Читать книгу "Экипаж черного корабля - Федор Березин"

Один раз Тутор-Pop уже позволил планомерности текущих событий усыпить себя. Что получилось? Хотя, если честно, сейчас в тишине командирского кабинета он не жалел себя за проигрыш. Тот, против кого он играл, оказался проворнее, предусмотрительнее и ловчее, а значит, пусть проигравший плачет. И еще, победа Мурашу-Дида развязала генералу-канониру руки, освободила его от мишуры внутританковых забот, дала ему возможность всю мощь разума развернуть в сфере тактики. Ведь даже от планирования дальнейшей стратегии отпочковавшийся отросток РНК его полностью освободил. Как можно думать о последующей судьбе «боевой горы», если она скрыта в словоохотливой взвеси лилейных речей Мурашу-Дида? И значит, эта текущая и перспективная несвобода выбора судьбы ведет к полной свободе здесь, на ближнем ковре войны. Всю мощь интеллекта возможно обратить в текущую боевую ситуацию, Внешние рамки, клеткой заслоняя перспективу, дают полную свободу выбора промежуточного решения — Мурашу-Дид не так уж плох в качестве диктатора, он не лезет в дела, в которых плохо смыслит. Умен паразит.

И потому, волею обстоятельств освободившись от суетных дел, грешно будет продуть бой, подставившись в разостланный эйрарбаками силок. И пусть никто из окружающих не верил, что силок есть, Тутор-Pop знал: западня существует.

Что лучше, потерять время на лишней доразведке и осмысливании ситуации или смело и уверенно влезть в петлю? С другой стороны, протиснуться сквозь оборону, покуда есть щель, или топтаться, пока она не затянется тяжелой пехотой с еще более тяжелыми танками? Дилемма. И не на кого скинуть решение, нет подходящего Мурашу-Дида на должность канонира-тактика.

130. РАДИУСЫ И МОЛИТВЫ

Большим калибром «Сонный ящер» держал под контролем территорию в радиусе двести пятьдесят километров. Используя подкалиберные снаряды со все меньшей и меньшей, убывающей ступенчато от типа к типу массой, он так же ступенчато расширял свою зону влияния. Конечно, великая разница в возможности сбросить на врагов сразу цельного пятидесятитонного монстра и в падении с неба в сто раз меньшего боевого чуда. Кроме того, физика мира и сделанного в соответствии с ней «Сонного ящера» создавала парадоксальную, бесящую новичков-канониров ситуацию: как раз здесь, вблизи, местоположение противника можно определить более точно хотя бы тем же загоризонтным локатором, но чем дальше, тем менее правильно определялись координаты, а значит, для одинаково вероятного поражения там, вдалеке, требовалось «накрывать» расширенную площадь. Значит, в нашем гипотетическом случае — применения оружия по равнозначной цели, для поражения требовался обратный закон. Вблизи имелась увесистая дубина и вместе с ней верный, точный глаз, а вдали — ноготь и с ним близорукое, кривоватое око. Да, и пятитонная бомба — серьезный аргумент, но все же не столь превосходный, как летающая цистерна напалма. Если бы наоборот, то есть с ростом расстояния дулся калибр, — шансы бы сравнялись, однако…

Конечно, из ситуации имелся простой, наблюдаемый дилетантом выход: даже в пределах пятисот километров гига-калибр мог произвести чудовищные разрушения, используя энергию деления либо синтеза ядер, а можно и то и это по желанию. Однако Южная Республика и так уже довольно сильно напакостила на континенте, который в теоретических разработках собиралась заселять: общий радиационный фон в некоторых местностях превысил допустимый для жизни, причем эта несуразность должна была сохраняться еще многие циклы. Поэтому «боевым горам» предписывалось использовать атомные заряды без согласования с ШОНО лишь в крайней, не имеющей альтернатив ситуации. Да, конечно, теперь «Сонный ящер» вроде бы вышел из подчинения кого бы то ни было, и тем не менее планировщики его дальнейшей судьбы хотели все-таки тоже поменьше гадить нуклидами. По крайней мере Тутор-Pop придерживался таких взглядов. Естественно, если бы дело о «жизни и смерти» гига-танка зависело от применения термоядерных боеприпасов, он бы бровью не повел, отдавая команду. Но покуда имелся шанс обойтись без этого, он обходился. Втайне и очень иногда он молил Рыжую Мать продержать такое положение подольше.

