Читать книгу "Гимназистка. Нечаянное турне - Бронислава Вонсович"

— Разумеется. Пение Свиньиной — изощрённейший вид пыток, к друзьям его не применяют, — убеждённо сказал Песцов.

— Её приятельницы так не считают.

— Ещё как считают, — не согласился Песцов, — просто боятся говорить. Вы же наверняка видели их лица, когда Свиньина завывала. Такой ужас не подделаешь. Да и какие это приятельницы, так прилипалы к богатым.

С этим трудно было не согласиться. Концерт был устроен, чтобы показать преуспевание Свиньиных-Морских. Не каждый может пригласить заезжую актрису, и пусть высота её голоса не достигала Поленькиной, но исполнение было куда интереснее. Я бы сама себя с удовольствием послушала со стороны. Но добавление Поленькиного вокала было не единственным неприятным сюрпризом этого концерта.

— Я вам не сказала, ещё один кристалл рассыпался, — сообщила я Песцову.

— Вот незадача, — расстроился он. — Значит, и остальные скоро посыпятся. Который в этот раз?

Я пояснила словами, решив не петь и не травмировать окончательно чувствительные песцовские уши, которые ещё не восстановились после принудительного хозяйского концерта.

— Эта ария не слишком популярна, — обрадовал меня Песцов. — Она даже не во всех городах была заявлена. Заменим на что-нибудь другое.

— Или вообще концерт отмените за отсутствием исполнительницы, — напомнила я.

Песцов ожидаемо скис.

— Что-то мы с вами болтаем и болтаем, а могли бы провести время с куда большей пользой, — проворчал он.

— Это как?

— Поспать. Нам же ехать далеко.

Идея была не лишена привлекательности. В салоне было тепло, а сиденья были мягкими, и на них вполне можно устроиться довольно удобно, если устраиваться в одиночку. Второй пассажир был тут лишним.

— Тогда, может, оставите мне целиком заднее сиденье? — предложила я.

— А сам побегу за автомобилем? — возмутился Песцов.

— Зачем же? — удивилась я, хотя и подмывало ответить, что ему пробежка не помешала бы: и разомнётся перед ужином, и похудеет. — Впереди усядетесь.

— Рядом с извозчиком?

Праведное негодование Песцова было смешно.

— Это не извозчик, шофёр, — поправила я.

— Какая разница? Приличные люди не сидят где попало, — настолько убеждённо сказал Песцов, что я поняла: как ни уговаривай, сиденье мне в полное распоряжение не отдадут.

— Вы громко храпите, Дмитрий, — сделала я последнюю попытку, хотя храп просто потерялся бы на фоне шума мотора. На редкость громкий автомобиль нам выделили. Интересно, существуют ли какие-нибудь магические заглушки шумов?

— Кто храпит? Я? — взвился Песцов. — Да я сплю так, что проходящая мимо кошка не услышит.

— Ага, есть такие, с белой шерстью и с голубыми глазами, — припомнила я вдруг про мутацию, сопряжённую с глухотой.

Песцов подвох почувствовал, но с чем тот связан, не понял.

— Ладно, отключайте ваше плетение, — недовольно сказал он. — Попробую хоть немного поспать, хотя в таких условиях разве уснёшь?

Он демонстративно всунул между нами свой саквояж, отклонился к стенке автомобиля и прикрыл глаза. Я сняла полог и последовала примеру компаньона, тем более что другой возможности отдохнуть может и не выдаться, а если придётся удирать от Волкова, то нужно это делать полной сил и с ясной головой. Свой саквояж я держала на коленях: всё же содержимое там куда более важное, чем у Песцова. Бритвенный набор, или что у него там лежит, в случае чего и новый можно купить, а кто знает, что случится с потерянным домовым.

Уснуть не удалось: неимоверно трясло то ли на ухабах, то ли от странно работающего двигателя. Поэтому через некоторое время я открыла глаза и посмотрела в окно. Но оно уже оказалось покрыто тоненьким слоем инея от моего дыхания. Пришлось снять перчатку и приложить руку, чтобы получить возможность увидеть хоть что-то. Но когда иней под рукой подтаял, выяснилось, что снаружи всё равно ничего не разглядишь — стемнело.

Песцов же совершенно нагло спал, приоткрыв рот и воодушевлённо похрапывая, и проснулся, лишь когда шофёр остановился, чтобы размяться и долить бензин в топливный бак из канистры. Только тогда компаньон встрепенулся, недовольно дёрнул носом, чихнул и выскочил наружу, принявшись что-то живо выспрашивать у нашего шофёра. Тот бросил пару коротких слов и потопал куда-то в сторону от дороги, вмиг пропав из виду. Я испуганно выскочила и только в последний момент спохватилась спросить на английском:

— Дмитрий, куда он ушёл?

— Естественные потребности организма, — важно пояснил Песцов. — Составлю-ка я ему компанию, и вы пока можете прогуляться куда-нибудь туда. — Он небрежно махнул рукой в сторону, противоположную той, куда утопал шофёр. — Ехать ещё далеко, имейте в виду.

После чего он с деловито затрусил по следам шофёра, мне же пришлось протаптывать дорожку самостоятельно, и снега в ботинки я набрала прилично, даже вытряхивать пришлось, когда вернулась к машине. А там уже Песцов вовсю разбирал корзину Свиньиных-Морских и подкармливал шофёра, а то вдруг у того сил не осталось нас довезти. Мне тоже достался небольшой бутерброд, с которым я залезла в машину, повертела в руках и отправила в саквояж. Есть не хотелось совершенно. Никогда не думала, что на машине будет ехать куда утомительнее, чем на санях. Голова уже раскалывалась от постоянного шума.

Приехали в город мы посередине ночи, едва добудились портье в гостинице. Тот, зевая во весь рот, сообщил, что нами никто не интересовался, пообещал сообщить, если кто вдруг начнёт узнавать, выдал ключи и наверняка отправился досыпать.

— Дмитрий Валерьевич, купите мне с утра газеты, — попросила я перед тем, как зайти в номер.

— Какие именно?

— Все, что будут, — решила я. — Нужно же быть в курсе того, что происходит у Рысьиных?

— Только у Рысьиных? — хмыкнул он.

— Про Волковых тоже неплохо было бы узнать, — я сделала вид, что намёка не поняла.

Сил у меня ещё хватило на короткую беседу с Мефодием Всеславовичем, которому достался мой так и не съеденный бутерброд, а потом я доползла до кровати и попросту отключилась.

Проснулась утром от стука в дверь и бодрого песцовского голоса:

— Мисс Мэннинг, просыпайтесь, у меня хорошие новости. Да просыпайтесь же!

Я разгладила помятое за ночь платье магией, порадовалась, что на мне чужая иллюзия, а значит, никто не увидит моей невыспавшейся физиономии, и рывком распахнула дверь, за которой Песцов чуть не прыгал от переполнявших его эмоций. В руках у него была запрошенная мной пачка газет, статья в одной из которых и вызвала столь бурное проявление песцовских чувств. Я впустила компаньона в номер, закрыла дверь, поставила полог и спросила чуть хриплым после сна голосом:

— Что случилось, Дмитрий Валерьевич?

— Волкова задержали. Причём обвинение такое, что не отвертится.