь? Что тебе нравится делать больше всего, Мули?

Девчонка снова надолго задумалась. Латира позволил огню под котелком почти угаснуть, прикрыл варево крышкой. От аппетитного запаха у Ромиги заурчало в животе — Мули вздрогнула, метнула испуганный взгляд на него и по сторонам, будто очнулась. Закусила губу, резко вздохнула, заговорила.

— О мудрый Латира, Мули нравится бродить в снегах и читать следы. Летом — собирать полезное, что растёт. Хоть бы и вовсе не возвращалась я ни к фиорду, ни в дом деда на Марахи Голкья… А ещё любит Мули петь целительные песни. У меня сильные, сильные песни, все говорят. Только тётки отказались учить меня.

— Почему отказались?

— Они сказали, я глупая, плохо понимаю двуногих, а без этого знахаркой быть нельзя.

Латира лишь вздохнул и покачал головой. Снял крышку с котелка, сказал:

— Готово! — и стукнул ложкой по гулкому металлическому боку.

Трапезничали, как принято среди охотников, быстро и молча, пока похлёбка не остыла. Когда котелок опустел, Ромига ожидал продолжения разговора, но его не последовало. Латира прислушался к чему-то и быстро ушёл в круг. Мули долго стояла, смотрела в небо, нюхала воздух. Потом присела рядом с навом и затянула уже знакомую песенку. Знакомое покалывание под её ладонями, знакомо потянуло в сон — Ромига снова не стал противиться.

Проснулся — в небе догорала заря, а рядом сидела усталая, осунувшаяся Вильяра: с тем же котелком и новой порцией вкусного варева. Подала и молча, напряжённо наблюдала, как Ромига ест. Когда он выскреб всё до дна и отставил пустую посуду, колдунья осторожно протянула руку к его лицу. Медленно, едва касаясь, обвела кончиками пальцев брови и скулы, нос, губы, подбородок. Ромига млел от нежданной ласки и от самого факта, что ощущает эти легчайшие прикосновения. Подавался навстречу — кожа зудела и чесалась, будто стянутая присохшей глиной. Вильяра едва слышно выдохнула:

— Ты — это ты, Ромига. Мне всё равно, как ты выглядишь, ты — это ты.

— Сама-то себе веришь? — не без ехидства уточнил нав.

— Стараюсь поверить, — отозвалась она виновато, и тут же добавила гораздо бодрее. — Пока я стараюсь, ты поправляешься. Кажется, эти струпья скоро начнут отваливаться. Не знаю, во что ты превратишься, и насколько тяжело мне будет на это смотреть. Но ты, главное, живи! Хочешь, я пойду с тобой в круг? Из меня сейчас такой замечательный ключ получится, — она наклонилась к нему и приникла, коснулась губами губ.

Ромига вжался в шкуры, отстраняясь:

— Я ценю твоё предложение, о Вильяра мудрая! Оно щедрое и от всего сердца, но давай в другой раз? Ты же понимаешь: я весь в этой коросте, с макушки до пяток. Может, потом она отвалится, но пока всё очень больно трескается. И в круг я не хочу, мне достаточно силы здесь, перед Камнем, — поглядел ещё немного в мерцающие серебристые глаза, усмехнулся. — Ладно, если ты хочешь, пошли. Помоги.

Но встал почти без её помощи. И пару шагов до Камня преодолел сам, припечатал ладони к шершавой тверди, опёрся. Две белые пятерни Вильяры легли рядом с двумя тёмными — его, едва различимыми на поверхности глыбы. Два усталых, хрипловатых голоса, мужской и женский, зазвучали в унисон. Камень послушно раскрылся перед навом и колдуньей. Ромигу повело без опоры — Вильяра закинула его руку себе на плечо, помогла идти вперёд. Над кругом ярко и тревожно мерцали звёзды, похрустывал иней под ногами… Уже середина, и они уже поют поимённое приветствие всем Камням, а после — после можно прилечь, даже нужно… Ромига с удовольствием растянулся навзничь, пораскидал руки-ноги, глубоко, привольно дышал сладким морозным воздухом. А Вильяра… Когда она наловчилась расстёгивать гарочий комбинезон? Но раз уж расстегнула и добралась…

— М-м-м… Пожалуйста, продолжай, мне нравится!

Удивительно, какой нежной умеет быть эта бестия, и как её нежность заводит. Подумать не мог, что хоть что-то у него сейчас шевельнётся, а вот же… И больно от сходящей коросты, и щекотно, и так сладко! Звёзды в небе перемигиваются с чёрными дырами, шалый ночной ветер шепчет на ухо: «Живой!»

Живой! Распалясь от искусных ласк, Ромига таки подмял колдунью под себя и получил всё, что мужчина получает от женщины. А сверх того, впервые ощутил, что обретает маг в круге Зачарованных Камней, когда другой маг становится ему ключом от силы.

Главное, не почернеть окончательно — или попросту не лопнуть. А ещё от такой восхитительной полноты, от преизбытка так и тянет запеть! Хочется, можется, и пожалуй, нужно. Встать спина к спине, сплести воедино два звонких, сильных голоса. И закружиться в танце, невесомой тенью ступая по хрусткому инею, повести, завертеть вокруг себя ловкую и быструю охотницу — восхититься, как она угадывает нужные движения, как отзывчива и легка. И долго петь и плясать вдвоём, вихрить чёрный туман среди синих и фиолетовых сполохов. И остановиться друг против друга, улыбаясь, жарко дыша, чуть склонив головы, поблагодарить, и неторопливо, рука об руку покинуть круг.

А вовне такая же ясная, звёздная ночь, и так же легко дышится, и тело так же полно силой. Ромига провёл руками по лицу, стряхивая остатки чёрной шелухи, глянул на ладони — свои, нормальные! Посмотрел на Вильяру: тёмные чешуйки тут и там налипли на белый мех её одежды. А сама