Читать книгу "Темные отражения - Александра Бракен"

– Когда умирают наши любимые, они больше не в силах проснуться, – говорила она. – Воскрешений не бывает. Вы можете мечтать, чтобы они вернулись, но важно понимать, что этого никогда не произойдет.

Слезы стекали по лицу, заливая уши. Волосы намокли. Я повернулась на бок и уткнулась лицом в подушку, пытаясь заглушить рвущийся наружу крик. Может, они поднимутся сюда, в мою комнату, чтобы продолжить кричать? Один или два раза я слышала на лестнице тяжелые шаги, и рокочущий голос отца выкрикивал непонятные слова. Мама, казалось, была расстроена.

Я подтянула ноги к груди и спрятала лицо в коленях. На каждые два вдоха приходился один выдох. Сердце в груди колотилось как сумасшедшее. Тело вздрагивало от каждого звука. Я высунула голову лишь один раз: чтобы убедиться в том, что дверь заперта. Родители могли рассердиться от этого еще сильнее, но мне было все равно.

Голова казалась легкой и тяжелой одновременно, но хуже всего был грохот. Бам-бам-бам. Звук начинался в затылке, словно кто-то хотел выбраться из черепа наружу.

– Остановись, – прошептала я, сощурив глаза. Руки тряслись так сильно, что я с трудом прижала их к ушам. – Пожалуйста, пожалуйста, остановись!

Спустя несколько часов я осторожно спустилась по ступенькам. Родители уже легли спать и видели десятый сон. Я постояла в дверях спальни, надеясь, что кто-нибудь проснется. Мне ужасно хотелось забраться между ними, ощутить тепло и безопасность. Но отец говорил, что в моем возрасте глупо делать подобные вещи.

Поэтому я просто обошла вокруг кровати и поцеловала маму на ночь. Ее щека была скользкой от крема и пахла розмарином. В миг, когда мои губы коснулись гладкой кожи, я резко отпрыгнула назад. Перед глазами вспыхнул белый свет. На секунду я увидела свое собственное лицо, мерцающее в паутине спутанных мыслей, а потом образ медленно растворился, точно фотография, потонувшая в черной воде. Волна шока достигла мозга и секунду оставалась там, сверкая белым факелом.

Мама ничего не почувствовала и даже не проснулась. Так же, как и отец. Странное происшествие осталось незамеченным.

Я пошла обратно. Сначала боль ушла из грудной клетки. Я сбросила покрывало на пол, и мозг отпустило. Боль исчезла окончательно, оставив после себя пустую оболочку. Я закрыла глаза, чтобы не видеть окутанной чернотой комнаты.

А потом наступило утро. Будильник сработал ровно в семь. По радио заиграла песня Элтона Джона «Прощай, дорога из желтых кирпичей». Помню, как села в кровати, изумленная больше, чем когда-либо прежде. Потрогала лицо, затем грудь. В комнате было чересчур светло для столь раннего часа, хотя занавески никто не открывал. А через несколько минут боль снова впилась в меня своими когтями.

Скатившись с кровати, я устремилась к двери, на бегу переодеваясь в пижаму с эмблемой Бэтмена. Узнай мама, что я спала в блузке, мне бы не поздоровилось. Блузка помялась и, несмотря на холод в комнате, промокла от пота. Возможно, прошлую ночь мама провела беспокойно и теперь разрешит мне не ходить в школу, чтобы загладить свою вину.

Я не прошла и полпути, когда заметила погром в гостиной. С лестницы это выглядело так, словно у нас порезвились дикие звери. Причем они, по-видимому, кидались подушками, умудрились перевернуть кресло и даже перебили все стеклянные подсвечники на теперь уже треснувшем кофейном столике. Все картины с каминной полки валялись на полу. Там же находились и школьные портреты, которые мама расставила на столике за диваном. И еще книги. Сотни книг. В порыве ярости мама повыкидывала все книги с полок ее собственной библиотеки. Томики усеивали пол, точно разноцветные леденцы.

Однако гораздо больше разгромленной комнаты меня поразил запах бекона. Дойдя до последней ступеньки, я отчетливо ощущала запах бекона, а не блинчиков.

В нашей семье было не так уж много традиций, но шоколадные блинчики в день рождения всегда казались чем-то незыблемым. Последние три года родители забывали оставлять молоко и печенье для Сайты, прекратили турпоходы на Четвертое июля и даже перестали праздновать день святого Патрика. Но забыть о шоколадных блинчиках?

Неужели мама так сильно на меня обиделась, что решила их не делать? Возненавидела меня за слова, сказанные вчера вечером?

Когда я вошла на кухню, мама стояла спиной ко мне. Из окна над раковиной струился яркий солнечный свет. Я прикрыла глаза рукой. Темные волосы мама собрала в неряшливый пучок. Сегодня на ней была красная рубашка. У меня была точно такая же. Папа подарил их нам на Рождество месяц назад.

– Рубиново-красная для моей Руби, – сказал он.

Мама что-то напевала себе под нос, переворачивая шкворчащий бекон. Второй рукой она держала сложенную газету. Песенка была радостной, энергичной, и на мгновение мне показалось, что звезды ко мне благоволят. Утро вечера мудреннее. Мама собиралась оставить меня дома. Много месяцев она раздражалась и злилась по пустякам и вот теперь наконец-то вновь была счастлива.

– Мам? – позвала я, потом еще раз, громче: – Мам?

Она обернулась так резко, что сбила с плиты сковородку и чуть не уронила в огонь перечницу. Потом быстро повернулась обратно и выключила газ.

– Я себя нехорошо чувствую. Можно остаться дома?

Никакого ответа, мама даже не моргнула. Она продолжала активно жевать, но для того, чтобы вызвать хоть какую-то реакцию, мне пришлось обойти стол и сесть напротив нее.

– Как ты сюда попала?

– У меня болит голова и крутит живот, – сказала я, положив локти на стол. Мама терпеть не могла моего нытья, но я и подумать не могла, что она опять схватит меня за руку.

– Я спросила, как ты попала сюда, маленькая леди? Как тебя зовут? – Голос звучал странно. – Где ты живешь?

Я молчала, и мама сжимала руку все сильнее. Очевидно, это была шутка? Или мама тоже заболела? Иногда обычные лекарства от простуды оказывали на нее забавный эффект.

Но только забавный. Не жуткий.

– Ты можешь назвать свое имя? – повторила она.

– Ай! – взвизгнула я, пытаясь вырвать руку. – Мам, ты чего?

Она рывком поставила меня на ноги и вывела из-за стола.

– Где твои родители? Как ты попала в этот дом?

Сердце сжалось в груди, готовое вот-вот выскочить наружу.

– Мама, мамочка, зачем…

– Прекрати, – прошипела она, – прекрати так меня называть!

– Что ты?.. – Я хотела сказать что-то еще, но она потащила меня к двери, ведущей в гараж. Ноги скользили по деревянному полу, кожа горела. – Что с тобой случилось? – крикнула я и попыталась высвободиться, но она на меня даже не взглянула. До тех пор, пока мы не оказались у двери гаража. Мама приперла меня спиной к выходу.

– Мы можем пойти по простому пути или по сложному. Знаю, ты взволнована, но я точно не твоя мама. Понятия не имею, как ты попала в этот дом, и, честно говоря, не уверена, что хочу об этом знать…