Читать книгу "Тридевятые царства России - Анджей Иконников-Галицкий"

Остров гористый, его гранитные осыпи поросли лесом. Хоть называется он – Русский, но пейзажи здесь русскому глазу непривычные, японо-корейские. Растения для нас экзотические: ильмы, мелколиственные клёны, аралии. Даже берёзы невысокие, раскидистые, выглядят, как на японских гравюрах. Всё это очень живописно. Сверху, с горы Русских, видны внутренние озёра, пляжи и бухты. И бесконечные тихоокеанские дали.

На вершине в зарослях высоких трав греются на солнце два береговых орудия. Огромные стволы, высовывающиеся из гигантских вращающихся башен. Внутри, в скале, – устрашающее сооружение: шесть этажей, лифты, казармы, снаряды, подъёмники. Перед нами Ворошиловская батарея, главная и самая, наверно, впечатляющая часть системы береговой обороны Владивостока. Построена в тридцатые годы. Теперь – музей; вход – за деньги. Какой-никакой заработок для воинской части.

Город Арсеньев

Дорога Владивосток – Арсеньев. Поехал я (понесло ведь!) в Уссурийскую тайгу. Четвёртый день беспробудный дождь, воздух пропитан водой. В Арсеньеве Акиро Куросава базировался во время съёмок фильма «Дерсу Узала». Кругом места хорошие, первобытные. В дороге видел первую бабочку. Приморье – страна сказочных бабочек – крупных, переливчатых, причудливых. В городе их нет, зато в тайге они носятся даже под дождём.

Мой автобус опоздал. Сижу на вокзале в Арсеньеве и жду знакомых по фамилии Вериго. Дождь, мать его! Терпеть не могу сидеть на вокзалах. А деваться из-за дождя некуда. Интересно, есть ли в Арсеньеве гостиница?

Какие и здесь всюду красивые девушки! Красавицы! А парни дурацкие: все бритые или стриженые под бандитов, все сутулые, развинченные, губошлёпы и грубияны. А вот ещё старики красивые: седовласые старцы.

Следующий день. И опять дождь. Гостиница в Арсеньеве есть, я живу в ней. Как в раю. Номер (одноместный) с туалетом и душем, шкафом, креслом, столом, тумбочкой, табуреткой и двумя плечиками для одежды – стоит триста с чем-то рублей. Местные жители ахают: «Дорого!» В Южно-Сахалинске я платил вдвое больше за койку в трёхместном номере без удобств, даже без умывальника, с дурацким телевизором, в котором всё равно ни черта не было видно.

Гостиница плохонькая, но чистая. Бельё трогательно ветхое. В унитазе вода не спускается, приходится орудовать душем на гибком шланге… Но жить-то можно. Этажом ниже закусочная (то бишь кафе: в Арсеньеве нигде нет надписи «кафе» – только «закусочная»).

За плотный завтрак с кофе, шоколадкой и хорошим кус ком печенки заплатил около сотни! В самом скромном фастфуде Южно-Сахалинска, Владивостока, Питера дороже стоит кусок мяса без ничего[27]. Это от того, что Арсеньев – островок социализма. Он – изолят, город, затерянный в отрогах Сихотэ-Алиня, построенный когда-то вокруг одного предприятия: огромного прекрасного авиационного завода. Раньше завод был богат, а город – образцов. Он и сейчас интеллигентен и подтянут, но завод стоит; всё дёшево, но денег ни у кого нет. И работы нет. Гостиница тоже стоит пустая.

Раньше арсеньевцы летали в Москву в магазин. У завода были собственные самолёты. Перед праздниками устраивались рейсы: побродить по ГУМу, по ЦУМу, по Елисеевскому, купить тамбовской колбасы, ветчины, буженины, осетрины, икры, апельсинов, жене шубу, мужу галстук… И обратно в уссурийскую дебрь, в Арсеньев.

Теперь…

Неподалёку от Арсеньева стоит воинская часть, элитная, ракетная. Там служат молодые арсеньевцы, работают на компьютерах. Вокруг части гуляют коровы: это средство пропитания. Половина солдат и офицеров личного состава части следит за ракетами возможного противника, а вторая половина коров пасёт. И картошку тоже окучивает.

Вчера, гуляя под дождём по городу, не мог отказать себе в удовольствии выпить разливного пива: как в советские времена, в тускленьком магазинчике, стоя за высоким столиком, из традиционной, широкой, воняющей рыбой кружки. Закусил копчёным кальмаром.

Дождь идёт не переставая.

Вчера плюхал я под дождём от вокзала по ул. 9 Мая и насчитал шесть или семь похоронных бюро. На одной улице! Кроме них было ещё несколько стоматологических кабинетов. И всё. Зато бюро знакомств помещается в библиотеке на главной улице Жуковского. В этих условиях ночной вопрос «Как пройти в библиотеку?» наполняется новым смыслом.

И в этом социалистическом раю нет общественных туалетов.

Более всего тяжко в России отсутствие туалетов. На втором месте – невозможность попить нормального кофе (ну, это для кофеманов)[28]. Третье – ненадёжность транспорта и всех транспортных коммуникаций. Пойдёт автобус или не пойдёт? Опоздает поезд или не опоздает? Вовремя улетит самолёт или задержится на неопределённое время в связи с: метеоусловиями, отсутствием топлива, отдыхом экипажа (и такой вариант был в моей практике)…

Причины здесь две: рас…дяйство и природные условия.

В сумме: ты можешь зависнуть, застрять где угодно и когда угодно, в непредсказуемых условиях и при отсутствии кофе и туалета.

О сказочных красавицах и прекрасных принцах

Сюжет о туалетах, гостиницах и кафе снова выводит нас к теме девушек.

В Южно-Сахалинске, вернувшись из мрачного, залитого грязью и дождём Углегорска, ощутив себя в цивилизации, я направился в кафе. Безвкусная еда, приятный дизайн интерьера, и – очаровательные качества официантки… Я не удержался и, расплачиваясь, приложил к деньгам записочку с комплиментами. После ужина, водки и пива – а они были мною употреблены, в свою очередь, после недели шараханий по таёжным углам Сахалина, под дождями, с палаткой… – комплименты получились несколько более сентиментальными, чем требует осторожность. Наутро я понял, что более не следует мне заходить в это кафе, взял билет на самолёт и улетел с Сахалина во Владивосток.

У девушек в Приморье и на Сахалине одна, но пламенная страсть: уехать отсюда куда-нибудь: в Америку, в Новую Зеландию, в Москву, в Питер… Разговоры кругом только об этом. Достичь сей цели реальнее всего выйдя замуж, что не безумно трудно, учитывая поразительную миловидность дальневосточных девушек.

Отъезд в Питер рассматривается как один из наиболее удачных жизненных вариантов. Говорю об этом, ей-богу, без тени столичного снобизма. Наоборот, с грустью. Но такова реальность. В железнодорожной кассе Владивостока мы разговорились с молоденькой кассиршей, которая только что была в отпуске в Петербурге, – о Петербурге.

– Это незаживающая рана, – сказала она.

– Да, у нас там неплохо.

– У вас не то что неплохо. У вас там просто SUPER!!!

Слово было сказано большими буквами и сопровождалось тремя восклицательными знаками. При таких условиях любой мужчина из Питера, в репродуктивном возрасте и не урод, может обрести здесь внезапное счастье. Это очень опасно.