Читать книгу "О том, что есть в Греции - Катя Федорова"

Когда ее навещали внуки, она командовала:

– Пойте колядки!

– Так сейчас же не Святки, бабушка!

– Неважно. Зато у меня сейчас есть деньги! Пойте, кому говорят! Ну?

Несмотря на ее тихий голос, убеждать Фоту умела. Внуки пели колядки, даже если на дворе стояло лето.

Большую часть времени она проводила на кухне. Каждый день готовила несколько блюд: по количеству домочадцев. Одному – макароны с фаршем, второму – баклажановые «башмачки» под соусом бешамель, третьему – свежие сардины с орегано и чесноком, четвертому – кефтедес в пряном томатном соусе. По субботам они с дедушкой, уже будучи сильно пожилыми, ходили танцевать вальс и танго на набережной, где летом играл живой оркестр. Бабушкина макушка едва доставала деду до подмышки. Он умер первый, а Фоту (ее имя означает «свет») дожила до ста семи лет, несмотря на то что ежедневно курила по две пачки сигарет без фильтра и выпивала за своим невесомым обедом графинчик узо. Когда ее сокрушила немощь, она целыми днями просиживала нога на ногу в кресле-качалке, читая газету через лупу. Ум сохранила ясный. Если к ней являлся внук, то она, как пифия, заранее знала, что ей скажут.

– Пришел? Садись. Что хочешь? Погоди. Не говори, дай сама догадаюсь. Не морщинами же моими любоваться. Наверняка тебе деньги нужны. Но зачем? Раз ко мне, значит, отцу и матери говорить не хочешь… Ага… Стало быть, у тебя появилась девушка! Ну что ж, малыш, любовь – дело хорошее.

И тянулась за кошельком.

– Только отцу своему не проговорись… Опять кричать будет. Весь в деда.

Когда она умерла, горя не было, только траур. И дело не в том, что бабушка пережила свой век. Элени объяснила так: «Понимаешь, у нее была сладкая смерть». Кстати, на поминках подавали смирнейские рогалики и кофе – вовсе не потому, что это обычный поминальный греческий стол, но в память о Фоту, которая их любила.

Ингредиенты:

пачка маргарина для выпечки или сливочного масла

500 г муки с разрыхлителем

2 чайные чашки сахара

ванилин

коньяк, палочка корицы

2 яйца, свежевыжатый сок 1 лимона

8-9 сладких яблок среднего размера

• Растапливаем маргарин, немного его остужаем, высыпаем в него муку, добавляем яйцо, чашку сахара, ванилин и немного коньяку.

• Замешиваем тесто – оно получится рыхлым, чуть влажным.

• Очищаем яблоки от кожицы, нарезаем мелкими ломтиками и отвариваем их до мягкости в кастрюле с чашкой воды, чашкой сахара, добавив немного коньяку, палочку корицы и сок лимона. Жидкость должна выпариться.

• Выкладываем в смазанную маргарином форму половину теста ровным слоем, сверху кладем яблоки. Оставшееся тесто пальцами распределяем на фольге и переворачиваем его на начинку.

• Взбиваем яйцо и смазываем пирог кисточкой.

• Выпекать примерно 45 минут на 200 °C. Важно не пересушить – тесто должно быть сочным и воздушным.

Человеческий хорал

В воскресенье обед готовит дедушка. Ничего лишнего: мясо на углях, хлеб, вино и салат на скорую руку. Еда подается с застольной историей – обязательной, как Евангелие на литургии. Вина немного: оно не для того чтобы запьянеть, а чтобы освободить спекшиеся в единый жизненный массив воспоминания. Вино служит камертоном, который задает беседе тон.

Обычно это истории из детства, проведенного в деревне, в большой дружной семье, где садились за стол все вместе: дети, дедушки и бабушки, родители, дядья и тетки.

– А я ведь ежа ел! Правда. Запекали его в глине, чтобы не уколоться. Еж довольно вкусный, – огорошивает нас дедушка захватывающим зачином, на который облизнулись бы и сценаристы культовых американских сериалов. (В случае, если культовый американский сериал вдруг заинтересовал бы скучный семейный обед.)

– Странно… но почему ежа?

– А что странного? Однажды я подстрелил сороку, тоже съели. Она, между прочим, довольно жирная.

– Но ведь сороки несъедобны?

– Несъедобны, говоришь? А дядя Сулис съел.

– А зачем вообще было ее убивать?

– Так я же говорю… дядя Сулис есть хотел! – дедушка удивляется моей непонятливости. – Он хотел ее поджарить, но мама была против – пришлось бы потом попа звать заново освящать сковородку. После сороки-то.

– Как же вы ее приготовили?

– Так запекли на углях! Освятили огнем. Как и положено делать с любым мясом.

Каждое воскресенье на десерт – константинопольский яблочный пирог с корицей и йогурт с инжирным вареньем. Дедушка отламывает ложкой кусочек пирога и мечтательно закатывает глаза.

– Пирог нестыдный. Хоть на свадьбу! Браво, Катерина. На свадьбе все важно. Любая мелочь. Наши женихи привозили невесту в свою деревню на лошади. Мой брат Мицос так привез Александру. Машин тогда не было. А пешком начинать семейную жизнь – нет, это не к добру. Семье – все достижения современного прогресса. И так считаю не только я, так считают все в нашей деревне. Да и остальное человечество. Я свою Василики привез на машине, но я-то младший.

– Это обычай? Какое расстояние нужно было на лошади проехать? Километр, два?

– От деревни Александры до нашей ехать часа полтора, так что побольше… Так и прожили они сколько!

Как опытный поэт, кульминацию дедушка приберегает напоследок:

– Кстати, о свадьбах. Я участвовал в погоне за подушку! – многозначительно заявляет он.

Щепетильный этикет рапсода требует наводящих вопросов, иначе продолжение может не последовать.

– За какую подушку?

– Свадебную… Наши женихи, когда ехали за невестой в ее село, останавливались километра за три и давали пароль.

– Какой пароль?

– Любой… Например, Эллада. Или лимон. После этого друзья жениха на конях скакали до дома невесты, кто быстрей. Кто приезжал первым, говорил пароль, и ему вручали приз – подушку. Точнее, наволочку, набитую добром. Иногда клали гранаты, иногда грецкие орехи… По сезону… Или что-то несъедобное – сигареты. Один раз, – в этом месте дедушка каждый раз киснет от смеха, – один раз… черепаху положили! Каламбур!

– А вам что досталось? Какой приз?

Дедушка становится серьезным.

– Мне – ничего, – с достоинством констатирует он. – Потому что я ни разу не выиграл.

Каждое воскресенье дедушка готовит обед. И каждое воскресенье звучат истории из дедушкиной биографии, отшлифованные благодаря многочисленным повторам до плавной гладкости молитвы. Устное слово обширнее, демократичнее, важнее письменного. Благодаря ему любой человек может собрать жизнь в сюжет. Создать свою ненаписанную книгу, которая во сто раз интереснее, чем самый великий хорал, спетый ангелами.