Читать книгу "Хранитель равновесия. Проклятая невеста - Дана Арнаутова"

* * *

Не так страшен укус пчелы, как оставленное в теле жало, что вновь и вновь отравляет его. Джареддин ир-Джантари исчез из спальни Наргис, подобно кошмару, развеявшемуся с пробуждением, но остался в ее мыслях темным ядовитым пятном.

Два дня она металась по дому, как испуганная птица по клетке, внешне – спокойная, а внутри все тряслось от запоздалой злости, стыда и отвращения. Словно Джареддин все-таки опозорил ее, не тронув тело, но испачкав гордость и показав Наргис ее бессилие. Как можно противостоять магу? Еще и племяннику самого шаха! Да, отец Джареддина и Аледдина умер несколько лет назад, но даже мертвый Лунный визирь внушал страх врагам престола.

Отец Наргис счел Аледдина подходящим женихом, ведь в его жилах текла священная кровь дарованного богами государя, пусть и по матери, а корни семьи ир-Джантари уходили лишь на чуть меньшую глубину, чем корни ир-Даудов. Прекрасный выбор! И Наргис думала, что боги ослепительно милостивы к ней, ведь она полюбила жениха, найденного родителями, а он – ее. Не все так счастливы…

А потом Аледдин разорвал помолвку. Наргис едва не обезумела от горя, но матушка с отцом сказали, не скрывая печаль, что юный ир-Джантари поступил как истинно благородный человек, не принуждая к исполнению заключенного договора. А ведь мог бы потребовать, чтобы Наргис все равно связала жизнь со смертельно больным мужем… Страшная судьба для девушки, но данного слова не взять обратно!

Наргис не верила. Боги не могли сменить щедрость на такую жестокость! Аледдин должен был выздороветь! Она уверяла всех в этом и таяла, как воск на полуденном солнце, пока не получила от него первое письмо. Честное и милосердное, как удар кинжала, прекращающий пытку. Это письмо было единственным, которое она не сохранила. Но и нужды не было, Наргис до сих пор помнила в нем каждую строчку…

А о Джареддине тогда и речи не шло! Наверное, отец понимал, что если бы он попытался заключить новый брачный договор с родом ир-Джантари, заменив жениха на его родного брата, Наргис могла бы решиться на страшное. Только не он! Не тот, у кого будет родное и любимое лицо, но чужая душа!

Да она и не думала о Джареддине никогда! Они даже не встречались. Во всяком случае, на помолвке его точно не было. Как ни странно…

Стоя у окна, выходящего в сад, Наргис глубоко вдохнула, стараясь успокоиться. Если птица, запутавшаяся в силках, постарается освободиться, осторожно распутав сеть, у нее может и получиться. Страх же убьет быстрее, чем руки охотника. Что она знает о Джареддине?

Он брат-близнец Аледдина. Младший, но не согласен с этим. Единственный из братьев одарен колдовским даром и одарен щедро, иначе не стал бы одним из придворных чародеев пресветлого шаха, да хранят его боги. Его мать…

Наргис невольно поморщилась, вспомнив, с какой ненавистью Лейлин ир-Джантари смотрела на нее при встречах. Боги упасите от такой свекрови! Хотя если бы Наргис вышла за Аледдина, у шахской сестры не было бы причин ее ненавидеть. Наверное… Лейлин обвинила ее в болезни сына! Кричала страшное, ломала руки, срывала вдовье покрывало, топча его ногами прямо в дворцовом зале, где они встретились, и все вокруг отворачивались, потому что слушать это было больно, а не слушать не получалось.

А потом Лейлин вдруг успокоилась. Глянула на Наргис огромными глазами, горящими, как в лихорадке, и ее побледневшие губы прошептали, что боги все видят и накажут виноватую…

Наргис не испугалась, потому что и сама так думала. Боги видят все. А в чем ей себя было упрекнуть?! Если бы Аледдин в том письме не запретил, она бы сбежала к нему даже против воли родителей! Ну и что, что он болен? Она была бы рядом столько времени, сколько отмерила им судьба! Больному еще нужнее забота, ласка и нежность… И, может быть, сама смерть отступила бы, сжалившись над ее просьбами. Ведь бывают же не только страшные чудеса?

Но где тогда был Джареддин? И если сейчас он пожелал ее в жены, то почему только сейчас?

«Потому что пока был жив отец, он не отдал бы меня замуж против моей воли, – очень разумно сказала себе Наргис. – А тягаться с Солнечным визирем сыну умершего Лунного не под силу. Разве что сам шах приказал бы. Но пресветлый государь любил и ценил отца, он не стал бы его принуждать».

Несмотря на слепящее солнце за окном, она обняла себя руками за плечи, словно от холода. Черная лихорадка… Страшная и неминуемая смерть, которая почему-то пощадила их с Надиром, но забрала матушку, отца и маленького брата. Так ли эта смерть была неминуема? Или, может быть, Джареддин уже получил отказ?!

– Если это так… – прошептала Наргис. – Я выйду за тебя замуж! Встану перед алтарем, принесу все положенные клятвы, взойду на твое ложе. Буду терпеть и улыбаться, буду услаждать тебя… Рано или поздно ты поверишь моей любви! А тогда… нож в сердце или отравленный кубок, один на двоих – мне все равно!

Она опомнилась, лишь когда поняла, что сжимает тонкую шелковую шаль, а не рукоять кинжала. И пальцы болят от напряжения… Но как узнать, правда ли это? И даже если нет, как защититься от Джареддина? Сбежать из Харузы к дядюшке с братом? Самое простое и заманчивое решение. Но она не станет этого делать, не укажет ядовитой твари путь к своей семье…

И прежде, чем что-то делать, нужно узнать главное.

Сдернув измятую шаль, Наргис раздраженно кинула ее на постель. Подошла к столику со шкатулками и открыла одну из них, вставив кольцо, которое всегда носила на пальце, в потайной паз. Крышка тихонько щелкнула, и шкатулка открылась, показав горку драгоценностей, а главное – связку всевозможных ключей!

Вот ее-то Наргис и взяла, почувствовав знакомую холодную тяжесть, такую успокоительную. И поспешила из спальни, надеясь, что не придется объяснять любопытным домочадцам, почему она открывает дверь, к которой после смерти отца никто в доме даже прикоснуться не решался.

Дверь отцовских покоев подалась с такой готовностью, словно все это время ждала именно ее. Наргис переступила порог, внутренне содрогнувшись, вдруг внутри будет как в склепе? Но тут же ее печально и ласково обняла память об отце. Книги, оставленные им на столе, брошенная на диване в углу накидка, полусгоревшие свечи в высоких медных подсвечниках и письменный прибор… Отец любил, чтобы она чинила ему перья и наливала чернила. А Надир ревновал, но ему и так доставалось больше отцовского времени! Брат уже давно помогал отцу в делах, переписывая для него бумаги и выполняя поручения…

Наргис осторожно прошла по запылившемуся ковру, словно боясь потревожить спящего. Опустилась на колени перед диваном и уткнулась лицом в отцовскую накидку, вдохнула запах… И разрыдалась, как маленькая девочка, разбившая колени и прибежавшая жаловаться на гадкие злые качели! Слезы текли сами собой, и самым страшным было понимать, что больше никогда ласковая тяжесть отцовской руки не погладит ее голову и плечи. Никогда она не услышит разумный совет и доброе слово… Никогда! Никогда!

Сколько так Наргис просидела на ковре у дивана, она не знала. Но все-таки слезы, казавшиеся бесконечными, иссякли, и она встала, уже понимая, что делать дальше. Бороться! Чтобы отец даже в райских садах гордился ею!