Читать книгу "Падение Римской империи - Питер Хизер"

История аланов, кочевников, живших в сухих степях восточнее р. Дона, чьи языки относились к иранской группе, является более сложной. Они обитали на расстоянии 3500 километров от Рейна самое позднее в 370 г. н. э. Аланы оказались первыми, кому суждено было испытать натиск все более возраставшей мощи гуннов; часть аланов быстро подпала под их власть. Однако племенная организация аланов представляла собой целый ряд автономных подгрупп, некоторые из них оставались независимыми от гуннов и после 376 г.; многие из групп проделали большой путь на запад (как самостоятельно, так и вместе с гуннами); это произошло после того, как сменилось поколение, видевшее переход тервингов и грейтунгов через Дунай. Уже в 377 г. смешанные силы гуннов и аланов соединились с готами к югу от Дуная, и их появление вынудило римлян оставить укрепления в Гемских горах. В 378 г. император Грациан «внезапно» обнаружил дополнительные силы аланов в Кастра Мартис в Рипейской Дакии, западнее Карпат, что заставило его в очередной раз отложить марш на соединение с Валентом. В начале 380-х гг. тот же самый император принял значительные силы аланов на службу в армию Западной Римской империи. Таким образом, хотя аланы происходили из земель к востоку от Дона, значительная их часть быстро продвигалась на запад от Карпат под натиском гуннов. Да, они перемещались в разных направлениях, но и нападение Радагайса в 405–406 гг., и переход через Рейн в 406 г. имели своим истоком одну и туже обширную область германской Европы.

В третьем крупнейшем вторжении этого десятилетия участвовал гуннский вождь по имени Ульдин; оно произошло значительно восточнее двух предыдущих. Поначалу Ульдин был союзником римлян, но в 408 г. изменил им. Перейдя Дунай во главе сил гуннов и скиров, он занял Кастра Мартис и сделал экстравагантное заявление, обращаясь к римским послам, которых изумило случившееся (что понятно): «Он [указал] на солнце и [объявил], что, ежели он захочет, ему будет нетрудно подчинить себе любую область на земле, которую озаряет сие светило». Неясно, где конкретно находился Ульдин до того, как начал вторжение. В 400 г. н. э. он нанес поражение одному мятежнику-римлянину, который затем бежал к северу от Дуная через Фракию, так что, вероятно, следует предположить, что Ульдин находился севернее Нижнего Придунавья (см. карту № 7). В 406 г., однако, он оказал римлянам военную помощь в Италии, два года спустя занял главную римскую базу в Рипейской Дакии, западнее Орсовы. Эти позднейшие краткие сведения о нем свидетельствуют, что на самом деле нам следует определить его первоначальное местонахождение западнее Карпат, в непосредственной близости от них (вероятно, в Банате или Олтении). Самоуверенные претензии Ульдина побудили некоторых исследователей видеть в нем предводителя значительных сил. Но дальнейшие события свидетельствуют об обратном. Многих из его приспешников дипломаты убедили перейти на сторону Восточной империи; затем римская армия перебила или захватила в плен большую часть остальных, пока те во всю прыть удирали назад к Дунаю. Более никто не слышал об Ульдине; его риторика больше напоминает блеф, нежели надменность предводителя крупных военных сил. Его рискованный шаг по захвату Кастра Мартис повредил ему самому и привел к подрыву его политической базы.

Бургунды — четвертая сила, на которой мы сейчас должны сосредоточить наше внимание. Сведения об их гигантском росте, пристрастиях в вопросах пищи и прическах сохранились благодаря галло-римскому поэту и землевладельцу V в. Сидонию (в какой-то момент ему пришлось делить кров с некоторыми из них):

Просишь ты, но не мне, право, под силу Воспевать фесценнинскую Диону, Раз живу я средь полчищ волосатых, Принужденный терпеть германский говор И хвалить, улыбаясь против воли, Обожравшихся песенки бургундов, Волоса умастивших тухлым жиром. Хочешь знать, что стихам моим мешает? Грубым сбитая варварским напевом, Шестистопный отвергла стих Талия, Поглядев на патронов семистопных. И глаза твои счастливы, и уши, Да и нос назову я твой счастливым, Коль с утра в твоем доме не рыгают Чесноком отвратительным и луком И к тебе на рассвете, будто к деду Иль супругу кормилицы и няньки, Не врываются толпы великанов…

(Apoll. Sidon. Poem. XII. Пер. Ф. А. Петровского).

