Читать книгу "Что день грядущий нам готовил? Летающие автомобили, роботы-повара, отпуск на Луне и другие несбывшиеся чудеса наших дней, предсказанные в прошлом веке - Пол Майло"

Конечно, высокие технологии, будучи внедрены в законодательный процесс, могли вовсе лишить граждан такого участия. Мир усложняется, и объем ординарного законопроекта вместе со всей «сопроводиловкой» достигает порой сотен, если не тысяч страниц. В подобных обстоятельствах можно ли ждать обоснованного решения от среднего человека, который сплошь и рядом не знает даже двоих сенаторов от собственного штата? Леланд Хазард, один из первых поборников общественного телевидения, не питал иллюзий на сей счет. Он полагал, что в будущем команда никем не избранных, но весьма искушенных технократов полностью возьмет на себя управление сложными механизмами современного государства, сохранив в неприкосновенности остальные гражданские свободы и права. Роберт Эттингер, напротив, находил возможной систему электронного голосования, но при условии, что компьютер, прежде чем зарегистрировать поданный голос, проэкзаменует избирателя по данному вопросу. Если тот провалит тест, его бюллетень будет отклонен; если же избиратель проявит отличное знание проблемы (следовательно, подтвердит особый вес своей позиции), то получит дополнительные голоса. Так высокая технология отменит древнее правило: один человек — один голос.

В восьмидесятые годы внимание прогнозистов сосредоточилось на более рутинных механизмах управления. Американская политическая система, как тогда казалось многим, трещала по всем швам и остро нуждалась в реформах. Джон Нейсбитт полагал, что страна входит в большой тренд, когда всё будут определять долгосрочные стратегии; тем, кто ищет работу, он советовал выбирать компании, планирующие свою деятельность «не на неделю, а на десятилетия вперед». Он считал, что эта тенденция распространится и на политику, включая продление президентского срока до шести лет. Нейсбитт с другими прогнозистами предвидели и более радикальные перемены. Традиционная двухпартийная система США переживала, на их взгляд, предсмертную агонию: избиратели то игнорировали урны, то отдавали голос сразу «и вашим и нашим» — в общем, всё меньше связывали свой выбор с республиканцами или демократами и всё сильнее подпитывали «болото», называемое у политологов колеблющимся электоратом.

Вместе с тем кое-кто предсказывал некоторое расширение американского государства. В шестидесятые, когда на флаге США появились две новых звезды, обозначающие Аляску и Гавайи, можно было предположить, что на нем найдется место хотя бы еще одной. Политический прогноз 1968 года усматривал возможность прорыва к общей государственности для Пуэрто-Рико, имеющего необычный статус свободной, но в то же время зависимой территории[39]. За минувшее время на острове прошел не один референдум (последний раз — в 1998-м) с вопросом, поддерживают ли пуэрториканцы вхождение в США на правах штата. Ответ большинства неизменно был отрицательным. Вариант полного слияния вызывает жесткие протесты и у многих консервативных политиков в самих США. Те указывают, что гипотетический 51-й штат минимум на четверть бедней самого последнего в нынешней полусотне, а главное, целиком испаноязычный. Это противоречит их стремлению придать английскому конституционный статус официального языка не на уровне отдельных штатов, как сейчас, а для всей страны.

Изменить в корне структуру государственного управления Америки — задача непростая еще и потому, что политикам, ответственным за решения такого уровня, выгодно нынешнее положение. Институт «электронного правительства» опрокинул бы всю систему лобби в вашингтонских кулуарах. Разве убедишь миллионы людей, а не узкий кружок доверенных лиц, предположим, в том, что всем и каждому позарез необходим новенький хайвэй в округе конгрессмена имярек? Поэтому самое близкое к прямой демократии, что мы имеем сегодня, — референдумы по инициативе граждан. В некоторых штатах, особенно в Калифорнии, на всеобщее голосование выносятся такие, к примеру, вопросы, как легализация марихуаны в медицинских целях или эвтаназия неизлечимых больных.

9. Конец света: завтра, завтра, не сегодня!

Второго пришествия Христа люди ждут не первое тысячелетие. Ранние христиане верили, что Спаситель возвратится уже через несколько лет после воскресения, считая примерно с 33 года новой эры. В Евангелии от Марка современникам Иисуса было сказано: «не прейдет род сей, как все это будет» (Мк. 13:30). То есть еще при жизни их поколения Сын Божий вернется и одержит победу над злом. Десятилетия, а затем и столетия приходили и уходили, а мессия все не возвращался, однако верующие оставались неколебимы в своих ожиданиях. В конце второго века Ириней Лионский, влиятельный епископ в Галлии, писал о скором воскрешении мертвых и Царстве Божием на земле.

В увлекательной книге Юрия Рубинского и Иэна Уайзмана «История конца света» (1982) рассказывается о мании, охватившей христианскую Европу накануне первого миллениума — 1000 года от Рождества Христова. Столь круглой годовщине, естественно, придавалось особое, поистине вселенское значение. Тысячи паломников, распродав свои скудные пожитки, совершали тяжкое путешествие в Иерусалим, чтобы дожидаться встречи с Христом там, где она, как предполагалось, должна произойти (духовные и светские властители тем временем начали задумываться о крестовом походе в Святую землю). Тогда любое бедствие, будь то участившиеся набеги язычников-викингов или ужасное извержение Везувия в 993 году, воспринималось как знамение близкого конца света.

Согласно Апокалипсису — новозаветному Откровению Иоанна Богослова, описывающему, по всей очевидности, светопреставление и зарю новых времен, когда Господь воцарится на земле, — прежде Иисуса явится главный враг: антихрист, призванный возглавить силы зла в битве с добром; эта война и уничтожит весь греховный старый мир. Соответственно история христианства густо приправлена рассказами о дьяволе, принимающем всевозможные земные обличья. В эпоху Реформации католическая церковь клеймила антихристовым именем Мартина Лютера, протестанты платили той же монетой, объявляя римских пап прислужниками сатаны. Несколько столетий спустя, когда в иных сферах поверья уже начали отступать перед позитивными науками, людская молва произвела в антихристы Наполеона.

Как раз во времена Бонапарта Америка с ее религиозной свободой, закрепленной в недавно принятой Конституции, сделалась питомником для великого множества новых христианских сект. Их члены, преследуемые или осмеянные большинством, обычно придерживались догмы, что верные истине переживут гибель мира, а враги будут уничтожены. В 1772 году англичанка по имени Анна Ли, отмежевавшись от квакерской церкви, основала свою общину шейкеров; два года спустя все они переселились за океан. Последователи ее учения не настаивали на безбрачии, но предпочитали хранить целомудрие в ожидании Второго пришествия, каковое, по их расчетам, должно было состояться в 1792 году. Другая протестантская конфессия, впоследствии назвавшаяся адвентистами седьмого дня, предсказала дату с редкой точностью: Иисус явится 22 октября 1844 года. Абсолютный же рекорд по количеству апокалипсических прорицаний в лоне одной церкви принадлежит свидетелям Иеговы: не менее десятка дат на протяжении XX столетия. Конец света они приурочивали к 1918,1932,1975 и, само собой разумеется, 2000 году.