Читать книгу "Василий Шуйский - Руслан Скрынников"

Русские источники подтверждают эту версию и объясняют причины того, что царь Василий нарушил клятву и сразу после сдачи Тулы велел взять под стражу Болотникова и «Петра».

В самые последние дни, когда Тулу стали покидать сотни людей, части гарнизона окончательно вышли из повиновения. За два-три дня до капитуляции тульские «осадные люди» присылали к царю «бити челом и вину свою приносить, чтоб их пожаловал, вину им отдал, и оне вора Петрушку, Ивашка Болотникова и их воров изменников отдадут».

Разобщенный наводнением и доведенный до крайности гарнизон Тулы сложил оружие. Вступивший в крепость Крюк-Колычев не встретил сопротивления.

Шуйский сохранил жизнь всем сдавшимся повстанцам.

Амнистия была продиктована трезвым политическим расчетом. Гражданская война вступила в решающую фазу, и царь старался перетянуть на свою сторону всех колеблющихся.

Возвращение царя Василия в столицу было триумфальным. Он ехал один в красной колеснице, запряженной четырьмя белыми лошадьми цугом. Недалеко от дворца он сошел с колесницы и присоединился к боярам, встречавшим его у Кремлевского моста. Далее все двинулись пешком. Шуйский не упускал случая подчеркнуть, что он в отличие от прежних самодержцев правит царством вместе с Боярской думой.

Поход на Тулу был временем наивысших успехов царя Василия Шуйского. Он одержал выдающуюся победу. Мятежное войско Болотникова было разгромлено под Москвой и пленено в Туле. Казалось, что испытания гражданской войны позади и долгожданный мир близок. Но надежды не оправдались.

Разрядный приказ поставил цель не пропустить войско «стародубского вора» в Подмосковье. Власти направили на Пчельню боярина Михаила Скопина с войском. Он должен был преградить самозванцу путь через Калугу на Москву. Отряд князя Мезецкого изгнал мятежников из Крапивны на подступах к Туле.

Известие о падении Тулы вызвало панику в войске Лжедмитрия II. Пробыв в Волхове сутки, самозванец 17 октября спешно отступил поближе к границе — в Карачев.

Тут его покинуло запорожское войско. Вслед за тем взбунтовались наемные солдаты — «литовские люди», желавшие уйти из России с добычей.

Не имея возможности задержать наемное войско, самозванец тайно покинул лагерь с 30 верными людьми. В свите «вора» был только один поляк. Даже «гетман» Меховецкий не знал, куда исчез «царек».

Некоторое время самозванец скрывался в Комарицкой волости. Тут его застали паны Ружинский и Тышкевич с воинскими силами. Примерно в те же дни на помощь Лжедмитрию II явился самозваный «царевич» Федор Федорович. Он привел трехтысячный отряд вольных казаков с Дона. В «воровской» лагерь прибыл также атаман Юрий Беззубцев с казаками, сдавшимися в плен при падении Тулы. Царь Василий привел атамана к присяге и поручил занять Калугу. Но казаки изменили присяге.

Численность повстанческой армии увеличилась до 10 000 человек, и русские вновь стали играть в ней значительную роль.

В январе 1608 г. Лжедмитрий II зимовал в Орле. Угроза Москве возросла, что немедленно сказалось на судьбе бывших тульских сидельцев. В феврале 1608 г. царь Василий приказал отправить Болотникова в ссылку в Каргополь.

С казацким «царевичем» власти расправились до высылки Болотникова из Москвы. Царь «Петрушку вора велел казнити по совету всей земли».

Ссыльный поляк Станислав Немоевский записал в дневнике 30 января 1608 г.: «Прибыл посадский человек из Москвы. Наши проведали от него через стрельца, что на этих днях казнен Петрашко». Казацкий «царевич» подвергся казни не сразу после сдачи Тулы, а четыре месяца спустя.

«Воровской» боярин Григорий Шаховской был сослан «на Каменное» в монастырь, Самуил Кохановский — в Казань, атаман Федор Нагиба и некоторые другие вожди мятежа — в «поморские города». Несколько позже, когда Лжедмитрий II подошел к Москве, а его отряды заняли половину государства, Болотников был сначала ослеплен, а затем «посажен в воду». Побиты были также его сподвижники — казачьи атаманы, находившиеся в ссылке.

Ни падение Тулы, ни казнь казацких предводителей не положили конец Смуте. Гражданская война в России вскоре вспыхнула с новой силой.

ВЕЛИКИЙ ГОСУДАРЬ ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ

После коронации царь Василий не пожелал переехать в роскошные хоромы самозванца и велел строить себе дворец на месте палат царя Федора. Как передавали, Василий опасался, что в старом дворце его будет тревожить тень продавшегося дьяволу чародея Гришки Отрепьева. По случаю новоселья иноземные купцы поднесли царю богатые подарки и хлеб-соль по московскому обычаю. Хлебсоль были приняты, а подарки возвращены дарителям.

Строительство вели наспех. Едва здание было закончено, как «у тех хором подломились сени, а мост и бревна, и брусья были новые и толстые». Современники удивлялись такому «чуду». В нем усмотрели дурное предзнаменование. Новому государю не везло с первых шагов.

Минуло время, когда Грозный упрекал Шуйских в том, что они похитили из казны драгоценную утварь и поставили на ней свое клеймо, а сами не имели даже приличных шуб. (С шубами связаны были какие-то предания. Князь Василий, вероятно, еще до воцарения получил не очень лестное прозвище «Шубник», а его младшего брата Ивана звали «Пуговкой».)

Вместе с короной Василий и его братья получили в свое распоряжение все царские сокровища и гардероб.

Ситуация была критической, и царю Василию пришлось жертвовать вновь обретенным имуществом. В марте 1607 г., отметил Исаак Масса, царь «повелел распродать из казны старое имущество, как-то платья и другие вещи, чтобы получить деньги, а также занял деньги у монастырей и московских купцов, чтобы уплатить жалованье несшим службу».

Грозный был первым из царей, в трудных условиях наложившим контрибуцию на богатое духовенство. Его опыт повторили сначала Борис Годунов, а потом Лжедмитрий I.

Василий Шуйский шел проторенным путем.

Троице-Сергиев монастырь был самым богатым из всех русских монастырей и находился поблизости от столицы.

Годунов занял в Троице более 15 000 рублей «на ратных людей», Лжедмитрий I взял у монахов вдвое большую сумму. Царь Василий довершил дело, забрав оставшуюся наличность — 18 355 рублей. Другае монастыри также должны были внести деньги в казну.

Когда тушинцы осадили столицу, царю пришлось провести реквизицию церковной утвари. По словам псковского летописца, государь, «собрав по монастырем и по церквам сосуды золотыя и сребреныя и кузни и оклады у святых икон и честные кресты, раскова и вся истощи воем, и ничто же успе». Современники не могли одобрить чеканку денег из предметов церковного обихода, а потому подчеркивали, что раздача жалованья не дала ожидаемых результатов.

Шуйский обложил экстренными поборами богатое купечество. Его дьяки явились в Псков и потребовали у богатых гостей деньги, «хто сколько порадеет царю Василью».

Вопреки приказу купцы разложили затребованные деньги на весь город — «больших», «меньших» людей и даже вдовиц «по раскладу». Так они собрали с посада 900 рублей.