Читать книгу "Риск - Дик Фрэнсис"

Финч свирепо посмотрел на меня, ничего не отрицая.

– Вы предложили провести мне день на скачках с Джосси, – сказал я.

– И скачку в состязаниях для молодняка. Я глупо веду себя, когда меня приглашают жокеем. Совершенно не умею отказываться. Вы наверняка знали, что Блокнот не способен прыгать правильно. Очевидно, вы надеялись, улетая на Большой Национальный фестиваль, что я упаду и сломаю ногу.

– Шею, – поправил Финч мстительно, и он совсем не шутил. Тревор быстро посмотрел ему в лицо и отвел взгляд, как будто смущенный бурным проявлением таких эмоций.

– Ваши люди, конечно, держались поблизости на случай, если я переживу скачку без тяжких повреждений, и я действительно уцелел, – продолжал я.

– Они следовали за нами до паба, где я обедал с Джосси, а потом до мотеля, где я собирался переночевать. Вторая попытка похищения оказалась более удачной, ибо на сей раз я не смог выбраться. Когда же Тревор благополучно вернулся, вы позвонили в Скотленд-Ярд, и полиция освободила меня. С одной точки зрения, ваши усилия достигли желаемого результата, так как в то время я, по сути, не видел ни одной страницы, ни одной проводки в эксвудских книгах.

Я поразмыслил немного и внес поправку в сделанное заявление.

– Я не видел ничего, кроме кассовой книги по мелким расходам, которую вы сами мне дали. И это, полагаю, были ваши личные точные данные, а не переписанные и подтасованные, готовые к аудиторской проверке. Она осталась в машине вместе со всеми моими прочими вещами, и я принес ее в офис, когда пришел на работу в прошлую пятницу. И она все еще находилась там в субботу.

Именно в субботу утром я достал бухгалтерские отчеты Эксвудских конюшен, внимательно изучил их и сделал фотокопии.

– Но почему, Ро? – потерянно спросил Тревор. – Что навело вас на мысль... Почему вы заподозрили Уильяма?

– Настойчивость, – ответил я. – Безоглядная спешка и временные факторы. Понимаете, когда я находился на яхте, то был уверен, что меня похитили из мести. Любой аудитор, разоблачивший мошенников, подумал бы то же самое, оказавшись в подобном положении. Особенно если ему открыто угрожали, как это делал Коннат Павис, до него – Онслоу и Глитберг, а после – другие. Однако когда я сбежал и приехал домой, то сразу, почти без всякого перерыва, снова подвергся опасности. На меня открыли охоту. И поймали. Поэтому во второй раз, на прошлой неделе, сидя в фургоне, я впервые подумал, что... вероятно, это не месть, а попытка предотвратить. Дальше наступил черед логических выводов и исключений, в целом довольно скучных вещей. Но у меня было много времени... – Я невольно поперхнулся, вспоминая. – У меня было много времени, чтобы перебрать все возможности и решить задачу. Поэтому я пришел в контору в субботу утром, когда никто мне не мешал, и проверил догадку.

Финч повернулся к Тревору, остро нуждаясь в мальчике для битья.

– Какого черта ты хранил книги там, где он мог до них добраться? Почему ты не запер в проклятом сейфе?

– У меня есть ключ от сейфа, – сухо вставил я.

– Господи! – Он вскинул руки с яростным, бессильным отчаянием. Почему ты не взял их домой?

– Я никогда не беру документы домой, – ответил Тревор. – И ты говорил мне, что Ро участвует в скачках в субботу и уезжает с Джосси в воскресенье, следовательно, нам не о чем волноваться. В любом случае, никому из нас в голову не приходило, что он знает... или догадывается.

Финч повернул ко мне искаженное лицо.

– Какова твоя цена? – спросил он. – Сколько?

Я не ответил. Тревор сказал с укором:

– Уильям...

– Наверняка он что-то хочет, – заявил Финч. – Почему он рассказывает нам все это вместо того, чтобы прямиком идти в полицию? Потому, что он хочет заключить сделку, вот почему.

– Это не деньги, – сказал я.

Финч по-прежнему выглядел так, словно в недрах его тела бушевала гроза, но он не стал развивать тему дальше. Он понял – и всегда понимал, что дело не в деньгах.

– Где вы взяли людей, похитивших меня? – спросил я.

– Ты так много знаешь. Вот и выясняй сам.

Наемные бандиты, цинично подумал я. Кто-то где-то подсказал, как найти парочку подходящих головорезов. Полиция могла бы выяснить подробности, если бы захотела, решил я. Лично мне наплевать.

– Во второй раз, – поинтересовался я, – вы тоже распорядились, чтобы на мне не осталось ни царапины?

– А что?

– Да или нет?

– Я не хотел, чтобы полиция всерьез занялась расследованием, – сказал он. – Никаких увечий. Никакого воровства. Чтобы твое дело числилось мелким хулиганством.

В итоге, я сделал вывод, что кулаки и ботинки были пущены в ход в порядке личной инициативы. Плата за то, что заставил войска побегать. Приказа от командования не поступало. Как ни странно, но меня это даже порадовало.

По моим предположениям, он выбрал склад потому, что в спешке ему не подвернулось более надежного места, и потому, что считал, будто навлечет еще большие подозрения на Онслоу и Глитберга и отвлечет от себя самого. Заговорил Тревор:

– Итак... Что... что нам теперь делать? – Но ответа не последовало, так как послышался шум колес на гравии перед домом. Хлопнули дверцы машины.

– Ты оставил дверь открытой? – спросил Тревор. Финч мог не отвечать. Он оставил. Несколько пар ног протопали внутрь, пересекли холл и безошибочно направились к укромному уголку.

– Вот и мы наконец, – произнес властный голос. – Пора с этим кончать.

Лицо Финча победно просияло, и он с благодарным радушием улыбнулся гостям, толпой ввалившимся в комнату.

Глитберг. Онслоу. Коннат Павис.

– Ну что, загнали крысу в угол? – спросил Павис.

Глава 18

В этот леденящий душу миг я навсегда запомнил лица всех пятерых. С гулко бьющимся сердцем я медленно выпрямился и по очереди посмотрел на каждого из них.

Коннат Павис в своем деловом костюме, респектабельный и основательный, словно один из столпов общества. Кофейный загар на мясистом лице. Прилизанные волосы, бледные руки. Крупный мужчина, намеренный встряхнуться и предвкушавший удовольствие.

Глитберг со злобными глазками и отталкивающими четырехдюймовыми брыжами белых бакенбардов, топорщившихся на щеках, точно испанский воротник.

Маленький розовый рот и самодовольная ухмылка.

Здоровенный, как буйвол, Онслоу, с лысой макушной и длинными светлыми взлохмаченными волосами. Он закрыл дверь укромного уголка, привалился к ней и скрестил на груди могучие руки с видимым удовлетворением.

Уильям Финч, высокий и породистый, трепетал в середине комнаты, запутавшись в силках страха, ярости и гнусной радости.

Тревор, седовласый, здравомыслящий, притихший. Он тревожно замер в кресле, скорее с печалью, чем с ужасом, встречая свою судьбу. Единственный из них, кто хоть немного осознавал, что они сами накликали на себя беду, а не я.