Читать книгу "Академия героев - Екатерина Козина"

Он просил?

– За неповиновение главе Академии и нанесение тяжких телесных повреждений подчиненным, Александр Леванов приговаривается к смертной казни, – громко произнес Василь.

Стон сорвался с моих губ. Кто-то крепко сжал мою руку. Повернула голову – Аким. Меня трясло. Сейчас парня убьют.

– Я надеюсь на тебя! – громко и четко сказал Саша, смотря куда-то в потолок. Я подумала, что он надеется на Бога.

Саша подошел к краю сцены. Один из Аспидов достал пистолет. Я узнала своего знакомого Аспида. Именно ему представилась честь убить парня. Они специально так задумали, или это все вышло по чистой случайности?

Я закусила губу. Во рту появился привкус солоноватой крови. Меня трясло от предчувствия.

Он просил не вмешиваться. Так ли это, или Ян соврал мне, чтобы я просто не делала глупостей?

Саша стоял на краю. Он ободряюще взглянул на меня и улыбнулся обреченной улыбкой. Я уже видела такую, когда Аким падал вниз. Когда он думал, что умрет. Здесь тоже. Мальчишка глубоко вдохнул и закрыл глаза.

Я тоже хотела закрыть глаза и отвернуться, чтобы не видеть его смерти, но стояла, не в силах даже вздохнуть.

Прозвучал выстрел. Я увидела брызги крови и падающее тело парня со сцены на пол. Попыталась вздохнуть, но ком в горле не позволил этого сделать.

И тут крик сорвался с моих губ.

– Саша, нет! – я ринулась к нему, но сильные руки удержали меня. – Пусти меня! Пусти к нему!

Вырваться не удалось – Аким слишком крепко держал меня. Обессиленная сопротивлением, я уткнулась Акиму в плечо и залилась в рыданиях.

– Успокойся, все не плачь, – Аким поглаживал меня по голове и нашептывал успокаивающие слова.

Только что моего первого друга убили, а он просит меня не плакать? Да как можно вообще не проявлять никаких эмоций? Как будто Аким полгода не следил за Сашей, не помогал ему. Я рыдала. Слезы жгли глаза. Это была истерика. Саша. Тот, кто поддерживал меня, чуть ли не все это время, которое я находилась в Академии. Тот, кто спасал меня. Мне плевать, что он оказался предателем, но он сделал все, чтобы исправить это.

Хотелось кричать. Боль от утраты разъедала меня изнутри. Я содрогалась. Все тело ломило. Я опустилась на колени.

– Тихо, тихо, – Аким поднял меня на руки и понес к выходу. Я видела самодовольное лицо Василя, заметила ухмыляющегося мне Аспида.

Мой взгляд упал на мертвое тело Саши с неестественно выгнутыми руками и ногами. В этот момент я для себя решила, что убью триста четвертого, убью Василя. Пускай мне придется отдать за это свою жизнь, но я прикончу этих двоих.

«У тебя разорваны внутренности! Кровотечение! Ты умираешь, тварь! Ты умираешь!» – я послала это в мозг Аспида с такой яростью, что тот непроизвольно схватился за голову, а затем за живот.

Аспид закричал от боли и свалился со сцены на пол, прямо рядом с телом Саши. Аспид извивался, корчился от боли. На его губах выступила кровавая пена. Он кричал. Кричал жалобно, как ребенок. Мне было все равно. Он умрет. Он верит в то, что у него разорваны внутренности. Мозг удивительная вещь, он воплощает все то, во что ты веришь. Злорадная улыбка тронула мои губы, а затем тут же исчезла. Я ужаснулась своим мыслям. Мне понравилось убивать…

Аким вынес меня из зала и поставил на ноги. Я вернулась к дверям, чтобы посмотреть, что стало с Аспидом. Тот все еще дергался на полу. Изо рта текла кровь. Он кричал. Ребята с криками выбегали из зала, боясь, что с ними случится тоже. На лицах детей застыл ужас. Они толпились, толкались, стараясь быстрее убраться из зала. Толпа потихоньку схлынула. С пола поднимались те, кто упал в этой суматохе. Я заметила разбитые носы и губы. Толпа, несущаяся в ужасе, всегда страшна.

Я понимала, что нужно было убить Василя, но почему-то решила убить Аспида, считая его виновником всех бед. Но ведь не он являлся настоящим врагом. Корень всех бед – Василь.

Триста четвертый затих.

– Уберите этих двоих! – фыркнул Василь и исчез со сцены. Возможность была упущена.

Я увидела, как за руки один из Аспидов тащит тело Саши. Его глаза закрыты. Казалось, что он просто спит, если бы не дыра в голове от пули.

Выход из зала был один. Мимо меня проволокли Сашу. В носу вновь защекотало, дышать стало тяжело. Слезы опять градом покатились по щекам. Я не могла успокоиться. Рыдания жгли, как кислота. Я приложила ладонь ко рту, пытаясь заглушить всхлипы. Аким обнял меня и попытался увести.

– Нет! – я оттолкнула его и попыталась остановить тех, кто тащил тело Саши. – Куда вы его?

Мне не ответили. Я побежала, пытаясь схватить тело за ноги и не дать его унести. Аким перехватил меня поперек живота и оттащил от трупа. Я брыкалась, не могла понять, за что такой жестокий конец Алу.

– Успокойся, ему уже ничем не помочь, – спокойно сказал Аким.

Меня раздражало такое спокойствие в голосе. Ему не понять, как это потерять близкого друга. Можно сказать, что он умер из-за меня. Я узнала в голосе Акима ту же интонацию, которой Саша прощался с Сэм. Эти люди повидали много смертей, у них просто уже не осталось сил плакать по кому-то. Смерть неизбежна.

– Отпусти меня! Отпусти! – я вырывалась, мне нужно было попрощаться.

Слезы катились по щекам, из меня вырывались неясные всхлипы. Тыльной стороной ладони я вытирала щеки, но через секунду они вновь становились мокрыми.

Аким подхватил меня на руки и понес к нам в комнату. Я брыкалась, кричала, колотила бывшего Лазурита по спине, пока тот не занес меня в нашу комнату и не опустил на кровать.

– Прошу, хватит, – попросил он.

Хватит реветь? Что прекратить? Саша…

Друг, который столько раз спасал меня. Он мертв. Кто еще погиб из-за меня? Нас было двести. Сейчас меньше ста.

Овла, Фиби, Ветта, Николс, Агния, Вениамин, Сэм, Саша – все они мертвы. И еще около сотни тех, имена которых я не помню.

Я легла лицом в подушку и кричала, кричала, пока не охрипла, пока не сел голос. Я кричала от боли, от безысходности, от страха, горя. Больно. Противно. Я кричала. Кричала пока оставались силы. Кричала, пока могла кричать. Столько погибших. Среди них мои друзья, мои недруги, но разве они заслужили этого? Быть убитыми?

Не знаю, сколько я пролежала на кровати, но почти все это время Аким молча гладил меня по спине, не зная, как еще можно успокоить. Мне было плохо. В груди пустота. Хотелось хоть чем-то ее заполнить. Я кричала, надеясь, что так станет легче. Перед глазами вставали образы мертвых. Вот мертвая Ветта лежит, как кукла, с распростертыми руками, а рядом с ней ее отец, которого убили свои же люди. Вот слышится выстрел, и Прасковья сидит и плачет над мертвой Агнией. У всех стеклянные безжизненные глаза. Овла заслоняет собой Касьяна и падает на пол. Сэм с кинжалом в груди.

Меня трясло.