Читать книгу "Нормальных семей не бывает - Дуглас Коупленд"

— Говорила.

Минут десять они толковали о законных и незаконных препаратах по уходу за кожей, пока ресторанные служащие не стали поглядывать на них с чрезмерным любопытством. Вскоре появился и сам шеф-повар:

— Вы что, издеваетесь над моей едой?

— Напротив, я отношусь к вашей кухне с величайшим почтением.

— Значит, остряк-самоучка?

— Нет, я всего лишь клиент. Не сомневаюсь, что блюда в вашем исполнении великолепны, и намерен отведать всего понемногу. «Хижина» хорошо известна в пределах действия телефонного кода 004 и славится своей изысканной кухней и духом дружелюбия. Это знают все. Итак, вперед, мой славный кок!

Озадаченный шеф-повар удалился. Стив задержался у их столика.

— Стивен, мальчик мой, — обратился к нему Флориан, — множество толстяков, поедающих множество жирной пищи, это благо, великое благо для Америки.

— Называйте меня лучше Стив, сэр. И я не понял.

— Подобно всему прочему в жизни, Стив, все дело в цифрах. Множество толстяков означает множество счастливых фермеров, счастливых производителей сельскохозяйственных удобрений, счастливых водителей-дальнобойщиков, счастливых работников в закусочных — счастье и радость для всех. Избыточный вес гуляет по всей экономике, как цунами процветания.

— Но у толстяков больше проблем со здоровьем. И ясно почему.

— Это-то и прекрасно, Стив. Наше общество достигло состояния неустойчивого равновесия между тучностью и процветанием. Если бы все американцы потолстели хотя бы на одну унцию, систему здравоохранения стало бы лихорадить и экономика пострадала бы. Если бы те же самые американцы похудели бы на одну-единственную унцию, Стив, экономика пошла бы ко дну.

— Никогда не думал о тучных людях в этом смысле.

— Вот теперь и подумай.

— Хорошо, сэр.

Стив отошел. Флориан повернулся к Дженет:

— Все, что я говорил о жизни и хороших временах, — шутливое вранье низшей пробы.

— Рада слышать.

— Насколько я понимаю, Дженет, жизнь — это бесконечное пиршество утрат, и всякий раз, претерпев новую утрату, приходится осуществлять мысленную перестановку, выбрасывать вещи, а это ведет к новым утратам и так далее.

— Вы читаете мои мысли. Жизнь так и норовит уколоть или порезать.

— Ваши мысли читать нетрудно. Все видно по вашим глазам, — Флориан допил свой бокал. — Когда эта мысль впервые осенила вас?

— Я была тогда еще маленькой и несмышленой. Верила в сценарий, который мне дали. И вот однажды, в начале восьмидесятых, в Северном Ванкувере я проехала на красный свет, и у меня словно глаза открылись: я поняла, что отныне и навсегда вся моя жизнь будет идти не в плюс, а в минус. Забавно, что понять, как глубоко повлияли на вас те или иные события, удается лишь много лет спустя после того, как они произошли. С вами тоже так?

— Так было всю мою жизнь: сплошные утраты, ощущение, что все ускользает. Не деньги — плевал я на деньги, — деньги сами липнут ко мне. Но все остальное — уходило и наконец ушло.

— Боюсь, Флор, особого к себе сочувствия вы в нашем мире не добьетесь.

— Но, видите ли, я и не ищу сочувствия, — Флориан посмотрел в сторону кухни. — А вот и наш ужин, — он встал. — Извините, я должен сходить за одной приятельницей. Скоро вернусь, — как вы говорите: и глазом не успеете моргнуть.

Стивен начал ставить на стол тарелку за тарелкой, а когда свободного места не осталось, притащил еще один столик. Большинство блюд показались Дженет отвратительными: салат явно страдал экземой; кус-кус напоминал разлагающуюся плоть; свинина была покрыта обуглившимися волдырями; месиво из резинок и шнурков, переименованное в спагетти. Расставив блюда с едой, Стив шутовски тряхнул вихром.

— Ничего не забыл? Погодите-ка... Ну да, конечно, — он выхватил маленькую перечницу. — Перец?

— Нет, спасибо, дорогой.

— Все равно — оставлю на всякий случай.

Дженет обвела взглядом расстилавшийся перед ней уморительный кулинарный пейзаж к не успела поднять глаза, как увидела шедшего от двери Флориана, который вел за собой высоченную, черную как смоль женщину, облаченную в ослепительное, непристойно дорогое платье — от Гуччи? от Гермеса? На ее пальцах, шее и в ушах переливались и легко покачивались золотые слитки. Дженет впервые видела женщину, на которой было бы столько дорогих вещей сразу. Показушность этого зрелища казалась почти противозаконной. Дженет загипнотизированно, как и прочие посетители «Хижины», следила, как Флориан с незнакомкой подходят к ее столику.

— Дженет, я хотел бы представить тебе Сисси Нтомбе.

— Здравствуйте, — завороженно произнесла Дженет, вставая.

— Очень приятно, — сказала Сисси, после чего села на банкетку напротив Дженет и спросила: — Что привело вас в эти края, моя дорогая?

Дженет почувствовала себя деревенщиной.

— Семейные дела, если можно так выразиться.

— Замечательно, — Сисси расстелила на коленях салфетку.

— А вас? — спросила Дженет.

— Я тоже здесь по делам, — ответила Сисси, — но не по семейным. Страшно сказать, вся моя семья вымерла, дорогуша.

— О Боже, какой кошмар.

— Ваше сочувствие крайне великодушно, но я свое уже отстрадала.

Сисси посмотрела на расставленные перед ней тарелки. Флориан жадно ждал ее реакции, которая тут же и последовала.

— Флориан, — сказала Сисси, — нам нужен лимон, что-то я его здесь не вижу. Просто невозможно представить себе рыбу без лимона, — добавила она, посмотрев на Дженет. — Вы согласны?

— Абсолютно.

— Этот ресторан не такой шикарный, как тот, в котором мы были вчера вечером в Атланте, но, думаю, в такие места рано или поздно попадаешь, когда отправляешься странствовать по провинции.

Флориан упивался ошеломительным эффектом, который произвела на Дженет экзотичная и чуть старомодная гостья. Дженет бросила на него пару выразительных взглядов с немым вопросом: «Это кто еще такая?» — но, оставив его без ответа, Флориан широким жестом обвел столы и сказал:

— Сисси, дорогая, все это для тебя. Принимайся за дело.

— Я уже сказала, что прежде мне нужен лимон, мой милый.

Флориан отправился на поиски лимона.

— Вы, случайно, не говорите по-французски? — спросила Сисси у Дженет.

— Я? Совсем немного. Я из Канады, в которой дву...

— Ах, милочка, французский, на котором говорят в Канаде, это какая-то путаная разновидность парижского варианта.

— Боюсь, мой французский не в лучшей форме.

Дженет пошарила в памяти в поисках разговорных тем, но так ничего и не обнаружила. Кроме того, ее раздражало то, что она не знает, какое место занимает Сисси в жизни Флориана.