Читать книгу "Варан - Марина и Сергей Дяченко"

Он велел включить все фонтаны и водопады. Морская вода развернулась перьями и причудливыми солеными цветами, и Варан ожил. Нырнул на гладкое белое дно, поднял на поверхность зеркальную ракушку и заставил Лику заглянуть в нее:

— Видишь, какая? Самая красивая…

Лика мельком на него взглянула, и Варан вдруг понял, как это — читать чужие мысли. Лика подумала в этот момент, что, если бы не выдающаяся эта красота — остаться бы ей дома с родителями, выйти замуж и никогда не узнать вкуса «сладенького молока»…

Варану расхотелось купаться.

Он оделся и позавтракал — вернее, велел одеть себя и накормить. Затем поехал в канцелярию и очень удивился, застав писцов на местах, в полной тишине и сосредоточенности выполняющих каждый свое задание. За ночными событиями он совсем забыл вчерашнего щелкуна — а писцы не забыли. Шелестела бумага, чуть слышно поскрипывали грифели, ни одна голова не поднималась, чтобы оглядеться по сторонам или перемигнуться с соседом…

Наверное, я перестарался, с раскаянием подумал Варан.

Он побродил по собственному кабинету, потом бросил все и поехал к знакомому чиновнику, ведающему ремесленными кварталами столицы.

— Не понял, — сказал тот, когда Варан, морщась от неловкости, изложил свою просьбу. — Ты выставить ее хочешь? На улицу?

— Нет, — сказал Варан. — Мне надо, чтобы в случае моей внезапной смерти она не пошла на корм саможоркам.

— А-а, — протянул чиновник. — Это… мда. Ты что, собираешься внезапно умереть?

— Не собираюсь, но… Ты помнишь, кому я служу?

Чиновник помрачнел и нервно оглянулся на двери.

— Сделаешь или нет? — спросил Варан.

Чиновник дернул головой:

— Постараюсь.

Варан поблагодарил и вышел и уже на улице понял, что невольно ввел чиновника в заблуждение. Слова «кому служу» тот воспринял как угрозу, в то время как Варан всего лишь хотел объяснить, что жизнь его традиционно висит на тонкой ленточке…

Чиновничьи кварталы помещались в надземной части. Варан решил пройти под небом хоть несколько минут — все лучше, чем в ожидании мерить шагами коридор, устланный мохнатой шкурой змеи Хаа…

Не прошло и минуты, как его догнали.

Птичья площадка нависала над городом, невидимая снизу из-за скального выступа. На взлетной доске стояла полностью снаряженная «крылатая повозка», по углам ее замерли четыре крыламы, и неподвижность их нарушалась только подрагиванием перьев, теребимых ветром.

Рядом расхаживал человек в длинном плаще с капюшоном. Капюшон падал ему на глаза, оставляя открытыми огромные вывернутые ноздри.

— Нет времени, — сказал Подставка. — Слушай внимательно. Во-первых, ты летишь в Лесной удел с письмом к тамошнему наместнику и с отдельным письмом к тамошнему магу… Третье письмо — тебе, прочитаешь по дороге. Если старый Зигбам водит делишки с сыном Шуу…

Ноздри Подставки затрепетали.

— Я мог бы дать тебе «шептуна»… Это блоха, сажаешь ее в ухо и сразу понимаешь, когда собеседник лжет. Но ты будешь говорить с магами, значит, уловку не удастся скрыть…

— Я должен буду пробраться к бунтовщикам?

— Что ты, проще сразу скинуть тебя с этой скалы… Если среди них колдун — тебя раскусят мгновенно.

— Но мы с вами подозреваем Зигбама, а он…

— Помолчи! «Мы с вами» никого не подозреваем, мы просто проверяем… одну вещь. Проведав Зигбама и Лесного наместника, ты полетишь на Круглый Клык… Да, на Круглый Клык! Привезешь мне все тамошние архивы. Вплоть до записок княжеского лекаря, какую траву принимать от поноса. Вот четвертое письмо — для князя Круглоклыкского. С тамошним магом можешь вообще не встречаться.

— Ага, — выговорил Варан.

— Не «ага»! — вдруг рявкнул Подставка. — Я знаю, смертью тебя пугать бесполезно… Но если ты точно сделаешь, что я велел, я расскажу тебе все, что знаю о Бродячей Искре.

— О… чем?!

— Не о чем, а о ком. О Бродячей Искре, дурак. О Печнике, которого ты искал… и продолжаешь искать. Во сне.

Варан смотрел Подставке в ноздри — больше некуда было смотреть.

— Полетай, — Его Незыблемость подтолкнул Варана к повозке. — Вернешься живым… отблагодарю. Лети!

И Варан повиновался.

* * *

«Крылатая повозка» оказалась просторным, со всеми удобствами наказанием.

Огромная коробка снабжена была собственными треугольными крыльями. Ветер то и дело подхватывал повозку и нес, давая возможность отдохнуть запряженным в нее крыламам. Повозка плавно теряла высоту; потом четыре цепи натягивались, крыламы — а они были мельче и выносливее верховых — тянули что есть сил, треугольные крылья повозки поворачивались почти торчком, и она снова поднималась над облаками.

Возможно, потомственные горни, богатые и спесивые «до кричайкиного визга», с детства приучены были путешествовать таким образом. Варан не привык. Его тошнило. Ни мягкое ложе, ни умывальник с чистой водой, ни солидный запас вина и пищи, ни удобное отхожее место в дальнем углу повозки не могли помочь ему в его горе.

Он лежал на тюфяке из змеиного пуха, нюхал ароматическую смолу, которую какая-то добрая душа положила в сундучок с продуктами, и с ужасом думал о Подставкином письме. Письмо следовало прочитать в дороге, прочитать и понять, чего хочет Его Незыблемость от своего посла, — но перед глазами Варана менялись местами пол и потолок, затылок ломило, и желудок то и дело поднимался к горлу. В каком виде он предстанет перед князем Лесного удела, как посмотрит на него подозреваемый маг Зигбам?!

Бессонная ночь напоминала о себе, кусала за воспаленные веки. Неплохо было бы заснуть, наверстав упущенное и сократив мучительное путешествие. Но письмо Подставки лежало здесь же, на круглом столике с высокими бортами, и в нем могло быть все, что угодно — смерть, возвышение, пустая болтовня…

Варан слабо потянул за красный шнурок. Шелковые половинки письма разъехались, из конверта вылетели, радужно посверкивая, три сотенные бумажки и понеслись, подхваченные сквозняком. В один длинный ужасный момент Варану показалось, что сейчас они вылетят в щель между пологом повозки и ее дном — но деньги смиренно опустились на пол и замерли, разливая вокруг радужное сияние.

Варан сполз с тюфяка и подобрал купюры. В наполовину раскрытом конверте остался еще лист бумаги — жесткий, заскорузлый, неспособный к полету.

«Я предполагаю, что ты мне верен…» — начиналось письмо.

Варан хлебнул воды, вытянулся на ложе и принялся читать, борясь с тошнотой.

* * *

По дороге они остановились отдохнуть всего лишь два или три раза. Варан мог бы не выходить из повозки — но все равно выбирался, скрюченный и бледный, сидел у костра, разведенного возницами, и вполуха слушал разговоры. Крыламы спали, как одноногие статуи, сунув огромные головы под широченные крылья. Варан смотрел на звезды и вспоминал одну за другой скупые инструкции Подставки.