В IV в. владения бургундов лежали к востоку от земель, занимаемых алеманнами, за пределами империи, между верховьями Рейна и Дуная, сразу за прежней границей владений римлян, оставленной ими в III в. (см. карту № 7). К 411 г. они продвинулись примерно на 250 километров к северо-западу и перешли Рейн в районе Майнца и Кобленца (места пересечения находились как в пределах, так и за пределами Римской провинции Нижняя Германия). Это смещение центра их действий трудносопоставимо с масштабными вторжениями на территорию Римской империи, описанными выше, но тем не менее бургундов следует рассматривать наряду с другими племенами, действовавшими более активно. Какие-то процессы начались к тому времени в Германии западнее Карпатских гор. Двадцать лет прошло относительно спокойно, но затем варвары вновь перешли к действиям.

Чтобы оценить значение всего происшедшего, необходимо некоторое представление о том, сколько людей было вовлечено в события. Учитывая характер наших источников, мы не располагаем достоверными данными, и некоторые историки сочли бы, что сам вопрос такого рода бессмыслен. С моей точки зрения, однако, имеются некоторые указания, прямые и косвенные, позволяющие определить по крайней мере порядок численности участников происшедшего. Важной отправной точкой может послужить тот факт, что и в нападении Радагайса, и вторжении через Рейн участвовали смешанные по составу группы: наряду с воинами туда входили женщины, дети и другие члены, неспособные участвовать в бою. Наши римские источники не склонны сосредоточиваться на том, кто составлял основную их массу: их прежде всего интересовали мужчины, способные стать причиной политической или военной угрозы Римскому государству, которую могли представлять собой силы мигрантов. Тем не менее упоминаний о женщинах и детях достаточно, чтобы мы убедились в их присутствии в обеих группах. Жены и дети некоторых людей Радагайса, которые в конечном итоге были призваны в римскую армию, оказались, как сообщает Зосим, размещены в качестве заложников во многих городах Италии (Zosim. V. 35. 5–6). Что касается вандалов, аланов и свевов, мы не располагаем свидетельствами времен начала их продвижения за Рейн, но другая группа аланов, действовавших в Галлии совместно с готами в начале 410-х гг., безусловно, возила семьи с собой. И когда основные силы вандалов и аланов двинулись в Северную Африку в 420-х гг. (см. гл. VI), они, конечно, двигались большими смешанными группами, куда входили мужчины, женщины и дети. Можно привести доводы в пользу того, что воины брали себе жен по дороге, но я не вижу причин сомневаться в том, что в 406 г. женщины уже присутствовали в обозе. Как и в 376 г., переселенцы путешествовали целыми общинами.

Что до подлинной численности, то силы Ульдина — если судить по тому, что они заняли только один город, а затем были легко рассеяны римлянами, — вероятно, были не слишком велики. Тем не менее размещение всех скиров, захваченных в плен после его поражения, доставило властям Константинополя немало забот административного характера; следовательно, их было несколько тысяч человек (CTh. V. 6. 2). Однако готы Радагайса, вандалы, аланы и свевы, словом, все четыре группировки, могли выставить значительно большие военные силы на поле брани. Для ведения военных действий против Радагайса в 406 г. Западная Римская империя вынуждена была мобилизовать тридцать numeri (полков) — теоретически по крайней мере 15 тысяч человек; пришлось также призвать союзные войска, в частности аланов под командованием Сара и гуннов Ульдина, которые в последний раз появились под флагами Рима перед тем, как заняли Кастра Мартис в 408 г. После поражения Радагайса его 12 тысяч воинов влились в ряды римской армии; вероятно, вдобавок осталось немало пленников, проданных на невольничьих рынках. Все это заставляет предположить, что изначально силы Радагайса составляли не менее 20 тысяч воинов. Соотношение между боеспособными и небоеспособными обычно оценивается как 1:4–5, так что общее число людей Радагайса могло приближаться к 100 тысячам.