Читать книгу "Черная Весна - Андрей Васильев"

– Не удержался! – обвинительно сказал ему я хриплым спросонья голосом. – Так я и знал! Небось, и хрюшки уже откушал?

– Я не ем свинину с некоторых пор, – свистящим полушепотом отозвался тот, кто сидел за столом. – Не имею возможности. Равно как и другую твердую пищу.

Это был не Монброн. Кто угодно, только не он.

А кто тогда?

И что с Гарольдом?

– Не переживай за своего дружка, – посоветовала мне темная фигура и закхекала. Как видно, так звучал ее смех. – Он спит. Вы оба вообще порядочные сони. Я уже четвертый час сижу и жду, когда вы соизволите продрать глаза.

– Мог бы и растолкать, если мы так тебе нужны, – дружелюбно сказал я, спуская ноги с кровати на пол и разминая запястья. – Я бы точно не обиделся.

– А эффект неожиданности? – возразил мне ночной гость. – Знаешь, как забавно ты сейчас выглядишь. Вон к бою готовишься, я же вижу. Нет-нет, не надо этого делать. Этой ночью я ни тебе, ни твоему приятелю вреда не причиню.

– Оставишь на какую-нибудь другую ночь? – уточнил я, гадая, с кем имею дело. Что-то знакомое в этом шипящем голосе проскакивало, но я никак не мог уловить, что именно.

– Ночь не мое время, – охотно ответил мне загадочный визитер. – Я предпочту день. Желательно солнечный, летний, упоительно славный, в который так не хочется умирать.

– Чем же это мы тебе так насолили? – вступил в разговор, как видно, проснувшийся от звука наших голосов, Монброн. – Будь любезен, ответь, раз уж ты меня разбудил.

– Вы есть и вы живы, – ответил гость. – Этого достаточно. Я хочу, чтобы вы умерли и вас не стало. И, желательно, ваша смерть должна быть долгой и мучительной. По крайней мере твоя, фон Рут.

– Эраст, чем ты так насолил этому господину? – озадачился Монброн. – Или я чего-то не знаю?

– Сам ничего не понимаю, – ответил ему я. – Просыпаюсь, здесь этот человек сидит, пьет вино и говорит мне гадости. Но имени своего не называет. Уважаемый, вы хоть представьтесь.

– Вина? – фигура за столом взяла в руки бутылку. – Присоединяйтесь, господа, присоединяйтесь ко мне.

Скрипнула кровать, по полу прошлепали босые ноги Монброна, чиркнуло кресало и неяркое пламя свечи озарило стол, все так же уставленный тарелками с едой, бутылки с вином и фигуру в черном балахоне с капюшоном, надвинутым на лицо.

– Уже какая-то ясность, – произнес Монброн, глядя на нашего гостя. – Орден Истины.

– Именно, – подтвердил тот. – Орден Истины. Впрочем, дело не только в тех вопросах, которые я, как клерик Ордена, хотел бы задать вам. Есть еще кое-что.

Гость повернулся к Монброну и скинул с головы капюшон.

– Великие боги, – Гарольд поморщился. – Жуть какая.

– Жуть, говоришь? – снова закхекал незнакомец. – А ты вглядись, Монброн. Может, узнаешь?

Монброн приблизил к нему свое лицо.

– Ты? – я впервые видел своего друга настолько изумленным. – Погоди, но… Это невозможно, я же сам все видел, своими глазами!

Да кто это такой?

У меня было мелькнула кое-какая догадка, но я ее отбросил, как невозможную. Тот человек мертв, давно и бесповоротно.

– И невозможное бывает, – прошипел визитер. – Правда, я до сих пор не уверен, что мое существование можно назвать жизнью.

Человек на кресле повернулся ко мне. Я как раз поднялся на ноги, но, увидев то, что было у ночного гостя вместо лица, снова сел на кровать.

По сути, это было вообще не лицо. Более всего ЭТО напоминало проржавевшую сталь. Знаете, когда ее проедает время, просверливая тысячи желтых и коричневых дырочек в когда-то надежном клинке. Вот и здесь имело место нечто подобное.

Возникало ощущение, что множество муравьев поработало над лицом этого существа, или кто-то многозубый его пожевал и выплюнул. Единственное, что роднило его с человеком, были глаза, все остальное выглядело омерзительно и пугающе.

– Нравится? – безгубый рот визитера растянулся в улыбке, его щеки при этом существовали как будто отдельно от лица. – Красив?

Я понял, что знаю если не этот голос, то интонации точно.

Но этого не может быть!

– Да ладно, – даже отмахнулся от страшного гостя я. – Ерунда какая.

Ерунда, не ерунда, но это он. Тот, о ком я подумал.

– Форсез, – Монброн смог сказать то, что не отважился произнести я. – Виктор Форсез, верно?

– Верно, – клерик встал с кресла и подошел ко мне. – А если точнее – тот, кто когда-то им был.

Он нагнулся, положил свои холодные, почти ледяные ладони мне на щеки и приблизил свое лицо к моему.

– Смотри, фон Рут, – требовательно прошипел безгубый рот. – Смотри на меня. И представь, каково жить таким, какой я теперь есть.

Мне очень хотелось зажмуриться, а еще лучше – проснуться и поверить в то, что это все просто ночной кошмар.

Но, увы – это был не сон.

– Да отпусти уже, – оттолкнул я его от себя. – Вцепился как клещ.

– А вот тут ты угадал, – почти дружески сказал мне Форсез. – Вцепился. И уже не выпущу, пока не увижу, как вы все корчитесь в огне. Все! И ты, и ты, и Фальк, и де Лакруа. И, конечно же, все ваши шлюшки-подружки.

Бум! Монброн успел раньше меня, и удар в челюсть, ну или то, что было у Форсеза вместо нее, отбросил того в угол комнаты.

– Выражения выбирай, – посоветовал ему мой друг. – В следующий раз я тебе что-нибудь сломаю за такие слова.

– Ах, извините. – Виктор встал с пола и сплюнул. – Я лично предам костру всех ваших соучениц. А накануне аутодафе я каждой из них еще прощальный вечер устрою, с участием десятка-другого городских стражников. Они очень любят побаловаться с магичками, это тешит их самолюбие.

На этот раз его ударил я, причем без особых раздумий и сомнений. Страх прошел, ведь пугает неизвестность. Это был всего лишь Форсез, причем совершенно не изменившийся внутренне. Да, лицо изуродовано, но нутро прежнее. Разве что только злобы добавилось, а так все то же самое.

Хотя как он выжил, мне было непонятно. Флик его раза три или даже больше ударил кинжалом в живот, такие раны и магу залечить непросто, а он им не был. Даже если он не умер сразу, то долго в пустыне точно протянуть не смог бы, просто истек кровью.

И вот здесь я вспомнил ту тварь, что выползла в стенной пролом, тварь с тысячью лиц. Как там ее Ворон назвал? «Многоликий червь».

Уж не она ли над ним поработала? Вот только тогда все совсем непонятным становится. Эта мерзость, насколько я понимаю, еще более смертоносна, чем несколько ударов кинжалом в живот.

– Ах, как же вы нелюбезны, – попенял нам Форсез, снова поднимаясь с пола. – Я честно рассказываю им про будущее, оказываю такую честь, а они меня кулаком по лицу. Ладно учтивость, но где ваши манеры, господа? Я все-таки благородный человек, со мной так нельзя обращаться, это оскорбление моему роду.