Читать книгу "Вкус одержимости - Елена Лабрус"

— А знаешь, что я думаю по этому поводу?

Она промокнула глаза ужасной шелестящей бумагой и кивнула, давая мне слово.

— Что они оба не правы. Твоей матери было шестнадцать, когда её трахнул твой отец. И по какому бы обоюдному согласию это ни произошло, безответственно они повели себя оба. Он не мог не знать, что от этого бывают дети. И как бы у него не чесалось после армии, надо было предохраняться. И она не должна была оставлять тебя ему и сбегать, оставив записку с единственным словом «Прости!».

— И всё же она меня бросила, а он — нет.

— Думаю, она сильно об этом пожалела. Даже больше: чувство вины и разрушило её жизнь. Именно поэтому она начала пить и баловаться сначала травкой, а потом подсела на героин. От передоза и умерла.

— И она забрала Киру?

Вопрос прозвучал двусмысленно. И пока Крис вытирала нос очередной партией шелестящих салфеток, я думал о том, что сейчас «забрала» для меня значило — навсегда. Но Крис имела в виду другое.  

— Она же из-за моей матери поехала в Москву? — уточнила она.

— Да, вслед за ней, — коротко кивнул я и вздохнул.

Работать проституткой та ещё перспектива. Но у нищих девчонок из глухой деревни в то время других, как им казалось, и не было. Поэтому одна устроилась и позвала к себе другую. А потом наоборот, когда Кира познакомилась с Федэ, её единственным условием вступления в Семью было забрать в Париж и подругу. Правда ничего хорошего из этого всё равно не вышло: та с иглы так и не слезла. И умерла у Киры на руках.

Из-за чёртовой девчонки, её брошенной дочери, Кира сюда и вернулась. И честно выполнила данное подруге обещание. Почти заменила ей мать.

Но именно поэтому версия самоубийства жены в моей голове не укладывалась. Пусть не ради меня, но ради этой похотливой дурищи, что тёрла сейчас грубой бумагой распухший нос, Кира ни за что не наложила бы на себя руки.    

А то, что хотела стереть с лица земли деревню, в которой выросла, — укладывалось.

Киру насиловал отец с того возраста, как у неё пошли месячные. С тринадцати лет. При молчаливом согласии вечно пьяной матери. Это для них в первую очередь она отстроила те камеры. И на всякий случай с запасом, если вдруг у неё появятся новые враги. Хотя мать к тому времени уже умерла. Но над отцом Кира мечтала поглумиться всласть. К его счастью, тот тоже не дожил. Увидел дочь, обделался и умер от сердечного приступа. Или скорее наоборот: умер и обделался, но это неважно.

 Похоронила его социальная служба. Но как ни странно Кира не расстроилась. Я стоял рядом с ней на кладбище, когда она приехала плюнуть на его могилу, и думал, что она будет в ярости. Но сейчас, когда и мне не пришлось убивать Рыжего и узнать, что это не отец Ники, я мог понять её облегчение как никогда. Пусть лучше так. Пусть разрешится само. Всё же убить человека — это рубеж, переходить который опасно.

Переходить который нельзя.

В груди кольнули слова Ники:

Это твой выбор. Только твой. Даже если всю оставшуюся жизнь мне придётся возить тебе в тюрьму передачки, я не буду тебе мешать.

Всю жизнь! Она сказала про всю жизнь. Она хотела связать её со мной.

Моя мудрая глупая девочка! Как же я по тебе скучаю.

Как же невыносимо мне делать этот выбор.  

Только благодаря Нике я нашёл в себе силы сегодня проехать по дороге, а не окольным путём. Смог поговорить с Кристиной. И больше не хотел мести в том виде, в каком я о ней два года мечтал.

Не потому, что самое страшное начнётся потом: жить с осознанием, что я это сделал. Путь саморазрушения до Ники я выбирал сознательно. Но теперь я не хотел разрушать свою жизнь, я хотел жить. Мне было ради кого и ради чего жить дальше.

Умоляю тебя, крольчонок!

Но о чём? Возвращайся или всё же НЕ возвращайся?

И я не мог не спросить Кристину:

— С чего ты взяла, что это было самоубийство?

— Я?! — удивилась Кристина. Она пару секунд моргала, соображая, с чего я задал такой вопрос. И, кажется, вспомнила. — Даже не знаю, — смущённо пожала она плечами, — но так сказала Оксана, а она видела Киру последней, и я подумала, что, наверное, Кира могла так поступить.

— Оксана?! — теперь удивился я.

— Ну жена отца.

Мать Третьего видела Киру последней в день смерти? А Шерлок об этом знает?

— И что именно она сказала?

— Что Кира была очень расстроена, подавлена и буквально на грани. Оксана не хотела её отпускать: она бродила вокруг «Пит-Стопа», словно не знала куда идти или ей некуда. Та предложила её даже проводить, но Кира её послала, вырвалась и ушла.   

— Она была расстроена из-за меня? — никак не мог я поверить в отчаяние жены. Да, мы поссорились. Но это была рядовая ссора. Ничего особенного. Ничего нового. Ко мне была единственная претензия, старая как мир: я не хочу детей. К тому же она была пьяна. Полгода или дольше не пила и вдруг… Дьявол! Она же не просто так не пила...

— Кристина, правду! — рявкнул я.

— Ладно, я скажу, — вздохнула девчонка. — Теперь это всё равно не важно. Нет, не только из-за вас. Да, она не просто так ездила в город. Не только по моим делам.

Она посмотрела на меня как на чудовище. И, возможно, заслужено. И, наверное, сейчас в ней боролось две Кристины: одна плохая, что хотела сделать мне больно, мелко отомстить и соврать, и другая — хорошая, что хотела сказать правду.

 — Она пыталась забеременеть? — догадался я, не оставив шанса Кристине плохой.

— Да, — выдохнула она. — Кира наблюдалась в клинике. Лечилась. Делала какие-то процедуры. Но в тот день ей сказали: из-за аборта, что она когда-то сделала, она выносить ребёнка не сможет.

Проклятье! Я резко выдохнул. Так вот к чему опять был тот разговор. Кира во что бы то ни стало хотела получить моё согласие. И я, возможно, смирился бы, если бы она забеременела. Но ей, видимо, предложили суррогатную мать, а это уже без моего ведома не провернёшь…

— А с кем-то ещё она там встречалась, в городе? — на всякий случай спросил я.

— Кира? При мне ни с кем, — уверенно потрясла девчонка головой. — Она брала меня, чтобы скрыть свои визиты в клинику. И я ходила с ней на приёмы. Не в кабинет, но сидела в холле.

С чего же тогда Шерлок решил, что она мне изменяла? Ведь он именно на её отлучки с Кирой намекал так откровенно.

— Точно? Или ты ещё что-то скрываешь?

— Это правда, Алан. Она просила вам не говорить.

Но теперь я понял и другое: зачем Кира показывала Кристине шрамы — покупала её откровенность и преданность. И наверняка объяснила почему я не хочу ребёнка, про генетический изъян, который я боюсь передать детям. Дьявол!

— И всё же ты сказала Ярославу, что я измывался над ней, что держал её силой, истязал.