Читать книгу "Бешеный прапорщик - Игорь Черепнев"

Собеседники нашлись легко. Вся троица беглецов из плена сидела в казарме и занималась обычными солдатскими делами. Сибиряк разложил на нарах чистую дерюжку, разобрал снайперский маузер и, не торопясь, чистил оружие. Рядышком пристроился артиллерист Савелий со своей винтовкой. Платон, за неимением оружия, занимался подгонкой выданной вчера формы – сидел в одних шароварах и что-то подшивал в гимнастерке, тихонечко напевая под нос какую-то песенку. Увидев нас, поднялись, принимая положение строевой стойки.

– Ну что, орлы, оклемались? – После обязательной бани, стрижки, бритья, смены одежды, горячей сытой еды и отсыпания выглядели они не в пример лучше, чем в нашу первую встречу. Почувствовали, что уже – «дома».

– Так точно, вашбродь. Благодарствуем, – за всех отвечает Семен. Вот так и рождаются стихийные лидеры. Надо запомнить.

– Заканчивайте дела, мне необходимо поговорить с вами. Через пять минут жду вас в канцелярии.

Там от канцелярии – только название, стол да несколько стульев. Ну да разговор будет официальный, нужно соответствовать. Сажусь за стол, Оладьин устраивается у окна, наблюдает, как казаки шашками машут. Потом поворачивается ко мне:

– Денис Анатольевич, о чем разговор будет?

– Да вот хочу эту троицу в группе оставить. Отпускать их хлопотно, могут разболтать про странных разведчиков. А нам лишние разговоры ни к чему.

– Так попросите капитана Бойко, чтоб поспособствовал. Приказом оформят и всего-то делов.

Ага, а глазки-то хитрые, хоть и напускает на себя простодушный вид. Вот чует моя ж… мое сердце, что казачок-то – засланный. Ладно, не понравится, будет посланным. В «прекрасное далёко». Или еще куда…

– Видите ли, Сергей Дмитриевич, мне нужны добровольцы, а не простые исполнители. Чтобы не случилось, как в том анекдоте про… денщика. – Видя заинтересованное выражение лица, рассказываю одну из армейских баек: – Поручик приходит со службы на квартиру, а там его встречает денщик. Вытянулся во фрунт и докладывает: «Вашбродь! Честь имею доложить, ваше приказание выполнено!» Поручик задумался на пару минут, потом и говорит: «Васька, так я же ничего не приказывал!» Денщик в ответ: «Так точно! Дык я ничего и не делал!..»

– Вашбродь! Честь имею явиться! Стрелок пятьдесят третьего Сибирского полка Семен Игнатов!

– …Бомбардир-наводчик шестой батареи семьдесят седьмой артиллерийской бригады Савелий Малышев!

– …Обозный ездовой шестой батареи семьдесят седьмой артиллерийской бригады Платон Ковригин!

Во как дружно, чуть ли не хором. Спелись красавчики. Ладно, не будем уточнять, кто в армии является, а кто прибывает… Оп-па, а сибиряк-то непрост оказался! На гимнастерке Георгиевская медаль «За храбрость» висит. И где же он, шельма, ее все это время прятал? В сапоге, скорее всего. Ладно, поговорим, узнаем…

– Садитесь, в ногах правды нет. Есть к вам серьезный разговор… К своим-то мы вас вытащили, но больно многое увидали вы за это время. Того, о чем рассказывать никак нельзя. Никому. – Ага, сейчас нагоним страху, мол, слово и дело государево. – Поэтому хочу предложить вам остаться у нас в группе… Тебя, Семен, хотел бы снайпером оставить, то бишь «охотником» за гансами. И по лесу ходить умеешь, и в засаде сидеть, и стреляешь – не всякий так сумеет. Будешь на охоту ходить, как раньше, только дичь будет двуногая. Всяко лучше, чем в окопе сидеть. Подумай…

Артиллеристы мне, Савелий, тоже нужны. Дело тебе будет не совсем привычное, фугасы и мины из снарядов делать, да взрывать их у германцев. Ты же лаборатористом в японскую был, тонкости знаешь, думаю, справишься…

И тебе, Платон, дело найдем. Не всем в разведку ходить, кому-то надо и за хозяйством приглядывать. Будешь у нас за каптенармуса, денщика, да и так, по хозяйству командовать.

