Читать книгу "Чёрный лебедь. Политическая биография Дональда Трампа - Кирилл Бенедиктов"

Трамп: Ну, мы это исправим, и все же мы хотим иметь лучшие отношения с Россией. И иметь хорошие отношения — может быть, иметь хорошие отношения с Россией это хорошо, а не плохо.»

Подведем итоги

Миф о Дональде Трампе как о «друге» или, тем более, «агенте» Владимира Путина, создан и раздут до неприличных масштабов враждебными ему политическими силами и СМИ (каковых в США подавляющее большинство). Дональда Трампа обвиняют в том, что он защищает интересы России те, для кого любое отклонение от «политической ортодоксии» является преступлением. С точки зрения адептов этой ортодоксии, даже самые осторожные и обтекаемые формулировки, которые Трамп стал использовать в последние месяцы перед выборами, однозначно свидетельствуют в пользу его «пророссийскости».

Эта непростая для Трампа ситуация таит в себе целый ряд подводных камней — и не только для условно «кремлёвского кандидата», но и для самого Кремля (под которым в данном случае следует понимать высшее руководство Российской Федерации плюс класс экспертов, участвующих в разработке внешнеполитической стратегии России). Самый острый и опасный из этих камней — соблазн прислушаться к врагам Большого Дональда и поверить в то, что он может проводить политику, в той или иной мере отвечающую интересам Москвы.

Не меньшей ошибкой было бы считать, что поддержка Трампа значительным числом американских избирателей говорит о существовании некоей «пророссийской Америки», восторженно внимающей миролюбивым высказываниям Трампа в отношении России и русских[300]. Безусловно, принцип Трампа «я не хочу ни с кем ссориться, но и прогибаться ни под кого я тоже не буду», импонирует американскому избирателю, который в своей массе весьма далёк от глобальных империалистических устремлений неоконов и либеральных интервенционалистов. Однако следует иметь в виду и то обстоятельство, что для подавляющего большинства американцев вопросы признания Крыма российским или военной помощи киевскому режиму не имеют того значения, которое придаётся им в российской прессе. А те избиратели, которые кое‑что знают о внешней политике США в Восточной Европе, как правило, настроены сугубо антироссийски (что, впрочем, совершенно не удивительно, учитывая царящее в американских СМИ «единомыслие»).

В действительности от Трампа можно ожидать только одного — возврата к политическому реализму доклинтоновской (а в самом лучшем варианте — дорейгановской) эпохи. А это далеко не синонимично «пророссийской политике». Именно приверженность Realpolitik в её самом простом, не искажённом идеологическими влияниями изводе и делает Трампа непохожим на других игроков американского и — шире — западного политического театра. То, что при этом он лично симпатизирует России и русским — безусловно, приятно для нашей национальной гордости, но вряд ли существенно для понимания его политической платформы. Всегда и везде Дональд Трамп будет руководствоваться только и исключительно интересами Соединённых Штатов Америки — и главное отличие его от «политических ортодоксов» в том, что он не станет действовать в ущерб этим интересам, если того будут требовать высшие интересы глобализма. Впрочем, и это само по себе уже немало.

Глава девятая. Полёт чёрного лебедя

Позвольте заметить: всё на свете зависит от президента.

Дональд Трамп

Красноречивее всего о феномене Дональда Трампа говорит тот страх — порой вполне иррациональный — который испытывают сейчас представители американского политического истеблишмента (и не только демократы!) перед перспективой его победы.

«Вопрос в том, как ему это удалось?» — спрашивают обозреватели портала Vox Либби Нельсон и Дара Линд. И отвечают:

«Трамп не создал движение в одиночку. Он — симптом каких‑то очень глубинных процессов в американской политике — реакции на множество экономических, демографических, расовых и культурных факторов, которые оказывают на американский народ куда более сильное и глубокое влияние, чем представляют это большинство СМИ» [301].

Но что это за факторы? И кто те избиратели, которые обеспечивали Трампу его триумфальное шествие по Америке — от одного штата к другому?

Электорат бунтаря

Ещё перед выборами 2012 г. Трамп привлёк на свою сторону так называемых birthes — сторонников Республиканской партии, считавших, что действующий президент Обама родился не на территории США (и соответственно, избран президентом в нарушение конституции страны). Трамп охотно использовал в своих выступлениях эту конспирологическую версию, что, в конечном итоге, привело к знаменитому конфликту между ним и Обамой на ежегодной встрече президента США с журналистами (1 мая 2011 г.). На этой встрече Обама предоставил общественности доказательства своего американского происхождения и жестоко высмеял Трампа за его приверженность «теориям заговора». «Наверное, нет в мире теперь более счастливого человека, чем Дональд Трамп, — сказал тогда президент, демонстрируя журналистам на большом экране свое свидетельство о рождении. — Он наконец‑то может вернуться к более важным проблемам, например — высаживались ли мы на Луну? Что на самом деле произошло в Розуэлле? И где всё‑таки Бигги (Смолз) и Тупак (Шакур)?[302]

Президент был настроен шутливо (в частности, пообещав журналистам продемонстрировать официальный ролик самого своего рождения, он показал им отрывок из мультфильма «Король Лев»), но Трамп разъярился не на шутку. Это, пожалуй, был единственный момент в его карьере, когда кто‑то (пусть даже этот кто‑то был хозяином Белого дома) сумел унизить его на людях.

«Что по‑настоящему запомнилось мне в этот вечер, — писал в New Yorker известный журналист Адам Гопник, — так это реакция Трампа. Он сидел через несколько столиков от нас, журналистов, и его унижение было столь абсолютно, столь очевидно, что я, пожалуй, никогда прежде не видел ничего подобного. Его голова была неподвижна, как у человека, привязанного к позорному столбу, лицо его чуть дрогнуло, только когда волна смеха ударила в него… Он даже не пытался симулировать хорошее расположение духа, ничего подобного тому, как бы повёл себя нормальный политик, или даже обычного для американского парня выражения «Эй, со мной всё отлично!», ни следа той толстокожей жизнерадостности, которой обучаются почти все общественные деятели в Штатах, умеющие улыбаться, даже когда больно… Он сидел полностью неподвижно, с твёрдым подбородком, запертая ярость клокотала в нем. Можно было бы даже пожалеть его, если бы он только что не упражнялся в чистой воды расизме…»[303]