Читать книгу "Что скрывают зеркала - Наталья Калинина"

В коридоре слева Элеонора увидела себя такой, какой была еще недавно, – со светлыми волосами до плеч, еще не перекрашенными в темный цвет и не остриженными парикмахером перед самым отлетом. Та, другая она, сидела к Элеоноре лицом за компьютером, постукивая задумчиво пальцами по столу. Что-то, похоже, у нее-другой не выходило, потому что на уставшем лице отразилась досада, брови сердито нахмурились, образовав между ними некрасивый и прибавляющий лет залом. Но вдруг, словно на ум пришло долгожданное решение, лицо светловолосой просияло, а пальцы, прервав сердитый стук по столу, легко запорхали по клавиатуре. Но в этот момент к столу подбежал мальчуган лет пяти, в котором Элеонора без труда узнала Тихона. Она-другая порывисто обняла сына и что-то шепнула ему на ухо, а потом легонько подтолкнула ладонью в спину, видимо отправляя поиграть. Элеонора невольно улыбнулась: так случалось нередко, когда она занималась переводом, а Тихон прибегал к ней с просьбой поиграть или включить ему любимый мультик.

В правом коридоре Элеонора опять увидела себя. И тоже со светлыми волосами, но завязанными высоко в хвост. Та девушка была одета в стильное деловое платье, под мышкой сжимала папку, затем небрежным жестом бросила ее на стол и торопливо сняла с телефона трубку. Элеонора наблюдала за другой собой, разговаривающей по телефону, со смешанными чувствами. Она нравилась себе такой – ухоженной, стильной, уверенной в себе, деловой. Эта девушка из правого коридора выгодно отличалась от девушки из левого. Но казалась чужой. Будто была это вовсе не она, Элеонора, а девушка, так пугающе на нее похожая. Холодная, профессиональная, лишенная сантиментов, как стерва-карьеристка из фильмов. И все же зрелище показалось ей завораживающим настолько, что Элеонора пропустила момент, когда девушка закончила телефонный разговор и подошла к прозрачной стене. Прижав к ней ладони, она вгляделась в сумрак соседнего коридора, будто высматривала кого-то в окне. Элеонора испугалась, поняв, что спрятаться ей некуда: в ее коридоре нет ничего, кроме чемодана с разверзнутой в нем бездной. Ей вдруг стало страшно до холода встретиться с самой собой глазами, будто под личиной ее двойника скрывалась смерть, убивающая одним только взглядом. И все же на какую-то секунду их взгляды схлестнулись, как шпаги дуэлянтов. В глазах той, другой, вспыхнуло удивление. Элеонора поспешно отвернулась. Но и того мгновения хватило, чтобы увидеть в глазах своего успешного в карьере двойника на самом дне затаившуюся тоску.

А слева обстановка уже сменилась. Коридоры настолько соприкоснулись в этом месте, что разделяла их теперь единственная тонкая стена. И там, за перегородкой, бушевала улица: клокотала моторами проносящихся машин, торопилась толпой-сороконожкой, подмигивала разноцветными глазами светофоров, семафорила рекламными растяжками. Элеонора улыбнулась, узнав внезапно эту улицу: однажды она зашла на нее, когда искала бюро переводов, куда торопилась на собеседование. Если перейти дорогу, повернуть направо, свернуть за тем виднеющимся в расплывчатой дымке серым зданием… Путешествуя мысленно до знакомого бюро, Элеонора не заметила, как на переднем плане вспыхнула драка. Увидела уже, как двое мужчин, сцепившись, катаются на тротуаре, рискованно приближаясь к краю дороги. Один из мужчин, вначале проигрывающий, стал одерживать верх. Элеонора, узнав его, невольно охнула. Но вдруг другой боднул с силой его в живот. Мужчина вылетел на проезжую часть под колеса начавшего движения автомобиля. И второй упал следом. Элеонора не услышала удара, но четко, будто в замедленной съемке, увидела, как бампер соприкасается с телом и подбрасывает его в воздух так легко, словно наполненный воздухом мяч. Она закричала и зажмурилась. А когда открыла глаза, картина вновь сменилась. Дергано-нервный свет от мигалок «Скорой» и полицейского автомобиля пульсировал в сумерках коридора. Врачи грузили в машину носилки с лежащим на них человеком. Двое инспекторов дорожной полиции склонились над чем-то страшным, черным, бесформенным. «Кто?» – онемевшими губами спросила Элеонора у сидевшей прямо на тротуаре, в который на эти несколько мгновений превратился прозрачный пол, девушки-двойника. Волосы той на этот раз оказались коротко стриженными и окрашенными в темный цвет, почти как у Элеоноры. Кто лежит в том пугающем черном мешке? Кто из тех двоих? «Скорая», отбрасывая от мигалок красно-синие всполохи, сорвалась с места, оставив как страшный ответ на вопрос сидевшую и раскачивающуюся из стороны в сторону стриженую девушку. Элеонора в ужасе закусила костяшки пальцев, сдерживая крик, а другую руку поднесла к горлу, которое сильнее сдавило невидимым обручем.

