Читать книгу "Проверка на прочность - Виктор Зайцев"

Наконец, передовые отряды имперцев остановились, уткнувшись в небольшую, но глубокую речушку, приток форсированной по крепкому льду Вислы. Мостик через реку был разобран, не сожжён, а именно аккуратно разобран, из воды торчали лишь три каменных быка. А лёд на речке был взорван вверх и вниз по течению, насколько хватало взгляда. Ледяная вода, успевшая кое-где покрыться тонкой корочкой прозрачного ледка, стала неприступной преградой для передовых отрядов. Высланная в обе стороны, вдоль берега речки, разведка, прочной переправы поблизости не обнаружила. Проклятые магаданцы не пожалели усилий, чтобы уничтожить лёд на реке длиной несколько вёрст. Командиры отправили солдат в ближайший лесок, рубить брёвна для строительства переправы, а сами с большинством отрядов остановились на обед. Пусть время приёма пищи ещё не пришло, но в ожидании обозов с продуктами пехотинцы разводили костры. Ясно было, что постройка добротной переправы займёт пару часов, не меньше. Тем временем, всё новые и новые отряды подходили к разрушенной переправе, устраивались на отдых, вытаптывая снег, укрывший тонким слоем большое поле. Командир передового корпуса, генерал Манштейн не стал отклоняться от разработанного маршрута. Не пройдёт и пары часов, как речушка будет укрыта плотным слоем срубленных брёвен и германская армия продолжит победоносный поход на восток.

В шуме весёлого гама, громких шуток и хохота солдат, скрывавших за грубым юмором своё волнение, никто не услышал первых залпов магаданских пушек. Дюжина земляных фонтанов, поднявшихся среди вставшей на обед имперской армии, вызвала не испуг, а недоумение. Не успела осесть земля, взлетевшая в воздух, не успели почувствовать боль раненые пехотинцы, как ещё дюжина снарядов разорвалась прямо в воздухе, осыпав с высоты германцев жалящими кусочками металла. Только после этого закричали первые раненые, офицеры сбросили с себя оцепенение и принялись командовать. Бестолковые крики командиров вызвали суматоху, отряды бросились в разные стороны, бойцы сталкивались друг с другом, падали, бросали оружие. А в воздухе продолжали разрываться десятки снарядов, засыпая людей смертельным дождём, вновь упали фугасы, поднимая новые фонтаны земли.

К тому времени, когда командиры с помощью опытных капралов смогли навести относительный порядок и отвести войска от места расстрела, стрельба из невидимых пушек неожиданно закончилась. Над полем установилась тишина, в которой неожиданно громко послышались стоны раненых и крики умирающих пехотинцев. Но никто не посмел оказать помощь погибающим солдатам, убежавшие от разрушенной переправы германцы боялись вернуться обратно. Солдаты и офицеры внимательно вглядывались в горизонт, стараясь рассмотреть вражеские позиции. Увы, со всех сторон белел нетронутый снег, только поднятые шумом взрывов галки и вороны кружили стаями над полями, заливая окрестности громким карканьем. Минуты затишья тянулись неожиданно долго, пугая своей тревожной безопасностью. Пять, десять, двадцать минут, стрельбы всё не было. Мистическим образом, невидимый и недоступный враг уничтожил и ранил сотни солдат, разметал костры и разрушил повозки, так и не появившись, даже вдали.

– Дитер, пошли к кострищу человек десять, – Макс фон Шмелинг успокоился, но возвращаться не собирался. Стоны раненых, окровавленные тела убитых, разбросанные на бывшем бивуаке, лишили молодого барона аппетита. – Пусть соберут брошенное имущество.

– Десять мало будет, – оглядев рекрутов, бросивших свои ружья у костров, ответил опытный капрал. – Надо две дюжины послать, чтобы за раз всё принесли.

