Читать книгу "Буря и натиск - Артем Тихомиров"

Ржавый снял каску, чтобы охладить потную макушку.

– Хорошие новости, гобломант. Прямо сразу вера в себя повышается. Значит, тут кругом грифоны и прочие звуры шастают? Так?

– Не знаю, – ответил Гробовщик.

Крот подумал, что он хочет добавить: не я дал приказ ломиться через лес.

– И кто из них самый опасный?

– Звуры. Охотятся стаями. Большая самка и орда маленьких самцов.

Вернулась белка, прыгнула сверху, приземлилась на плечо гобломанта. Он взял ее в руки, накрыл ладонью, подождал.

– Что-то есть впереди и справа. Живое. Несколько штук. Туда идти нельзя. Силовой фон колеблется – плохой это признак.

– Плохой, значит, плохой. Обойдем. Вперед. Волыны наготове!

Гобломант отпустил белку и на ходу принялся плести заклинания. Сказал никому не вырываться вперед и смотреть по сторонам в оба глаза.

– Крот! Возьми ее на закорки! – сказал лейтенант, указывая на Этайн. Оба посмотрели на него удивленно; эльфка, вспомнив, что не должна показывать, что понимает гоблинскую речь, тут же опустила голову. Крот успел заметить зловещий смешок Вороха.

– Что хлопаешь глазами, рядовой? Она не способна идти быстро, а мы и так потеряли много времени. Так сподручней.

Ржавый отошел к гобломанту, стоявшему впереди. Крот оглядел подпехов.

– Парни, если кому-нибудь скажете, что видели, головы поотрываю, – сказал он.

– Ну-ну, – отозвался Ворох. Остальные не стали зубоскалить, кивнули.

Вздохнув, Крот поднял рыжую и посадил к себе на шею. Та не сопротивлялась. Положила обе руки ему на каску.

– Не сюда… не знаю… лучше за ворот держись… – прорычал Крот.

Пленница взялась за воротник, пальчики у нее оказались прямо-таки ледяными. Гоблин практически не ощущал веса Этайн. Гораздо больше проблем доставляли тихие смешки собратьев. Хилый и Шершень ухмылялись безо всякого умысла, но Ворох вполне определенно вынашивал какое-то злодейство.

Лейтенант дал знак: двигаем. Гробовщик шел впереди, сжимая в руке какой-то амулет с впаянным в него тускло поблескивающим синеватым минералом.

Пели птицы, какой-то зверек шебаршился в кустах. Гоблины поворачивали стволы гвоздеметов на каждый источник подозрительного звука. Комары преследовали взвод неотступно, но в сравнении с угрозой мантикор и прочих реликтов казались безобидными, и на них плюнули.

Гобломант вел подпехов в обход участка, затянутого сизым туманом. Несколько раз останавливался, хмуро кусая губы. Гоблины напряженно всматривались в тенистые провалы между деревьями, вслушивались в шелест листвы, бренчанье насекомых в траве, щебет невидимых пичуг.

Впереди было возвышение, с правой стороны которого образовался крутой склон, нависающий над ровной поверхностью тумана. Подпехи добрались до него и начали взбираться. Гобломант поскользнулся у самой вершины, шмякнулся на одно колено, выронил амулет с камнем, а потом, чтобы не скатиться, вцепился в дерн всеми десятью пальцами. Ржавый крякнул позади него.

Первым на возвышение вскарабкался Ворох. Одной рукой держа оружие, другой помогая гобломанту встать, гоблин наклонился.

– Падай! – вдруг завопил Гробовщик. – Ложись! Бегите!

Солдатский инстинкт сработал. Ворох отпустил гобломанта, вскинул гвоздемет, но не последовал совету чародея. Повернулся, ища глазами цель.

В этот миг Крот бухнулся на колени, а потом на четвереньки. Этайн тихо вскрикнула от неожиданности и свалилась в траву.

Ворох закричал, что-то захрустело. Вопль гоблина разбил вдребезги вдруг образовавшуюся вокруг них тишину. Крот накрыл эльфку правой рукой, левой пытаясь вытянуть из-под себя оружие.

Он не мог понять, что видит. Справа сипел Ржавый. Сказочник откатился в сторону, а Шершень с Хилым, которых событие застало у подножия небольшой гряды, водили гвоздеметами по сторонам. Цели не было. По крайней мере она находилась не там.

Из груди Вороха вылезли две острые, напоминающие наконечники копий, штуковины. Брызнула кровь. Гоблин сначала раскинул руки, потом нажал на спусковой крючок. Гвоздемет плюнул короткой очередью, которая прошла над головой Хилого и выбила из ближайшего к нему дерева пыль. Ботаник упал на землю.

Ворох выпустил оружие из руки, продолжая биться, выть и рычать. А потом он поднялся в воздух. Кровь полезла у подпеха изо рта, потекла по груди и животу, а сам он продолжал неизвестно каким образом взмывать к верхушкам деревьев. Его ботинки оторвались от земли уже на целый метр.

И только тогда стал слышен яростный рев Ржавого. Он матерился на чем свет стоит. Не помогало. Ворох кричал громче и теперь пронзительно, высоко, словно женщина. У Крота мурашки побежали по спине. Такое, но в несколько раз слабее, он слышал во время штурма укрепрайона. Разорванные на куски, еще живые подпехи издавали такие звуки, о существовании которых молодой боец Армии Освобождения и не подозревал.

Третье копье высунулось из туловища Вороха. На этот раз ниже, из живота. Кто-то или что-то давило на орудие смерти сзади. Крот улавливал там, в тени, по другую сторону возвышения абрис чьей-то фигуры. Громадной фигуры.

– Что это? Какого хрена, колдун?.. – взвыл Ржавый.

Гробовщик кубарем скатился с возвышения, плюхнулся внизу.

– Я предупреждал… это звуры…

– Что?

Перекричать вопли умирающего Вороха было не так-то просто. Он болтался в воздухе, держась обеими руками за то, что торчало из его туловища, и дергался. Ноги полосовали по воздуху. Кроту показалось, что нечто специально продлевает его страдания.

* * *

Открываясь, тяжелая дверь камеры взвизгнула. Сидевший у окна зеленый медленно поднял тяжелую голову и поглядел на полицейского налитыми кровью глазами. Они казались багровыми, словно свежая короста.

Гоблин в мятой форме, заляпанной на груди, вошел и встал, широко расставив ноги. Как все надзиратели, он любил поигрывать связкой ключей и сейчас с удовольствием этим занимался, задумчиво глядя на Вороха.

– Сидишь?

– Нет. Жонглирую булавами, пускаю мыльные пузыри, – ответил арестованный. – Что, на расстрел пора?

Надзиратель щерил крупные зубы, частично выбитые в каких-то давних драках. Его рожа вполне соответствовала обстановке и даже более – Ворох считал, что место этого шкафа не по ту сторону двери, а здесь, на грязном полу, засыпанном вонючей соломой.

– Все шутим, значит. Ну-ну… – Надзиратель покрутил связкой ключей. – Выходи. Комиссар хочет поговорить. Считай, ты вынул счастливый билетик, рвань.

Ворох посмотрел – не шутит ли. Вроде нет. Сто процентов дать не мог, потому что после вчерашнего плохо соображал и неважно видел в сумерках. Глаза словно песком забили. Вдобавок накануне, во время задержания, полицейский двинул ему в правый висок, и неслабо.