В коридоре справа дела обстояли и того хуже: растрепанная светловолосая девушка в порванной одежде, испачканной кровью, сидела так же на тротуаре. Над ней склонился одетый в медицинскую форму мужчина. Дальше, перекрывая огромной тушей дорогу, замер трейлер с измятой кабиной – раненый неповоротливый динозавр. Чуть в стороне от него скукожился грудой металла искореженный до неузнаваемости автомобиль. Здесь тоже разрывал сумрак дерганый свет мигалок и полицейские в чужеземной форме накрывали блестящей и желтой, как в шоколадных конфетах, фольгой неподвижное тело.

Да что здесь происходит?! Где она, зачем ей показывают эти страшные картины? Элеонора рванула пальцами невидимый обруч, все сильнее и сильнее сдавливающий ей горло, хватанула ртом воздух – судорожно и на грани возможностей. И двинулась вперед по коридору – в плотный туман, вуалирующий неизвестность, но как можно дальше от этого места с пугающими картинами. Туман, словно почувствовав ее рвение, стал рассеиваться, обнажая, будто освобождаемые от сохраняющей их ваты хрупкие елочные игрушки, проявляющиеся в сумерках фигуры и объекты. Оказывается, ее собственный коридор тоже не пустой. И то, что Элеонора увидела вдали, обрадовало ее и немного ослабило невидимую удавку на шее. Там, впереди, протягивая ей руки и солнечно улыбаясь, стоял любимый ею человек. А рядом с ним – маленький мальчик. Ребенок, увидев мать, смешно всплеснул руками и побежал навстречу. Элеонора бросилась к нему, но невидимая удавка затянулась на шее. Девушка дернулась будто на натянувшемся поводке, рухнула на колени и впилась пальцами в шею, пытаясь сдернуть то, что ей мешало дышать. В глазах потемнело, а может, это сумерки сгущались, растапливая в чернилах очертания фигур. И тишина вдруг сменилась грохотом и звоном. Элеонора подняла глаза и с ужасом увидела, что коридор впереди раскалывается, будто лед на реке, на отдельные стеклянные льдины, между которыми образуются проталины густой темноты. Фигура любимого человека уже скрывалась вдали, уносимая осколком-льдиной в недосягаемые дали. А маленький мальчик, который бежал ей навстречу с распахнутыми для объятия руками, еще прыгал с «льдины» на «льдину», расстояние между которыми катастрофически увеличивалось. «Остановись!» – хотела закричать Элеонора, но вместо крика раздалось лишь короткое сипение. Разрываемая двумя желаниями – бежать прочь, назад, от раскалывающегося на осколки коридора или, напротив – вперед, спасать своего мальчика, она тем не менее не могла сдвинуться с места, будто темнота выпила из нее все силы. В какой-то момент пришло понимание, что причина, разрушающая коридор, – в той невидимой удавке, лишающей ее жизни. И если избавиться от нее, еще можно спасти и ребенка, и спастись самой. А то и догнать слишком далеко оказавшегося от нее человека. Но как Элеонора ни старалась сдернуть «ошейник», пальцы лишь царапали то воздух, то кожу, а легче ей не становилось.