Читать книгу "Улыбка гусара - Влад Поляков"

— Да так, о связи любого действия и окружающего нас мира, только и всего. А также о том, что это место доживает свои последние минуты

— Спалишь как то казино в Риге?

— Нет. Лучше уж нагнать на них такого страху, по сравнению с чем обычное пламя покажется просто детскими игрушками.

— Охотно верю. Твои таланты в этом весьма велики.

— Знаю… Но только для тебя и вообще для этого мира, из которого куда-то исчезли все, владеющие магией. По сравнению с ними мое искусство всего лишь ручей по сравнению с полноводной рекой.

— Неужто?

— Зато есть куда стремиться.

— Пусть так. Но здесь, получается, у тебя просто нет конкурентов? Неплохо.

— Вроде как нет, пока что я еще ни в чем не уверен. Однако, это как раз очень плохо. Какой интерес быть самым знающим там, где остальные не имеют даже зачатков этих знаний. Нет противников, нет конкурентов. Скучно… К тому же я знаю, что мне еще многое надо узнать, многому научиться. А при отсутствии опасностей и трудностей все стремления постепенно ослабеют и есть большой риск скатиться в «болото». То есть просто почивать на лаврах, причем не заслуженных, а доставшихся волею слепого случая.

— Понимаю… Поэтому ты и хочешь узнать, что сталось с остальными?

— Верно. И я не успокоюсь, пока мне не удастся это сделать. Не хочу, чтобы скука — вечный враг бессмертного — набросилась на меня из-за угла. Так что будем с ней бороться, причем здесь и сейчас. Как ты думаешь, Алекс с Владимиром уже покинули здание? Не хотелось бы их зацепить.

— Наверняка. — Фыркнула готесса. — Небось уже на полдороге к участку.

— Ну-с, тогда начнем.

— Что делать надо, хозяин? — нарочито елейным голоском пропел бесенок.

— Пока просто смотреть.

Действительно, больше ничего Чуме делать не стоило, поскольку то, что намеревался сделать я, требовало определенного умения и не слишком сочеталось с его проказами. Да и вообще, ему сейчас лучше всего держаться поближе ко мне.

Наш мир, в большей части материальный, на самом деле граничит со своеобразными пространствами, где материя, напротив, реализована в очень слабой степени. Простому человеку там делать нечего, да и маги чувствуют себя не слишком комфортно. Зато духи всех мастей и оттенков… им там самое раздолье. Табунами роятся! И само собой подобное обстоятельство не могло не обратить на себя внимания тех, кто был сведущ в магическом искусстве. Определенные ритуалы позволяют выдергивать подобных созданий в наш мир на тот или иной срок. Разумеется не забавы ради, а для исполнения какой-либо службы. Пусть это и не демонология, а нечто менее опасное и рискованное, но и спириты могут поиметь от духов серьезные проблемы.

Хотя большая часть проблем настигает тех, в чьих жилах течет теплая кровь, а не состав на ее основе, как у меня. Правда и вызвать духов из-за грани мне сложнее. Ну не хотят они отзываться и все тут, сопротивляются изо всех сил. Так что ничего серьезного вызвать не удастся, разве что всякую шушеру, низшие уровни. Но сейчас и этого достаточно… Мне ведь не на магическом поединке геройствовать, а всего-навсего устроить полный разгром одного отдельно взятого голубого борделя. Это и шушере вполне по силам.

— Элен, Чума, а давайте поближе ко мне. И держитесь внутри круга.

— Какого круга?

— Вот этого, ма шери…

Вокруг нас вспыхнул иллюзорный, но от того не менее действенный круг, по границе которого шли древние письмена, смысл коих был понятен с пятого на десятое, но эффективность внушала уважение.

— Вот это да, — ахнула готесса. — Красота какая!

— Тихо. Не отвлекай меня.

Горло человека почти не приспособлено для произнесения тех звуков, сочетание которых является необходимой частью ритуалов призыва. Поэтому в ход часто идут разного рода «поющие камни», мелодичный и не очень перезвон хрустальных частиц и прочие вспомогательные средства. Или же призывающий должен специальным заклятием расширить на какое-то время возможности своего голоса. Болезненная процедура, во время нее (да и пару часиков позже) создается впечатление, что горло усердно полируют напильником. Зато исключена любая погрешность, да и есть лишняя доля уверенности, что вызванным сущностям не удастся тем или иным образом сбить настройку оккультного инструментария.

Даже если бы он у меня был, я не стал бы рисковать. Пусть риск и минимален, но не люблю дергать тигра за хвост тогда, когда проку от сей процедуры ровным счетом никакого. А горло поболит да перестанет. Боль — всего лишь мелкое неудобство… особенно после того как полежишь более века в могиле да еще и с гниющим колом в груди. Сначала больно, потом просто неприятно, потом и вовсе перестаешь обращать внимание. Да, болевой порог у таких как я высокий, но все же, но все же…

Пространство вокруг, растревоженное совершенно чуждыми для нашей реальности звуками, закручивалось в силовые жгуты, пробивающие канал в мир духов. Одновременно с этим трещало и рвалось на части окутывающее нас заклятье невидимости. Вот уже кто-то показывает пальцем в мою сторону, а в глазах его удивление, перемешанное с зарождающимся страхом. Пусть, недолго осталось вам спокойного жития.

Из символов по всей границе круга начинают бить лучи тускло-синего света, окончательно ограждающие нас от внешнего мира. Сквозь него великолепно все видно, но теперь и мы лишились невидимости… Возгласы удивления, смех. Видимо, большая часть пьяных и находящихся под действием наркотиков посетителей «Голубой луны» принимает нас за участников какого-то экзотического шоу для увеселения их персон. Зря! За громко играющей музыкой было довольно сложно различить шорох, который всегда возникает при преодолении существами из-за грани, барьера, разделяющего реальности.

Шорох становится сильнее и вот уже кое-кто начинает озираться по сторонам, в поисках источника звука… А он идет отовсюду. со всех сторон, со всех направлений и вот уже в шорохе начинают проскальзывать глухие стоны, уходящие в инфразвук. Они бьют по сознанию толпы, вызывая подсознательное беспокойство, вымывая алкогольно-наркотический туман и подменяя его чувством невнятной, но от того еще более жуткой угрозы. По стенам змеится невидимая, но ощутимая паутина силовых линий, ограждающая клуб от остального мира, и превращая в клетку, арену для безумства низших духов, которые не умеют ничего, кроме распространения страха и ужаса. Не того ужаса, которым пытаются пугать широкого зрителя создателя так называемых «страшных фильмов», а другого, упирающегося в бездонные глубины первобытного страха и безумия самых вязких кошмаров.

Электрическое освещение начинает мигать, становится более тусклым, а там и вовсе исчезает… Вот тут уже раздаются первые возгласы, сочащиеся не изумлением и зарождающимися опасениями, а самым настоящим страхом. Страхом, который для вызванных мною духов приятнее всего остального.

— Темно, — пожаловалась Элен. — Ничего почти не видно.

— Исправим.