Читать книгу "Будущее: рассекречено. Каким будет мир в 2030 году - Мэтью Барроуз"

– Как я пойму, что вы и есть тот человек, с которым мне нужно встретиться?

– Что за странный способ общаться с бывшей возлюбленной.

Джамиль чувствовал, как его сердце успокаивается. Беседа по-французски – он так редко теперь говорил на этом языке – действовала на него умиротворяюще.

Она закурила и предложила сигарету ему.

– Вы не могли бы объяснить мне… к чему все это? – наконец осмелился спросить Джамиль.

– Вы хотите сказать, что ничего не знаете?

Джамиль напрягся.

– Я нарушу правила. Вижу, вы и правда ничего не знаете. Это так мило. Вы напоминаете мне моего семилетнего сына – такой трогательный и немного наивный. Мы вступили в завершающую фазу борьбы. У ваших хозяев, саудовцев, на руках все карты, чтобы принять окончательное решение. Мы знаем, что они боятся иранцев все больше и пытаются, пусть и без особого успеха, создать собственное ядерное оружие. Американцы не хотят, чтобы у саудовцев появилось ядерное оружие. Теперь у саудовцев особо нет выбора, им остается только попытаться уничтожить иранскую ядерную программу. Помощь им – риск с нашей стороны. Но выбора нет и у нас. Мы не можем оставаться совсем без друзей в этом мире. А враг моего врага – мой друг. Они знают, как и куда наносить удар. Мы снабдили их разведданными. Это немножко похоже на Суэцкий кризис в 1956‑м, когда Израиль сговорился с Великобританией и Францией, чтобы напасть на Египет. В тот раз США вмешались и остановили его. На этот раз мы надеемся, что у американцев не будет такой возможности. Вы наверняка думаете, что я жесткий милитарист. А ведь я была либералом, боролась за права палестинцев. Но ядерный Иран, доминирующий над всеми нами, – это уже из другой оперы. Если мы объединимся против Ирана, это даст нам возможность найти подход к арабам.

Прощаясь, она незаметно сунула в карман Джамиля маленький предмет. Он почти забыл об этой вещи. Джамиль очень нервничал, когда проходил паспортный контроль и проверку безопасности в аэропорту. В полете заказал несколько напитков. Он особо не пил, но никогда раньше не был в таком отчаянии. Дома Джамиль принял успокоительное и провалился в глубокий сон. Но сбежать навсегда не удалось. Он проснулся в холодном поту на восходе.

Ему было очевидно, что саудовцы и израильтяне сговорились напасть на Иран. Как он мог объяснить всем остальным, что происходит?

На автоответчике наверняка будет шифровка, сообщающая ему, где нужно оставить полученный предмет. Сначала он подумал: не отвезти ли флешку американцам, – но не захотел подвергать опасности своих родных в США. Он опасался, что Билл Дэниелс может использовать семью как орудие давления на него.

Пока он обдумывал варианты, зазвонил мобильный. Голос в трубке сказал: «Времени нет. Встречаемся в обычном месте через час».

Он сделал как ему велели. Но при этом попросил ассистентку забронировать ему билет в Нью-Йорк.

Ларса Эрикссона было трудно не полюбить. Если Джамиль считал, что стакан пуст наполовину, для Ларса он несомненно был наполовину полон. А в начале карьеры будущее виделось Ларсу как полная чаша. Его родители оба занимались экономикой развивающихся стран и брали его с собой в долгие поездки в Африку. Ларс видел царившую там нищету, но поражался постоянному прогрессу. Родители были активными участниками движения за мир в 1960‑е, протестовали против войны во Вьетнаме. И до конца своих дней они очень критически отзывались обо всем американском, а Ларс в подростковом возрасте взбунтовался против этих предрассудков. Взрослея в 90‑е, Ларс наблюдал, как США спасли Европе шкуру в Боснии. Он так хотел жить в Америке и верил, что это самое крутое место на Земле. Америка была источником глобализации, которая приносила огромную пользу всем вокруг. Анника, его будущая жена, влюбилась в его жизнерадостный нрав. Они пытались завести ребенка, но в конце концов решили усыновить. В тот момент Швеция принимала беженцев из разрываемого войной Ирака. Они с Анникой немедленно решили взять в семью мальчика и девочку, оставшихся без родителей в самом начале американского вторжения.

Ларс работал в НГО, которая отправляла учителей в Африку, и собирался поехать туда сам, но тут с ним связалось Министерство иностранных дел. Им были нужны люди, которые хорошо знают мир НГО и могли бы стать их представителями на местах. У Швеции была программа по развитию технических университетов Саудовской Аравии, и Ларс казался идеальным кандидатом на роль ее координатора. Благодаря своему инженерному образованию и опыту работы в НГО он объединил преподавателей шведских вузов с университетами Саудовской Аравии и помог шведским специалистам перебраться в другую страну. Ларсу нравилась эта работа, но в целом он считал министерство и многих своих коллег скучными и циничными.

Вместе с детьми Ларс и Анника приехали в Рияд, когда стало казаться, что у региона появились хорошие перспективы. Экономическое положение начало улучшаться, и тут… «Арабская весна» принесла всем большие надежды. Но гражданская война в Сирии и установление авторитарного режима в Египте поставили на них крест. Оставалась школа мыслителей, которые считали все эти потрясения временным откатом назад, и Ларс был среди них. Численность средних классов увеличивалась, зерно демократии было опущено в землю. Нужно просто подождать.

Будучи молодым вторым секретарем шведского посольства в Рияде, Ларс сумел найти единомышленников. В самой Саудовской Аравии слышался ропот: молодое поколение, особенно женщины, требовали большей свободы. Все старались вести себя как можно осторожнее, но Ларсу и Аннике удалось познакомиться с некоторыми молодыми саудовскими парами, разделявшими их точку зрения.

С Джамилем Ларс познакомился, когда его тесть, приехав в гости из Швеции, стал жаловаться на сильные боли в груди. Он считал, что быстрая реакция и правильный диагноз, поставленный Джамилем, спасли тестю жизнь. После этого случая они начали общаться. Анника и Сорайя подружились очень быстро, но Ларсу Джамиль поначалу казался холодным и отстраненным, с клубком противоречивых чувств внутри. Однажды Ларс спросил его, что он думает про Ближний Восток, и Джамиль ответил, что тот неуправляем. Он не имеет опыта самоуправления, и ему нужна внешняя сила, которая бы поддерживала мир: будь то османы, британцы или американцы. «Но когда они пытаются помочь нам, мы сами отталкиваем их. Слишком гордые. В один прекрасный день американцы окажутся по горло сыты нами так же, как мы по горло сыты самими собой».

Ларс был шокирован. Как мог Джамиль так говорить о собственной культуре?

После нескольких лет в Рияде Ларс перешел работать в ООН. Он координировал одну из команд, инспектировавших ядерные объекты Багдада. Для него это было резкой переменой. В посольстве в Рияде и других, где ему доводилось работать, к нему всегда относились уважительно. Там всегда был если не корпоративный дух, то протокол, которого дипломаты придерживались, даже если спорили друг с другом по поводу политики. А теперь к нему относились просто как к очередному бюрократу из ООН. Мировые державы распоряжались им как хотели: говорили ему, что его работа на самом деле собой представляет. Если он пытался предложить им что-то новое, ему говорили, что он вмешивается в суверенные дела одного из государств-членов.