Читать книгу "Возлюбленная [= Обнять пламя ] - Бертрис Смолл"

– Поднимайся. Слышишь, ты, шлюха, – приказал констебль.

Дизайр попыталась приподняться со скамьи, но ноги отказывались держать ее. Вдвоем с напарником, с грубой бранью констебль вытащил ее из-за стола.

К ней подошел Филипп Синклер. Она видела, как он вынул кошелек и достал из него несколько монет. Поняв, что она не сможет взять их от него, потому что у нее связаны руки, он завернул монеты в носовой платок и сунул этот сверточек за лиф ее платья.

– Там, куда вас отправляют, не помешает иметь при себе немного денег, – сказал он.

Что он имел в виду? Для чего могут понадобиться деньги в Ньюгейте?

Прежде чем она успела заговорить с ним, возле него как будто выросла Ровена. Настырная леди не сводила с него своих выцветших глаз.

– Мистер Синклер, я не перестаю удивляться вашей доброте. Неужели вы до сих пор испытываете сострадание к этой особе? Ведь теперь уже выяснилось, кто она на самом деле.

Синклер оглянулся на Ровену Уоррингтон и измерил ее холодным неприязненным взглядом. Не удостоив ее ответом, он слегка наклонил голову и вышел из комнаты. Дизайр провожала его глазами в надежде, что, может быть, он задержится еще немного и она сможет поблагодарить его. Констебли нетерпеливо толкали ее вперед, торопясь побыстрей вывести из помещения.

Дизайр не могла понять, что с ней происходит. До нее доносился какой-то странный, медленно нарастающий гул, он шел откуда-то из головы. У нее затуманилось сознание, и ей представились ночь, высокий крутой обрыв и черная бездна моря внизу. Казалось, силы навсегда покинули ее. Оставалась одна смертельная усталость от невыносимо тяжелой борьбы. Она заглянула в ту далекую, зовущую к себе пучину и с облегчением приготовилась броситься в нее.

Часть третьяУЗНИЦА НЬЮГЕЙТА

19

Она приходила в себя, ощутив на лице несколько холодных капель дождя. Она лежала на спине в той же открытой повозке, которая, покачиваясь и подпрыгивая, тащилась по узким улочкам. У нее ныло все тело, она попробовала сменить положение, но обнаружила, что запястья и лодыжки у нее связаны. Ей удалось перекатиться на бок и подтянуть колени, чтобы спрятать в них лицо от дождя.

– Послушай, Джимми, ты бы лучше следил за дорогой. – Услышала она грубый мужской голос. – Ведь ты везешь не кого-нибудь, а настоящую, изнеженную леди.

Это замечание было встречено взрывом хохота.

– Ты говоришь, леди? А я-то думал, что мы везем в Ньюгейт маленькую потаскушку, приятельницу Тренчарда.

Ньюгейт!

Не холод и не дождь, а страх леденящим жалом вонзился в душу. Нахлынули воспоминания прошлого. С той памятной ночи в Уайтфрайерсе, когда отчаяние толкнуло ее на путь воровства, Дизайр жила в постоянном ожидании беды. В любой момент ее могли поймать и отправить в эту страшную тюрьму. И вот теперь, когда она знает, что Морган любит ее, когда у них появилась надежда начать новую жизнь, она уже на полпути к камере, скрывающейся за зловещими каменными стенами.

Увидит ли она когда-нибудь еще Моргана? Офицер, руководивший операцией по его захвату, говорил, что лорд Боудин, или, как прозвучало тогда, «его высочество», желал, чтобы разбойник предстал перед ним непременно живым. За этим скрывалось только одно – им нужно подвергнуть Моргана пыткам, а потом устроить публичное зрелище с повешением в Тайберне, в назидание другим.

Приходили и другие мысли в голову. За ночь Морган мог и не выжить. Дизайр на секунду прикрыла глаза, пытаясь вытеснить из сознания образ солдата, размахивающего мушкетом и ударяющего Моргана рукояткой по голове. Сможет ли Морган перенести эти жестокие побои, или офицер запоздал со своей командой? Но избавиться от этой сцены, стоявшей у нее перед глазами, никак не удавалось.

Снова и снова она внушала себе, что не должна поддаваться панике. Нужно держать себя в руках и сохранять ясность ума. Только этим она сможет оказать хоть какую-то помощь любимому человеку, и себе тоже.

И она продолжала ломать голову над тем, что реально можно сделать, оказавшись за решеткой камеры, отрезанной от всего мира. Она попробовала подергать веревки, затянутые у нее на запястьях. Узлы были настолько тугие, что у нее сразу заныли руки. Она почувствовала такую же сильную боль, попытавшись пошевелить лодыжками. Если бы она сумела дотянуться до ног, она могла бы развязать веревки. Освободив ноги, можно было бы свалиться или выкатиться из повозки в какой-нибудь темной улочке. А потом…

– Гляди, Тед. Девка зашевелилась. Уж не думает ли она убежать? Что значит полежать под дождичком – сразу ожила. – Повернувшись к Дизайр, он добавил: – Не надо корчиться понапрасну, мэм. Эти узлы я завязал собственноручно. А я хорошо знаю свое дело.

– Зато железные кандалы, которые тебе скоро наденут на ноги, будут куда тяжелее, чем эти веревки, – посчитал нужным прибавить Тед.

– Ну, ты до смерти можешь напугать девку, – насмешливо заметил Джимми. – Я думаю, у нее найдутся деньги, чтобы заплатить пошлину тюремщику. Тогда он не станет надевать на нее железные оковы.

– А хоть и не найдутся. Она сможет настрелять их на всяких мелочах.

Два констебля, словно нарочно, продолжали изъясняться на своем, не очень понятном для нее языке. Что значит «настрелять»? – пыталась понять она. А что они подразумевают под «всякими мелочами»? Она старалась поглубже вникнуть в смысл произнесенных ими фраз.

– Интересно, доведется ли ей схлопотать клеймо, – продолжал Джимми. – Вообще-то жалко, если они шлепнут печать на такую отменную белую кожу. Это уж точно.

«Ставить клеймо на скот». Дизайр вспомнила, что слышала это выражение от одной девушки, когда жила в доме Старой Салли. Та девушка рассказывала, как однажды за какую-то провинность ее вот так же с позором везли через весь город, в такой же тележке и били плетью.

«…Меня привязали к раме в задней части тележки… Везли полураздетой. Вдоль улиц рядами стояли люди. Все они глядели на меня…»

Когда Дизайр представила себе эту сцену, ее замутило. «Лучше умереть, чем столкнуться с подобным неслыханным унижением», – подумала она. Но ей нельзя умирать. Во всяком случае не теперь. Даже в этом положении она не должна терять надежды снова быть вместе с Морганом.

Уже почти совсем стемнело, когда повозка остановилась.

– Вот мы и на месте, – сказал Джимми. Она подняла голову и увидела тянувшиеся ввысь каменные стены тюрьмы.

Некогда Ньюгейт была для Лондона всего лишь сторожевым постом. С годами башня расширялась, стены ее укреплялись, и в настоящее время она представляла собой огромное прочное сооружение, в котором содержались преступники всех мастей. В ее темных коридорах, полных всякой заразы, и тесных камерах скопилось множество убийц, должников, проституток, мошенников и разного рода раскольников, например квакеров. Были здесь и дети, которых наказывали таким образом за кражу.