Читать книгу "Охота на ведьму - Астрид Фритц"

Вскочив, я подбежала к окну и глубоко вздохнула. Хоть я не сделала ничего плохого, мне казалось, будто муж застал меня за каким-то злодеянием. И это злило меня больше всего.

– Это Марга тебе донесла, верно? – Я повернулась к Симону.

– Ты ошибаешься в ней. – Его голос зазвучал спокойнее. – Она никогда бы не стала дурно говорить о своей хозяйке. Нет, все куда хуже. По дороге домой я заглянул в гильдию, чтобы сообщить о поставке товара из Франкфурта. И там все только об этом и говорили. – Он тоже встал и подошел ко мне. – Послушай, Сюзанна. О нашем сословии и так много болтают, поэтому очень важно сохранять безупречную репутацию. В первую очередь, конечно, мне, но и тебе как моей супруге тоже.

Глава 43

В доминиканском монастыре в Селесте, начало марта 1486 года

Этим холодным и сырым мартовским днем среди аркад галереи гуляли немилосердные ветра, но Генриха бросало в жар от полыхавшего в нем пламени. Пламени ярости, разочарования, возмущения. Что же ему теперь рассказать своим собратьям? Что в Инсбруке он потерпел сокрушительное поражение? Гордо и велеречиво он еще в конце лета расписывал перед собратьями свои успехи в Риме и пообещал, что теперь в Инсбруке выметет нечисть железной метлой. С тех пор не прошло и полугода. Тогда он и помыслить себе не мог, что бриксенский епископ так унизит его.

Заложив руки за спину и ссутулившись, будто противясь бешеным ветрам, Генрих поспешно мерил шагами клуатр. Он закладывал круг за кругом, пока монахи собрались в церкви на молитву Девятого часа.

Учитывая все случившееся, он выставит себя на всеобщее осмеяние. И без того лишь меньшинство его собратьев по ордену в Селесте готовы были поддержать его неотступную и бескомпромиссную борьбу с новой ересью ведовства. А ведь все начиналось столь многообещающе: бриксенские каноники сдержали свое слово и действительно добились у епископа Гольсера указа с предоставлением Крамеру полномочий на проведение инквизиторского процесса. Благодаря этому важному документу и папской булле о ведовстве он сумел убедить городские власти Инсбрука в необходимости инквизиторского расследования, приступил к чтению проповедей в местных церквях и нашел ни много ни мало пятьдесят подозреваемых. Среди них было двое мужчин, но их Генрих вскоре отпустил, поскольку выдвинутые им обвинения оказались несостоятельными. Весь август и сентябрь, остановившись на постоялом дворе «У Румлера», он проводил допросы женщин в присутствии нового нотариуса, Иоганна Кантера, и нескольких инсбрукских доминиканцев. Каждый вечер он воодушевленно вел записи об открывшихся ему злых кознях: чарах непогоды, порче скота, ночном полете, совокуплении с бесами и колдовстве, лишившем одного мужчину его уда.

Но потом дело приняло неожиданный оборот: уважаемые горожане и земские чины[147] Тироля начали роптать на Генриха, и уже вскоре на его допросах присутствовал герцогский наблюдатель и, что еще хуже, священник и законовед по имени Заумер, которого прислал епископ. Не прошло много времени, прежде чем Крамеру выразили недовольство его методами ведения допроса: мол, он слишком сосредоточен на половой жизни свидетелей. Вину женщин поставили под сомнение. В конце концов в октябре у инквизитора осталось всего семь подозреваемых, которых по его приказу хотя бы поместили в тюрьму, в том числе Шойбер, женщину весьма сомнительной репутации, и крещеную еврейку Эннель Ноттер, о которой Генрих слышал еще на своем пути в Рим. Когда он уже вызвал палача, чтобы устроить допрос с пристрастием[148], в конце октября произошел очередной инцидент: спешно созванный городской суд вызвал Генриха вместе с его нотариусом и тремя вернейшими собратьями по ордену. В большом зале ратуши им пришлось оправдываться перед важными господами, будто злоумышленникам и преступникам! Слова выступавших извращали, критиковали их методы, обвиняли в слепом рвении. При всем этом присутствовал отец Заумер и еще два представителя епископа.

В тот же день семи подозреваемым выделили защитников, а еще два дня спустя Генриха снова вызвали в ратушу. Поднялся громкий скандал, и в результате представители епископа объявили судебный процесс несостоятельным и приказали освободить заключенных. Заявили, мол, он, Крамер, подделал доказательства и свидетельские показания! На этом терпение Генриха лопнуло. Он в ярости набросился на отца Заумера, и в результате инквизитора пригрозили посадить под арест, если он немедленно не успокоится и не предоставит уполномочивавший его документ, выданный епископом. Документ Крамер оставил в таверне «У Румлера», куда его сопроводили люди епископа. Они удерживали Генриха справа и слева, будто он был злостным преступником. Народ на улицах города таращился на него, как на невидаль, а уж как о нем шептались, как над ним насмехались за его спиной! Этот позор он не забудет никогда, в особенности то мгновение, когда на постоялом дворе указ епископа на его глазах порвали в мелкие клочья, а самого Крамера вышвырнули прочь.

И на этом все закончилось. Крамер снял себе комнату на постоялом дворе за городом, откуда он, соблюдая все формальности, пытался возобновить судебный процесс и даже отправил официальное возражение эрцгерцогу Сигизмунду и епископу Бриксена, но все его хлопоты оказались тщетными. Всю зиму он провел в этой жалкой таверне, расходуя сбережения на полную блох комнату, мерзкую еду и плохое вино, пока две недели назад гонец не привез ему письмо из Бриксена. Епископ Гольсер приказывал инквизитору прекратить нападки и вернуться в свой монастырь, иначе епископство не может гарантировать ему безопасность. Более того, в этом письме Гольсер осмелился назвать поведение приора «ребяческим и не вполне разумным»! Вне себя от ярости, Генрих в тот же день собрал вещи и отправился в обратный путь.

Ха! Он не был бы Генрихом Крамером, если бы позволил подобному провалу сбить себя с предначертанного ему пути. Все дело в слабовольном, переменчивом нраве епископа! Он просто сдался под напором мирских властей! Но если Генрих чему-то и научился в жизни, то только этому: зачтутся тебе не поражения, но победы. Любая неудача должна стать для решительного человека толчком к дальнейшим действиям, которые помогут ему добиться своей цели. Это значит лишь, что нужно сменить средства ее достижения, пойти по другому пути. И для Крамера следующим шагом станет создание «Молота ведьм». Благодаря этому произведению ему удастся смести на своем пути преграду насквозь прогнивших законов и нанести удар без промаха.

Да, он сегодня же примется за работу. Столь много мыслей, столь много озарений предстояло излить на бумагу, они кипели и бушевали в нем. Также как можно скорее надлежит ему отправиться к епископу в Страсбург. Если в Инсбруке его руки были связаны, то тут, в родной церковной провинции, никто не посмеет строить ему препоны. В конце концов, в своей булле папа Иннокентий прямо приказал епископу пресекать любые попытки препятствования работе инквизиторов в страсбургском епископстве.