Читать книгу "Тайну прошепчет лавина - Людмила Мартова"

– Ну, Эдик не выглядит слабым, – Кайди пожала плечами. – Думаю, он вполне в состоянии за себя постоять, да и Сергей быстро осадил Крылова, поставил на место. Так что до открытого скандала все же не дошло, чему я очень рада. Достаточно на сегодня скандалов и неприятностей.

Женщина попрощалась и поднялась к себе в номер. На какое-то время Патриция осталась в гостиной одна. Внезапно она так устала, что была просто не в состоянии сделать несколько шагов по лестнице, отделяющей ее от кровати. Свет под потолком в гостиной был потушен, горели только настенные бра да еще торшер, стоящий между креслом и диваном. Патриция налила себе бокал вина и уютно устроилась в кресле, оттягивая момент неминуемого подъема по лестнице. Поселившаяся в душе тревога не проходила, а, наоборот, усиливалась, окрашивая все вокруг в темные тона. Казалось, что в тонущих в полумраке углах гостиной поселились страшные чудовища и оттуда наблюдают за ней, Патрицией, подбирая подходящий момент, чтобы напасть. Она невольно поежилась, сделала глоток вина, словно это был волшебный эликсир, придающий храбрости.

Скрипнула одна из дверей, выходящих в коридор, раздались тихие шаги, словно кто-то действительно подкрадывался к ней, стараясь остаться незамеченным, Патриция приготовилась закричать, но не успела, потому что на пороге гостиной появился Павел.

– Фу-у-у, – выдохнула Патриция, потому что, оказывается, успела довольно сильно испугаться. Так сильно, что практически перестала дышать, – ты зачем подкрадываешься?

– Да я вроде не подкрадываюсь, просто иду. Правда, старался никого не разбудить. Все устали, я ж понимаю. А ты чего тут сидишь, одна?

– Сил нет по лестнице подняться, – призналась Патриция. – Все действительно сегодня устали. Сумасшедшая ночь, трагедия с Девятовыми и длинный-длинный день, полный разоблачений.

– Да уж, с разоблачениями сегодня все было в порядке. Полна коробушка, – Павел позволил себе усмехнуться, получилось горько, краешком рта. – Триш, я никого не убивал, хотя ненавидел этого негодяя изрядно. А сейчас его нет и такое опустошение внутри, словно на ненависти к нему держалось что-то важное. То, что связывало меня с прошлым, с Ниной.

– Пожалуй, я понимаю, – помолчав, сказала Патриция. – А мне, наоборот, стало легче, словно я долгих два года боялась, что моя постыдная тайна выйдет наружу и все станут меня презирать. И вот она вышла, а небо не упало на землю. Да, я в порыве аффекта чуть не зарезала человека, да, я лежала в психушке, и меня долго никто не хотел брать на работу. Но все прошло. У меня есть работа, а прошлое больше надо мной не властно. И да, Павел, я тоже никого не убивала.

– Я понял, – кивнул он. – Честно сказать, когда ты рассказывала свою историю, я ненадолго усомнился в твоей невиновности. Мелькнула мысль, что ты так отчаянно демонстрировала свое полное неумение стоять на горных лыжах, что могла делать это специально, для отвода глаз, а на самом деле это ты ночью брала чужие лыжи, чтобы подрезать лавину и отомстить.

– Не я, – покачала головой Патриция. – И кататься я действительно не умею. Как ты думаешь, кто наш черный человек?

Ее порадовало, что он не переспросил про черного человека, понял. Ну да, она же еще в первый день отметила, что Павел хорошо начитан. Начитанных мужчин Патриция уважала.

– Я не знаю, – честно признался ее собеседник. – Слишком у многих людей была причина отомстить Девятову. Практически у каждого в этом доме она была. Даже у Эдика, который, в отличие от нас, видел его впервые. Но тот грубо разговаривал с ним, чем не повод для убийства.