– Хорошо, командуй, – барон огорчённо рассматривал свою запачканную на локтях и коленях землёй промокшую одежду. – Чёрт побе…

Бабах!!! Бабах!!! Бабах!!! – Над германскими отрядами снова разорвались снаряды, начинённые свинцом. Сотни смертельных кусочков металла с пронзительным свистом выкашивали пехотинцев, не оставляя шансов на спасение. Вражеские снаряды неожиданно разрывались в воздухе, оставляя белые облачка от сгоревшего пороха на высоте пятьдесят-сто метров, и, почему-то именно над отбежавшими на новое место людьми, словно невидимые пушкари отлично знали, где укрылись их враги. Из этих рукотворных облачков на землю и пытавшихся укрыться солдат падали отнюдь не снежинки, а раскалённые осколки стали и чугуна, от которых некуда было укрыться на ровном поле. Эти смертоносные осколки снарядов выкашивали убитыми и ранеными до полусотни сгрудившихся в группы солдат за один разрыв снаряда. Спустя пару десятков залпов до германских командиров дошла нетривиальная мысль, что кто-то подсказывает пушкарям, куда они перебегают.

Началось самое интересное – поиск предателя или шпиона. Всё это под регулярным артобстрелом, уносящим десятки жизней каждую минуту. Спустя полчаса до командиров дошло, что надо отступать, в надежде выйти из-под обстрела невидимых орудий. Отступление практически сразу перешло в паническое бегство, солдаты драпали откровенно, лишь ветераны старались помочь раненым и прихватить оружие с немудрёными пожитками. Остатки передового отряда собрались в двух верстах от берега речушки через час, ни о какой переправе речи уже не было. Пока подошли остальные отряды, пока командиры согласовали действия и выслали разведку на другой берег, наступил вечер. За день армия вторжения успела продвинуться на пять вёрст от границы на восток, потеряв убитыми и ранеными четыре тысячи солдат. Макс фон Шмелинг, получив ранение в ногу, уже не мечтал о новом поместье. С юношеским максимализмом он проклинал всех, начиная с императора Рудольфа, обманом пославшего его на смерть, заканчивая чёртовыми магаданцами, не пожелавшими честно встретиться в сражении.

Ночь не принесла спокойствия армии вторжения, раненые стонали и кричали, немногочисленные лекари трудились при свете костров и факелов, не покладая рук. Предсмертные крики и стоны товарищей мало кому дали спокойно выспаться, многие солдаты и командиры невольно примеряли судьбу раненых и убитых соратников на себя. Утром полковые пасторы и кюре обошли паству, пытаясь вернуть солдатам утраченный боевой дух. Пока шли молебны о ниспослании победы германскому оружию, на востоке, в лучах восходящего солнца, начал подниматься воздушный шар. Незаметный в ярком свете летнего солнца на фоне снега, белый шар с подвешенной корзиной, поднимался всё выше и выше, обгоняя встающее светило.

– Смотрите! Дьявол! – громко закричал один из протестантов, подняв голову в сторону воздушного шара, остановившегося на высоте полуверсты над восточным берегом речки.

– Деревня, это воздушный шар! – Презрительно обернулся кто-то из ветеранов, бывавших в столице Западного Магадана. – В Королевце такой «дьявол» десять лет висит, желающих катает, даже детей.

– Генрих, – позвал проснувшийся Макс фон Шмелинг своего денщика, – позови капитана Клюгенау, срочно.

– Доброе утро, герр барон, – Клюгенау был уже чисто выбрит и аккуратно одет. – Как нога?

– Спасибо, рана сквозная, лекарь обещал за две недели вылечить. – Барон попытался сесть, но вновь откинулся на одеяло. – Я о воздушном шаре, там наверняка сидит наблюдатель. Боюсь, магаданцы снова начнут нас расстреливать. Как я понимаю, разведка с того берега речки не вернулась? Так, капитан?

– Действительно, разведка пока не вернулась, а воздушный шар вполне может нам доставить массу неприятностей. – Капитан, прищурился, рассматривая человека в корзине воздушного шара. – С вашего разрешения, фон Шмелинг, я доложу об этом командованию.