Сидят, думают, переглядываются. Если артиллеристы вроде согласны, то сибиряк какой-то мутный. Нахмурился, смотрит под ноги. Тишина в канцелярии напряженная, аж какая-то зловещая.

– Ну, что скажете?

– Ваше благородие, так мы согласные, вон Платошка уже надоел со своими причитаниями, мол, чё дальше будет, – подает голос Савелий, – тока вот сумлеваюсь я, потяну ли. Посмотрел, как ваши казаки воюют. А как не сдюжу?

– Тебе, Савелий, и не надо будет германцев толпами резать да в штабеля укладывать. Немного поднатаскаешься – за себя постоять сможешь. А задача твоя будет – взрывать, мины закладывать. Да и делать это будешь не в одиночку. Найдем тебе грамотных помощников. Согласен? А ты, Платон? Ну, вот и ладушки.

Теперь – последний. Семен-сибиряк. Что-то не видно на лице особой радости. Интересно, что ему не так?..

– Ну, а ты, Семен, что скажешь? Вижу, не хочешь. Почему?

– Ваше благородие, извиняйте, коль что не так скажу. Мы – сибирские стрелки, а не пехота какая, нам бы в полк родимый, обратно. Да и в Ново-николаевске ишо с мужиками промысловыми артель составили земляцкую. Друг за друга клялись держаться. Хотел бы у вас остаться, да слово дадено – вернуться, если жив буду. – Семен поднимает на меня глаза, полные решимости. – Не можно мне из артели нашей охотницкой уйтить. Нас и так в ней пятеро осталось.

– Жаль, очень жаль. Ты бы мне очень к месту пришелся… – Вдруг в голову приходит интересная мысль. – А давай вот что сделаем! Я к тебе в полк съезжу, коль у вас там артель, с ними со всеми поговорю. Может быть, отпустят тебя?

А может, и всех охотников к себе сагитирую. С их начальством мне проще договориться будет. Если Бойко поможет…

Глава 46

После обеда решил подготовить трофеи для Валерия Антоновича. В смысле, для его вояжа в штаб фронта. Поэтому попросил Михалыча принести пару люгеров, которые у нас остались. Естественно, не длинноствольных артиллерийских. Их я никому не отдам! А какому-нибудь тыловому интенданту сойдет и обычный в обмен на помощь в поисках нужных нам «мадсенов». Клинки же пойдут в подарок кому-то более важному и всемогущему. Например, адъютанту командующего или еще каким-нибудь персонам, приближенным к верхам.

Митяев вошел с пистолетами в руках, по привычке совершенно без звука.

– Командир, у нас коротких только два осталось. Их отдадим, с чем тренироваться будем?

– Они, Михалыч, сейчас важнее в штабе в виде подарка. Капитан Бойко раздаривать их направо и налево не будет. Не пригодятся – обратно отдаст.

На лице Митяева была прямо-таки написана цитата из «Ивана Васильевича…». В смысле: «Что ж ты, сукин сын, самозванец, казенные земли разбазариваешь?!» Но вслух ничего не сказал, положил кобуры на стол. Хотя по поводу самозванца был очень недалек от истины.

– Григорий Михалыч, давай-ка ты клинки подготовишь, ну там подточишь, смажешь. А я пистолетами займусь.

Митяев уходит и через пару минут возвращается с ветошью, оселком и какой-то баночкой. Садится за стол у окна и начинает править шашку. Я тем временем разбираю пистолет и начинаю его чистить. И увлекаюсь этим занятием настолько, что перестаю обращать внимание на то, что происходит вокруг. А потом прихожу в себя от наступившей тишины. Оселка больше не слышно, Михалыч сидит и медленно ласкает бархоткой лезвие гурды, как будто гладит своего боевого коня. На лице такое похоронное выражение, что мне моментально становится не по себе… Да японский городовой! Придурок из будущего! Для казака шашка – это все! А тут очень редкая и ценная! И видно, что ковалась для войны, а не для парадов… А пошли они все… к одной всеизвестной и общедоступной…! Тыловым крысам и штабным остального хватит за глаза! Чтобы скрыть собственное смущение, нарочито жестким голосом спрашиваю: