Читать книгу "Солнечная богиня - Татьяна Тронина"

– Я знаю! – с досадой произнес он. – Столько всяких препятствий, столько этих запретов… Мне самому скоро потребуется помощь специалиста!

– Вы же были бескорыстны, общаясь со мной? – нахмурилась Оля.

– Да! – сердито произнес он. – То есть нет… Да, да!

– Пал Палыч, миленький… все пройдет, – сказала Оля. – Вот лето кончится, и я уеду. Больше вы меня никогда не увидите. Забудете как сон. Все пройдет…

– Нет, вы подумайте, она еще меня утешает! – полушутя-полусерьезно произнес Пал Палыч. – Я бы душу продал за то, чтобы снова стать молодым! Как Фауст…

– А вы вовсе и не старый! С чего это вы взяли, что старый?.. – насмешливо сказала она.

– Вон, седой весь! – он дернул себя за волосы.

– Дело не в этом. И вообще… – вздохнула Оля. – Помните, я вам рассказывала о вашем тезке, тоже Павле? – неожиданно спросила она.

– Сыне Степана Андреевича? Да, конечно…

– Он хороший человек. Все его ругают почем зря, а он – хороший.

Некоторое время Пал Палыч смотрел на Олю. Потом вздохнул, сел снова в свое кресло.

– Павел. Хоть одно утешение – ты полюбила человека по имени Павел.

– Да я еще сама не поняла, люблю его или нет…

– Любишь, любишь! – сердито закричал Пал Палыч. – Я же не слепой… И жениха даже из-за него бросила! А женихами просто так не бросаются!

– Пал Палыч…

– Все, Журавлева, иди, некогда мне с тобой лясы точить, у меня дел полно!

Оля уже взялась за ручку двери, но Пал Палыч снова ее окликнул:

– И гадость эту тоже забери…

– Какую гадость? – растерялась Оля.

– Вот эту, – он швырнул на стол стопку толстых глянцевых журналов. – С начала лета у меня копятся… В коридоре, перед кабинетами, разложи, чтобы пациенты, значит, не скучали. Любит бабье всякую ерунду читать!

…Он сидел за воротами в машине и все глядел на телефон, точно раздумывая: звонить или подождать еще немного?..

– Я здесь! – закричала Оля, и, распахнув дверцу, упала на переднее сиденье. – Долго?..

– Очень! – серьезно ответил Павел и поцеловал ее. – Прокатимся немного?

– До поворота…

Они поехали по узкой дороге, с обеих сторон подступали деревья, и в первый раз Оля заметила, что начинает желтеть листва.

– Может быть, передумаешь? – мрачно спросил Павел, крутя руль. – Ты пойми, я не для себя стараюсь, мне просто не хочется оставлять тебя одну…

– Чего ты все-таки боишься?

– Да как не бояться, тут этот твой и все такое… – взорвался Павел.

– Викентий – очень разумный человек, – сказала Оля. – Он не Отелло. А Эмма Петровна просто в восторге, что наконец избавилась от меня! Я думаю, она окончательно сумела убедить Кешу, что я ему не пара…

Они остановились у развилки. Одна дорога вела к дачному поселку, а другая – в Москву. Павел собирался ехать через Москву.

– Ты звони мне, пожалуйста, – тихо сказал Павел. – И телефон не забывай включать! Я за тобой заеду. Жди меня.

– Конечно. Конечно-конечно!.. – Оля улыбнулась и поцеловала Павла – в лоб, щеки, губы…

– Я тебя люблю! – Павел обнял Ольгу, зарылся лицом в ее волосы. – Какие глупые слова… Разве ими можно что-то выразить!

– Какие слова?

– Да эти – «я люблю тебя»! Сама подумай, сколько человек их говорило до нас и сколько будет говорить после! И еще миллион, а может, даже миллиард человек сейчас тоже повторяют их…

– Так придумай новые! – засмеялась Оля.

– Видимо, придется. А пока – я люблю тебя!

– Паша, Паша… – она тоже изо всех сил прижималась к нему, смеясь и плача. – Ты так прощаешься, как будто на войну уезжаешь!

– Ну скажи мне, что тоже любишь… Хотя бы соври!

– Паша… – она отстранилась. – Все будет хорошо… – Оля прикоснулась ладонью к его лицу, потом провела по его волосам. – Да, и подстригись, пожалуйста, а то как первобытный человек ходишь…

– Ладно, – покорно произнес Павел. – А ты обещай мне, что потом сразу же поедем ко мне. Увидишь, как я живу, с Сашкой познакомишься…

– Да, я просто мечтаю познакомиться с этим Сашкой!

Павел неожиданно встревожился.

– Погоди… Нет, я передумал, я не буду тебя с ним знакомить! Ну его…

– Паша, это называется – бред ревности.

– Пал Палыч твой просветил?

– Паша! – нетерпеливо воскликнула она, пытаясь открыть дверь. – Все, выпусти меня…

– Еще минутку, – он снова обнял ее. – Я как будто не в себе, прости, мучаю тебя всякой ерундой… прости!

– Как там твой отец, кстати?

– Отец? Да что ему сделается… Нас переживет! Он вечный.

– А другие? Кристина как?

– Никак. Я их почти не видел. Ходят насупленные, злятся. Ну, конечно, я им дорогу перебежал…

– Но ты же не виноват! – сердито произнесла Оля. – Они там из-за этого наследства совсем с ума посходили…

– Ну их, – мрачно сказал Павел.

– Да, знаешь, у Кристины какой-то компромат на Кирилла, – вспомнила Оля.

– Это пускай папаша разбирается… Думай только обо мне! – Он снова поцеловал ее – долго, на сколько хватило дыхания.

– Все будет хорошо, – снова повторила Оля, выходя из машины. – Вот увидишь!

Потом она махала рукой ему вслед до тех пор, пока машина не скрылась из виду.

И пошла обратно, к санаторию.

Оле было грустно, но вместе с тем какая-то тихая радость переполняла ее. «Как странно… – удивленно подумала она. – Только я решила переменить свою жизнь и не быть зависимой от любви, как тут же новое чувство настигло меня. Я смирилась с одиночеством, но, по сути, и минуты не была одна! И сейчас, когда Паша уехал, я тоже не чувствую себя одинокой… Надо же, как странно, а с Викентием, даже когда он был рядом, все было по-другому…»

Оля вернулась к себе в комнату и там, сидя у раскрытого окна, от нечего делать принялась читать один из журналов, от которых просил его избавить Пал Палыч. И наткнулась на статью, очень заинтересовавшую ее…

«…Кувшинка, или водяная лилия, таит немало секретов.

Славяне именовали кувшинку одолень-травой, то есть травой, одолевающей нечистую силу, любые болезни и несчастья. С корневищем кувшинки в руках пастух в старину обходил стадо, чтобы отогнать прочь злых духов и предохранить скот от пропажи. А черные семена растения употреблялись монахами и отшельниками как средство, успокаивающее нервы.

Для лечебных целей цветки водяной лилии следовало срывать, произнося ласковые слова и крепко заткнув уши. Категорически запрещалось срывать их ножом или иным острым предметом – полагали, что в таком случае растение истечет кровью. По поверью, человек, срезавший кувшинку, обречен видеть тяжелые, кошмарные сны.