Кто мог знать, слышит ли богиня голос человека, вмурованного в многослойную «шкуру» «боевой горы» и, кроме того, накрытого десятикилометровой оболочкой измельченной, вывороченной из планеты пылевой взвеси?

131. ИНФОРМАЦИОННАЯ ЭНТРОПИЯ

И где-то рядом, но неизмеримо далеко для Тутора-Рора, бубнил что-то Мурашу-Дид. Ждал каких-то ответов на какие-то проходящие мимо памяти вопросы, что-то о текущей ситуации на борту, о том, что «пора бы двигаться» и «действовать по плану». И часть сознания генерала даже переваривала эту входящую мелкую информацию, накручивала ее на извилины и тут же после ответа, удовлетворяющего публику, рвала, растворяла в клочья. И какие-то носовые платки ежедневных докладов чистили ушные раковины, без звона ударялись в броню замкнутого на себя мозга, осыпались в незарегистрированное прошлое. И он что-то отвечал, командовал, точнее, давал поручения, одобрения, кивки. Возможно, кто-то из персонала что-то замечал.

Но чередовались смены, никто точно не знал, спал ли генерал-канонир вообще, да и сами дежурные офицеры выматывались суетливыми буднями. А те, старые подчиненные, почти друзья? Их не было рядом. Где-то, в тайных камерах Комитета, хранился командир-альтернатива Огер-Дуд, преданный когда-то Тутором, но и сам предавший. Сгинули и остальные. Тутор-Pop уже и не вспоминал их лица, не всплывали в памяти и имена. С новыми было еще хуже. Иногда он в некоторой досадной растерянности смотрел на беседующего с ним броне-полковника, не ведая, как того звать. Судя по бирке, это был оперативный офицер «купола», но кто его утвердил на дежурство? И спросить было неудобно, да и неинтересно, по сути. Так они и расставались, точнее, полковник куда-то исчезал или вдруг уверенно превращался в худощавого лысого радио-майора, чудесно знакомого и не сильно раздражающего. Тутору даже хотелось разглядеть его подробнее, узнать, но становилось некогда — он обшаривал маячащую перед глазами оперативную карту.

Где-то в этих изолиниях высот и низин покоились, упирая трехстволки в синеву его глаз, большие калибры Империи. Они искали, целили в зрачок. Он знал, не облака его маскируют, а прелесть холода и черноты «синхронно задутых солнц» и огромная пылевая подушка, накрывшая материк эйрарбаков. Иногда он немного, осторожно и тихо двигал по ландшафту «Сонный ящер», смещался в сторону от линии прицеливания. Испуганно возвращал назад, опасаясь враждебных сейсмографов. В ужасе распахивал глаза, видел свои мнущие друг друга руки, напряженные, так желающие расслабиться спины дежурной смены; смещал перспективу, пронизывал их насквозь, впиваясь в экран, считывая координаты. Чувствовал внутри кителя, под мышками, холод пота: ведь он, правда, сместил «Ящер» — настоящий, не модельный на карте. И тут же, до обращения к услужливо повернувшемуся офицеру — он уже не считал нужным различать погоны, — пыхало изнутри успокоительное знание: это перемещение сделано еще вчера, четырнадцать часов назад, а то подозрительное холмистое место, из которого целят в карте стволы, локаторщики обшарили загоризонтным спектрометром несколько раз.

Но он все-таки вскакивал, вваливался в «прикупольную» «генеральскую», дергал из кипы хронокарту, прошивал ее воспаленными глазами. Кто-то нависал рядом, следовал по пятам: какой-то эрэнкашник — это не имело значения. Иногда он запрашивал разведывательную сводку.