Читать книгу "Сыграй со мной в любовь - Мария Коваленко"

— Не всё в жизни продается и покупается.

— Какая удобная позиция!

— Я сделала то, что должна была. Это мои дети. Я защищала то, что мне дорого.

Моя собеседница гордо задрала подбородок. Жест был знакомый, только в исполнении Лики от него не разило высокомерием.

— Защищали внучку от отца? — захотелось рассмеяться. Большей чуши отродясь не слышал. — Гениально!

— А ты считаешь, что я должна была раскрыть тайну дочери, потому что отец её ребенка спонсирует операции брата? — Галина Павловна неожиданно перешла на «ты».

— Спонсирует что? — неожиданно раздалось слева.

Не сговариваясь, мы повернулись влево. В нескольких шагах от нас стояла Лика.

— Спонсирует что? — она повторила свой вопрос, но уже громче.

— Девочка моя, — глаза её мамы забегали, — ты не так поняла…

— То есть не было никаких переводов от Фонда помощи молодёжи? — обмануть Лику не удалось. — И не было щедрой материальной помощи от папиного завода?

Ругая себя за то, что был недостаточно бдителен, я зарылся руками в волосы. Выгораживать странную семейку уже достало, но трепать и без того расшатанную сегодняшними событиями нервную систему моей птички не хотелось.

— Боже… — повернувшись к матери, Лика провела ладонью по лбу. — А ведь я ни разу не уточнила у тебя о деньгах. Верила, что нам повезло, и боялась сглазить удачу. Какая дура!

— Родная, это всё равно ничего бы не значило. Я не хотела лишний раз напоминать тебе о том, из-за кого наш Петя не мог ходить.

— Конечно… Ничего. Совсем, — Лика зажмурилась, словно от боли. — А Веру… Для чего ты пыталась увезти мою дочь?

— Ты не оставила мне выбора.

— Выбора?!

— Мне нужно было, чтобы ты ещё раз меня выслушала, — Галина Павловна протянула к дочке руки. — Чтобы поняла!

— Что я должна понять? — в спокойном до этого голосе Лики послышались злые нотки. — Что я совершаю очередную ошибку? Вначале не согласилась на аборт, на котором ты настаивала. А сейчас хочу, чтобы у Веры был отец.

От новых подробностей питерского периода жизни моей девочки внутри всё похолодело. Аборт? Серьёзно? Никогда не поднимал руку на женщин, но сейчас пришлось сдерживать себя, чтобы не схватить за горло будущую тёщу и не сделать Лику сиротой.

— Моя девочка, ты прекрасно знаешь, как я жалею, что была тогда так сурова с тобой. Я была неправа, но сейчас всё иначе. Да, я согласна, что он, — взгляд серых глаз уперся мне в грудь, — биологический отец, но милая… На генах отношения не построишь. Я помню, как тебе было плохо тогда, а что будет, когда он снова наиграется? Мы твоя семья, мы любим тебя и Веру. И не хотим, чтобы ты снова страдала.

Словно попала в болевую точку, Лика мгновенно вся сжалась.

— Мама… — они опустила взгляд на землю.

— Так, всё, — молчать и слушать этот бред я больше не мог. — Вы закончили? — повернулся к Галине Павловне.

Она отрыла рот, чтобы что-то ответить, но не успела.

— Будем считать, что закончили, — сказал вместо неё. — А раз так, то у меня для вас новости. Три штуки, — для лучшего понимания я показал три пальца. — Первое: ни Лика, ни Вера в Питер не поедут. Ни сегодня, никогда. Второе: Вы сейчас же вернётесь в свое такси и отправитесь в аэропорт…

— Но я не покупала… — прервала меня Галина Павловна.

— Билет Вам обеспечат. Моя секретарша сейчас всё решит, — я обхватил за талию свою птичку и прижал к груди. — И… прости, милая, — потерся носом о щеку девчонки, — вначале нужно было поговорить с тобой, но у нас всё через… в общем, ты знаешь через что. Третье: в ближайший месяц, может два, ваша дочь выйдет за меня замуж, и будете ли Вы приглашены на свадьбу, лично я пока обещать не могу.

* * *

Лика

Меня колотило. Я улыбалась Вере и Денису, благодарила Севу, а сама тряслась как осиновый лист. Разговор с мамой настолько выдернул из привычной уютной реальности, что даже последние слова Димы пролетели мимо.

Лишь усевшись на заднее сиденье Мерседеса и обняв свою девочку, я начала приходить в себя. Вместе со свалившимся на голову откровением о спонсорстве постепенно приходило понимание и того, что сказал Дима.

Всё же человеческий мозг устроен хитро. Он одинаково ясно воспринимает как плохие, так и хорошие новости. Слова, предложения — нам всё понятно. Однако стоит плохой и хорошей новости прийти одновременно, инстинкт самосохранения быстро заталкивает плохое подальше, подсовывая на поверхность лишь хорошее.

В огромном океане среди акул мы видим лишь спасательный круг и лодку, плывущую навстречу. Моим кругом стала новость номер "три". Совершенно неожиданная и безумная.

Кровь прилила к щекам, губы внезапно пересохли, и хрипло, буквально выталкивая слова из горла, я всё же спросила:

— Дима, ты там, на обочине, что-то сказал про три новости.

Глянув в зеркало заднего вида, Шеремет завёл двигатель и принялся медленно разворачивать машину. Раньше такой чрезмерной осторожности я за ним не замечала. Он как будто забыл, где находится педаль газа.

— Так что с новостями? — напомнила, не дождавшись ответа.

— Я сказал ей, что вы никуда не едете, — по-еврейски выкрутился Дима.

— Это помню. Но было что-то ещё, — от нетерпения я облизала губы. Подумать только: всего пару минут назад все мои мысли занимало предательство матери, а теперь… Он сказал "замуж"? Дима собирается на мне жениться?

Не зная, то ли радоваться, то ли готовиться к разочарованию, моё серое вещество тормозило как старенький компьютер, которому задали слишком сложную задачу.

— Сказал, что твоя мама улетает, — этот нахал будто издевался.

— Я помню, была ещё третья новость, — от смущения зарылась носом в макушку Веры.

— Да, точно! Погоди!

Сбросив скорость до черепашьей, Дима достал из кармана телефон и кого-то набрал.

— Привет, меня сегодня не будет. Закажи билет на самолёт. Нужен ближайший рейс, — отдал распоряжение.

В трубке, видимо, что-то ответили, потому что возникла небольшая пауза.

— Да, всё верно, на её фамилию, — снова заговорил Дима. — Какой класс мне пофиг. Хоть в чемодане грузовым её увозите, лишь бы поскорее.

Новая пауза длилась чуть дольше предыдущей. Напрягая слух, я пыталась услышать, что отвечала Наташа — в том, что разговор был с ней, сомневаться не приходилось — но на каждой фразе Дима так крепко прижимал динамик к уху, что до меня доносилось лишь невнятное "бу-бу-бу".