Читать книгу "Тайна угрюмого дома. Старый русский детектив - Александр Цеханович"

На таком лице, конечно, трудно было искать какое-либо выражение, оно все было сконцентрировано в глазах, и глаза были поистине ужасны. В особенности теперь, когда хмель от выпитых водки и пива окончательно отнял у них все человеческое.

– Ивану Трофимовичу! – поклонился Серьга.

– Ивану Трофимовичу! – как эхо повторил Баклага.

Иван Трофимович только кивнул головой и, не раздвигая бровей, опять пустил волчком монету. Новые посетители сели. Некоторое время царило молчание.

– Дай им водки, Степан! – обратился он к человеку, который ввел их сюда. – На мой счет запишешь!

– Слушаю, Иван Трофимович, – подобострастно ответил тот и вышел.

Опять тишина.

– Ну, что? – поднял вдруг голову Иван Трофимович.

– Да мы у вашей милости хотели спросить, – не без язвительности ответил Серьга, и рысьи глазки его не то засмеялись, не то злобно засверкали.

– А что у меня спрашивать? – приосанившись, ответил Иван Трофимович и так взглянул на Серьгу, что тот, и без того крохотный, чуть не сделался меньше котенка. – Что у меня спрашивать? Я тут сам в убыток попал… Филину дал, тебе дал, Баклаге дал, а за что?

– А кто же головку отрезал, как не я! – отозвался Серьга.

Иван Трофимович повел бровями:

– Ну что же… Ты и получил! Вещей всего-навсего не менее двух тысяч рублей нашлось… Деньгами сорок копеек нашли, а больше нет…

– А ты же говорил про миллионы? – буркнул Баклага.

– Мало ли что!.. Должны быть, а коли не знаешь, где спрятаны… кто их найдет… Опять же какая-то нечисть в доме… Я хоть и не верю, а все жутко, да и дворник следит… Что же? Я разве запрещаю… Идите, шарьте там, только ежели кто в лапы к «свистулям»[39] попадет – не моя вина, я не ответчик…

– Да кто же пойдет? – отозвался Серьга.

И опять в его голосе послышались ехидство и почти обидная насмешка.

– То-то и дело-то! – ответил Иван Трофимович, еще мрачнее взглянув на Серьгу. – То-то и дело!

Серьга опустил голову, но исподлобья все-таки проговорил:

– А пошукать надо!..

– Иди, шукай!..

– А вы что же, Иван Трофимович?..

– Я не дурак, чтобы шукать в пустом месте.

– А миллионы-то где же?..

Иван Трофимович вдруг побагровел.

– Молчи, козявка! – хлопнул он по столу так, что средняя доска дала трещину. – К чему ты мне это говоришь, клоп раздавленный… А вы, братцы, знайте вот что, Иван Трофимович – не такой человек… Ваше дело сделано… и спасибо вам!.. Дело было большое, да я и теперь не теряю надежды: деньги где-нибудь да должны быть у старика… Я сам буду их шукать по ночам… Я ведь ни чертей, ни виденьев не боюсь… Не такой Иван Трофимович человек!.. Дайте мне неделю сроку, и найду деньги… а чтобы потом чего не говорила опять эта крыса, – он указал на Серьгу, – так беру я из вас двух помощников… Нарочно беру его самого и тебя, Петруха, – указал он на парня с истрепанным полубабьим лицом. – Согласны?..

Петруха промычал что-то, а Серьга так и вскинулся.

– Еще бы не согласны, Иван Трофимович, да разве мы можем не быть согласны… Разве ты не начальник нам, разве мы не все за тобой существуем!

– Ну и баста! Решено и кончено, завтра в это время чтобы оба были тут, сперва пойдет один, а через час – другой… С канавы по угольным выступам, потом во двор – увидите: висит веревка.

– Только вот видение? – пробормотал было Серьга.

Иван Трофимович расхохотался и встал. Потом отыскал свою лисью шубу, нахлобучил бобровую шапку, взял в руки палку и велел проводить себя до дверей со свечой.

V. Таинственный крик

Крушинский позвонил у дверей следователя в ту минуту, когда последний уже ложился спать. Однако, получив визитную карточку посетителя, он приказал просить его, предчувствуя, что дело, по которому приехал, вероятно, очень важно.

Следователь был человек еще не старый, но как-то затертый. Главная мечта его была – сделать себе карьеру. Так часто люди очень скромные и даже жалкого характера всю жизнь сладко мечтают о подвигах и дорого бы дали, чтобы стать хоть на минуту героями.

Дело это, усугубленное все более и более ширящимися толками о привидении, начинало становиться серьезным. Если бы ему удалось распутать этот загадочный узел, то мечта бы его осуществилась: он сразу получил бы известность, а с ней вместе и повышение. Само существование этого привидения, то есть толки о его появлении, были ему прямо на руку.

Суровый служитель Фемиды[40], конечно, ни на минуту не сомневался в глубине души, что это вздор, пустые бредни, но если явление повторится, то станет ясно, что дом обитаем, и тогда, может быть, удастся получить нить к разгадке в виде этого самого привидения. А тут около полуночи подают ему карточку его «единственного свидетеля».

Войдя в кабинет следователя, Крушинский прямо приступил к рассказу о виденном. По окончании его следователь задумался и вдруг, быстро поднявшись, сказал:

– Знаете что?.. Мне пришла прекрасная мысль. Завтра около этого времени мы, то есть вы, я и несколько хорошо вооруженных полицейских агентов, отправимся туда и, засев в зале, будем ждать ваше видение. Если оно пожалует, мы его тотчас же и арестуем.

Крушинский изъявил согласие, но одновременно почувствовал в душе какой-то трепет, не тот трепет, который ощущают при опасности, а какое-то особенное ощущение почти радости. Ему казалось, что виденное имеет близкую связь с той женщиной, которую он впервые заметил у окна.

На следующий день после бессонной ночи и целого дня, проведенного в тревоге, Крушинский, следователь и несколько агентов остановились у ворот пустого дома, все ключи и запоры от которого были у них в руках. Ночь опять была лунная. Звучно скрипнула в тишине безлюдного переулка калитка на ржавых петлях, и все вошли во двор.

Налево был небольшой подъезд старинного устройства. Он выходил на круглый двор, посреди которого, вероятно, когда-то был газон, потому что под снегом виднелись какие-то клумбоподобные выпуклости, а в центре рос громадный куст, неподвижно протянувший теперь свои кривые, занесенные с одной стороны снегом ветки.

Один из агентов отпер дверь и вынул потайной фонарь. Узкий сноп лучей его ушел в какое-то громадное пустое пространство, задев слева первые ступени мраморной лестницы.

Другой агент зажег второй фонарь, уже с боковыми стеклами, и Крушинский увидел величественную картину широкой мраморной лестницы, после нескольких ступеней разделяющейся на два боковых подъема, таких же широких и отлогих. Высота вестибюля была страшная. Потолок его был сделан куполом. Прямо против них висели часы и, к удивлению вошедших, еще шли.