Читать книгу "Субмарин - Андреас Эшбах"

Я не знаю, действительно ли тот жест, который он использовал для обозначения числа, означает «миллионы», но уверена, что субмарины используют его, чтобы показать огромное количество.

– Вот именно, – соглашаюсь я и снова окидываю их взглядом. – Вот что вам нужно понять: за нами охотится небольшое количество людей воздуха. В то время как большинство из них даже не знают, что идет охота. Там, где живет много людей воздуха, охотники не смогут преследовать нас – не только потому, что они не хотят, чтобы кто-то узнал об охоте, но еще и потому, что тогда их бомбы могут повредить их собственным постройкам и кораблям!

Это не укладывается у них в голове, я это вижу. Они с трудом могут проследить за ходом моих рассуждений, да даже если бы и смогли, их пугает даже мысль о том, чтобы оказаться рядом с таким количеством вдыхателей воздуха. И я их понимаю. Меня и саму эта мысль пугает. Но, как уже было сказано, это наш единственный шанс.

– В порту, – говорю я, – мы найдем много пищи. Там хорошо растут водоросли и много рыбы. Потому что в самом порту рыбу можно ловить только на удочку, а использовать рыболовные тралы нельзя. А водоросли растут, потому что со сточными водами из города постоянно поступают питательные вещества. Нам нужно всего лишь укрыться там, пока не закончится охота. Ну а когда мы найдем укрытие, я смогу выйти на берег и поговорить с людьми воздуха, которые хотят дружить с людьми воды. Это те, кто передал для вас ножи и бусины, которые я принесла. Они помогут нам. А когда они узнают об охоте, они позаботятся о том, чтобы она немедленно прекратилась.

На самом деле у миссис Бреншоу или «Гипъюн Чингу» для этого недостаточно влияния. Но сомнения я лучше оставлю при себе.

Начинается бурное обсуждение. Все говорят без умолку, приводят аргументы, высказываются за мое решение или против него. Разобрать что-либо в мельтешении стольких рук я не могу, поэтому просто жду. Они меня спросили, я ответила – всё остальное меня не касается.

Наконец буря рук утихает, толпа приходит в движение, все расступаются, пока не образуют круг, в центре которого на ложе из водорослей лежит Белый-Глаз. Все смотрят на нее и ждут. Старейшина долго задумчиво смотрит на меня. Затем с трудом понимает руки и провозглашает:

– Мы поступим так, как говорит Посредница.

33

И вот мы отправляемся в путь, нам предстоит своими силами добраться до Сиднея. На этот раз главная проблема, препятствие, замедляющее наше движение, – не я, а раненые. Они продвигаются вперед еще медленнее меня. Тяжелее всего состояние Белый-Глаз. Ее несут два сильных пловца, подхватив под руки. У кого-то пострадала верхняя часть корпуса, и они могут плыть, только двигая ногами, у других, наоборот, раны на ногах, и они гребут одними руками. Маленькую девочку, которая надышалась отравленной водой, несет на закорках ее отец, мальчику с ожогами повязывают под мышками веревку, и его тащит за собой взрослый.

Мы представляем собой весьма жалкое зрелище и, соответственно, продвигаемся вперед очень медленно. На то расстояние, которое Маленькое-Пятнышко преодолел бы за пару ударов плавников, теперь у нас уходят часы. Вся надежда на то, что мы доберемся до порта Сиднея прежде, чем нас обнаружат подводные лодки.

Наверное, это всё-таки была плохая идея. Но об этом я молчу, всё равно идей получше у меня нет. По пути ко мне подплывает Полоска-на-Животе.

– Ты этого не знала, да? – спрашивает она.

– Не знала? – переспрашиваю я. – Не знала чего?

– Сколько детей рождается без дыхания.

Я смотрю на нее с недоумением.

– В каком смысле? Их что, много?

Она кивает.

– Говорят, каждый второй. – Она улыбается улыбкой, полной боли. – Мне повезло. Только у одного моего ребенка не было дыхания, у двух других было.

Я потрясена. Половина новорожденных погибает, потому что рождается с недоразвитыми жабрами?

– Этого я действительно не знала, – признаюсь я.

Получается, работая в своей лаборатории над созданием субмаринов, профессор Ён Мо Ким допустил существенные ошибки. Впрочем, результаты его эксперимента и так кажутся чудом. Он работал практически в одиночку, вынужден был всё делать с оглядкой, лишь бы никто ничего не заподозрил. К тому же он был довольно безумный чувак, этот «Великий Отец», с его манией величия и идеей создания человеческого вида, который населит морское дно.

Я украдкой смотрю на Полоску-на-Животе и не могу поверить ее словам. Она едва ли старше меня, но произвела на свет уже троих детей! И один из них умер у нее на руках. Но, несмотря на это, она выглядит такой веселой и беззаботной, кажется, ей всё так легко дается.

А я, ничего подобного еще не пережившая, так часто бываю недовольна жизнью. Рядом с ней я чувствую себя глупой. И неблагодарной.

– А Всегда-Смеется теперь действительно зовут Больше-не-Смеется? – растерянно спрашиваю я ее. – Или как это теперь должно быть?

Она пожимает плечами.

– Пока да. Но когда-нибудь она снова сможет смеяться, и тогда получит новое имя.

– Ты тоже когда-нибудь получала новое имя?

Она смеется.

– Нет, меня всю жизнь так зовут. – Она смотрит на меня, проводит рукой по покрытой волосами полосе, которая проходит через ее живот от пупка почти до нижнего ребра. – Это имя напрашивается само собой. Я же говорю, мне просто везет.

После этого она оставляет меня и бросается в погоню за своим сыном, который опять начал озорничать и докучать окружающим. А я остаюсь наедине со своими мыслями.

Вскоре после этого мы впервые устраиваем привал. В этот день нам еще не раз приходится останавливаться. И всякий раз охотники отправляются за рыбой. Если им не повезет, мы будем есть одни водоросли.

Иногда мы ведем себя как в начале, когда я только появилась в племени: мы едим и разговариваем, дети играют, взрослым то и дело приходится делать им замечания, жизнь кажется легкой и радостной. Но даже в эти моменты я больше не могу смотреть на субмаринов теми же глазами, что и раньше.

Я наблюдаю, как охотник, поймавший рыбу, разделывает ее и раздает остальным. Он делает это ножом, который подарила ему я, или же он сам смастерил этот нож из ржавого куска железа, бывшей консервной банки или куска обшивки затонувшего корабля. И я думаю о том, что субмарины всегда будут зависеть от помощи людей воздуха даже в таких простых вещах, как разделывание рыбы. Потому что изготавливать металлические предметы сами они не смогут никогда: для этого нужен огонь, а откуда ему взяться под водой? Единственный вариант – подводные вулканы, но усмирить их и подчинить себе пока не удалось даже инженерам на суше.

На какую жизнь обрек свои творения Ён Мо Ким? Ему удалось совершить чудо генной инженерии, но с заселением морского дна он явно просчитался. Вот какие мысли занимают меня, пока мы плывем на запад. Я бы и рада была избавиться от них, но не могу.