– Как по мне, так совсем не повод, – Патриция пожала плечами, – если бы люди убивали всех, кто с ними был груб, так человечество вымерло бы уже. Так что это вряд ли Эдик. И вряд ли Айгар. И вряд ли Сергей. И уж точно не Карина. – Она вдруг тихонько рассмеялась. – Получается, как в присказке «на колу мочало, начинай сначала». И там, за закрытыми дверями, все сейчас думают о том же самом. В том числе подозревая нас с тобой.

– Мне все равно, кто как про меня думает. Для меня важно, чтобы ты не считала меня убийцей, ну, и еще полиция, разумеется. А до мнения всех остальных мне нет никакого дела.

– Мне бы хотелось, чтобы того, кто это сделал, нашли. Зло должно быть наказано, – тихо сказала Патриция. – Каким бы плохим человеком ни был Девятов, его жена и маленький ребенок точно ни в чем не виноваты. И Федор Игнатьевич тоже. Он был добрый и такой страшной смерти не заслуживал, – голос у нее задрожал.

Павел подошел ближе, потянул за руку, поднимая с дивана, взял ее за подбородок, повернул лицо к себе так, чтобы ее глаза находились на уровне его глаз.

– Все будет хорошо, Триш, – сказал он и мягко поцеловал Патрицию, едва коснувшись ее губ. – Я тебе обещаю.

Он снова поцеловал ее так же легонько, словно проверяя, отодвинется она или нет. У Патриции и в мыслях не было противиться поцелую, который, кажется, сейчас был не для отвода глаз, как в предыдущие два раза, а самым настоящим, робким и просящим, как и положено быть первому поцелую.

С того момента, как она дала отпор насильнику, она ни с кем не целовалась. Она вообще не очень часто целовалась в прошлой жизни. Сначала училась, потом работала, потом потеряла родителей, потом как-то быстро, наспех вышла замуж, потом снова работала, делая карьеру, а потом упала в пучину раскаяния за то, что совершила. И со дна той пучины искренне полагала, что не достойна ни любви, ни новых отношений. Хотя, собственно говоря, почему?

Со всей решимостью, на которую она была способна, Патриция ответила на поцелуй, который, получив одобрение, стал более настойчивым, смелым, требовательным. Целоваться, стоя в полутемной гостиной, когда весь остальной дом уже спал, было упоительно и сладко, а еще нервы щекотало предчувствие того, что должно произойти дальше. Павел вдруг подхватил ее на руки, зашагал к лестнице, словно и не держал на руках пятьдесят пять килограммов живого веса.

– Ты куда? – шепнула она ему на ухо, чтобы не перебудить остальных. Ей не хотелось, чтобы у ее внезапного счастья были свидетели. – Ты сказала, что не можешь подняться по ступенькам, так что я тебя отнесу, – так же тихо ответил он, – я обещаю, Триш, что остановлюсь в тот же момент, как ты меня об этом попросишь. Мне остановиться?

– Не надо.

Ее разрешение словно придало ему сил, по крайней мере, второй пролет, отделяющий их от комнаты Патриции, Павел пролетел на одном вдохе. Мягко стукнула, закрываясь, дверь за его спиной, словно окончательно разделяя мир на две половины – ДО и ПОСЛЕ. Павел бережно положил свою драгоценную ношу на кровать, потянул за носки, чтобы снять их с ног. Посмотрел вопросительно, продолжать ли. Патриция молчала и улыбалась.

Остальная одежда с них обоих исчезла как-то незаметно. В комнате было тепло, все системы дома, потерявшего хозяев, работали без перебоев, бывает же такая несправедливость. Впрочем, думать про это не хотелось, да и про все остальное тоже. В голове вообще не осталось мыслей, только бешеные фейерверки взрывались в ней, салютуя в честь жизни, которая, как думала Патриция, давно кончилась, а она, оказывается, продолжалась.