Читать книгу "Бархатные тени - Андрэ Нортон"

– В долг. На востоке у меня есть накопления, из которых я вскоре расплачусь с вами.

Я хорошо поняла, что крылось за предложением Терезы в качестве спутницы – миссис Дивз хотела доподлинно увериться в моем отъезде. Она могла не опасаться. Я ожидала, что она немедленно уйдет, но она замешкалась в дверях, с любопытством разглядывая меня.

– Вы уверены, что хотите этого… так вот сразу уехать?

К этому моменту я так устала, что с трудом выносила ее присутствие. Но я все еще владела собой.

– Абсолютно уверена. Я благодарю вас за помощь. Теперь, если вы не возражаете, я должна отдохнуть, чтобы сегодня вечером уехать.

– Конечно.

Но даже держась за дверную ручку, она все еще смотрела на меня с жадным любопытством, будто не могла поверить, что скоро я навсегда исчезну из ее жизни. Возможно, она и хотела сказать еще что-то, но сочла за лучшее промолчать.

Меня тревожила собственная слабость. Однако следовало собрать все силы, потому что мне предстояло сделать две вещи, прежде, чем смогу отдохнуть. И я к ним приступила, как только вернулась Фентон.

– Фентон, я уезжаю сегодня вечером. Поскольку я не в состоянии нести много багажа, уложи, пожалуйста в саквояж мои туалетные принадлежности, чистое белье, и те вещи, которые будут мне необходимы во время недельного путешествия в поезде. Затем, будь добра, упакуй остальные мои вещи и проследи, чтобы их переслали по адресу, который я тебе оставлю. Но не укладывай платья, сшитые здесь…

Теперь она уставилась на меня прежним упрямым взглядом, запомнившимся мне с первых дней нашего знакомства. Но ее раздражение не могло меня остановить.

– Прежде, чем начнешь, пожалуйста, принеси бювар. И – это самое главное, Фентон, – ты ни в коем случае не должна никому говорить о моих намерениях. Можешь ты поклясться мне в этом?

Я не сводила с нее пристального взгляда, принуждая поклясться. Несомненно, ей можно было доверять: дав однажды такое обещание, она бы его непременно сдержала.

Ее крупное темное лицо вспыхнуло, и она молитвенно сжала руки:

– Пожалуйста, мисс Тамарис… пожалуйста, и не просите меня! Хозяин…

Я вздохнула.

– Хорошо, Фентон. Я скажу тебе, почему я так поступаю, и ты можешь ответить, если спросят. Со мной случилось нечто, столь глубоко изменившее мою жизнь, что я сама себя больше не узнаю. Я должна уехать отсюда, где все напоминает мне об этом. Я знаю, что так будет лучше для всех. Ты понимаешь?

Она смотрела на меня так же внимательно, как и миссис Дивз. Лицо ее по-прежнему было несчастным, но она кивнула, словно против воли.

– Мистер Соваж не станет тебя обвинять. Я напишу письмо, которое ты ему передашь после моего отъезда. Там я объясню ему все, что чувствую, и почему должна уехать домой.

– Раз вы так говорите, мисс Тамарис… но… можно я поеду с вами? Вы недостаточно здоровы, чтобы путешествовать в одиночку. Посмотрите на себя – вы так слабы, что даже через комнату не сможете перейти!

– Я чувствую себя много лучше, чем выгляжу, Фентон. И как только уеду отсюда, почувствую себя еще лучше.

Но, положив бювар на колено, открыв чернильницу и приготовив бумагу и перо, я обнаружила, что не могу подобрать нужных слов. Я не могла доверить бумаге свои сокровенные чувства, даже если единственный человек, который прочтет письмо, сразу же его уничтожит. Наконец я начала без обращения, хотя сердце мое говорило «Ален», на что я не имела права.

«Вы поймете мои чувства. Я должна оставить арену событий, причинивших мне такую боль. И, уезжая, я не могу придумать лучшего способа попрощаться, чем этот, ибо обнаружила, что не в силах видеться ни с кем из тех, кто был свидетелем моего унижения. Жалость и презрение в равной мере невыносимы. Если я уеду, возможно, со временем я сумею забыть».

Вышло сухо, но других слов я найти не могла. Я положила листок в конверт и запечатала его. Затем я позволила себе расслабиться, ибо действительно нуждалась в отдыхе.

Хотя глаза мои были закрыты, я слышала тихие шаги Фентон, исполнявшей мои указания. Потом я, должно быть, задремала. Меня разбудило прикосновение Фентон к моему плечу. Передо мной на столе была накрыта основательная трапеза.

– Прежде вы не поели, – сказала она так, будто ожидала моего отказа, – но теперь это необходимо, мисс Тамарис. Иначе у вас не хватит сил добраться до поезда.

Пока я ела, она заговорила снова:

– Миссис Дивз… она говорит, что Тереза проводит вас через бухту. Почему не я?

– Потому что я поручила тебе, Фентон, две очень важных задачи – передать письмо и позаботиться о моем багаже.

– О, мисс Тамарис, я хочу поехать с вами… насовсем. Вы не сможете позаботиться о себе, я же знаю!

Я покачала головой.

– Фентон, на востоке я не вела такой образ жизни, при котором нуждаешься в услугах горничной. Ты была очень добра ко мне, и я глубоко признательна за все, что ты для меня сделала. У меня есть для тебя маленький подарок. Он достался мне от моего отца.

Я достала одну из памятных вещей, хранившихся в шкатулке – резной крест из слоновой кости, обвитый виноградной лозой.

– О, мисс… – На глазах ее были слезы.

Я вложила крест ей в руку и спросила чуть поспешнее, чем хотела:

– Не можешь ли ты найти мне вуаль?

Она убрала крест в карман передника и подняла со стола мою дорожную шляпу с приколотой плотной вуалью, способной полностью скрыть мое лицо. Она также создавала почти траурное впечатление – но разве я не в трауре по самой себе, по прежней, какой я никогда не буду снова?

Мой свободный плащ тоже был черного цвета, а под ним у пояса висел кошелек с одолженными у миссис Дивз деньгами. Был тот час, когда в залах почти никого нельзя было встретить, поскольку постояльцы отеля переодевались к обеду. Фентон, подняв мой саквояж, ревниво держалась за него, пока Тереза, уже в чепце и шали, дожидалась у двери номера. Мы вышли черным ходом и спустились по служебной лестнице на улицу, где нас уже ждал экипаж.

Я сжала руку Фентон, когда она подсаживала меня внутрь, но у меня не достало сил сказать ей «до свидания». Ее доброта была мне опорой в трудное время. Однако в это мгновение я ни за что бы не захотела снова увидеть ее лицо, ибо она тоже была одной из тех, кто знал.

С палубы парома я увидела золотую дорожку, которую заходящее солнце проложило через бухту. Город, бывший для меня воплощением страшного тумана и обиталищем злобных теней, представал золотым моему прощальному взгляду. Но это была всего лишь иллюзия.

Тереза позвала меня в каюту, но я хотела остаться на вольном воздухе – ветер и море успокаивали мои нервы, они обещали, что я снова стану сама себе хозяйкой. Я попросила служанку оставить меня на одной из палубных скамеек, и она удалилась, а я повернулась спиной к лживым огням города. Прошлое должно оставаться позади.