Читать книгу "Роман с куклой - Татьяна Тронина"

Помимо союзников, в этих местах находился и чехословацкий корпус – еще со времен войны с немцами. Он входил в состав французской армии, и после подписания Брестского мира корпус отправили во Владивосток, чтобы оттуда морским путем тот покинул пределы России.

Большевики попытались разоружить корпус, но в ответ чехи подняли восстание. Скоро вся Сибирь была свободна от Советской власти. Правда, у чехов были свои планы, поэтому надолго задерживаться здесь они не собирались.

Словом, Митя и Макс попали в водоворот событий, центром которых был Омск. Чехи, французы, англичане, американцы, японцы… Дальний Восток и Сибирь жили своей, особой жизнью, и разобраться во всем этом переплетении событий, интриг, интересов (у каждой из сторон были свои задачи) было очень сложно.

Митя и Эрден весь следующий год работали в штабе – попервоначалу с энтузиазмом, но потом заскучали. Но штабное начальство отпускать их не собиралось – образованных людей не хватало. Армия Колчака, сначала решительно двигавшаяся вперед при поддержке чехов и местного населения и прорвавшая Восточный фронт весной девятнадцатого года, теперь терпела поражения.

– Не по мне вся эта бюрократия! – однажды заявил Митя товарищу. – На передовой было проще.

– Колчак издает указы, но никто их не выполняет, – согласился Эрден. – Вон вчера пришла сводка с фронта. Там так и написано: «Солдаты не хотят воевать, а офицеры в большинстве уже неспособны на жертвенный подвиг». Мы вынуждены отступать…

– Я тебя уверяю – тыл губит фронт.

– Вот ты поди и скажи это Александру Васильевичу…

– А то он сам не знает!

В кабинет, где сидели Митя с Эрденом, ворвался прапорщик Арсений Гуляев, который всегда был в курсе всего.

– Господа, слышали, кто у красных командует пятой армией?

– Кто?

– Бывший поручик императорской армии Тухачевский! Говорят, под его началом самые лучшие силы рабочих коммунистов!

– Ну все, нам крышка… – уронил Эрден, иронично глядя на Гуляева.

– Тухачевский – дегенерат духа! – сверкая глазами, закричал тот. – Сатана! Когда он еще в кадетском корпусе учился, то после литургии вынес из храма святое Причастие во рту и выплюнул его на съедение собакам!

– Гуляев, иди отсюда… – с раздражением произнес Митя. – Займись каким-нибудь делом.

– Ну, делом вы занимайтесь, переписывайте эти свои приказы… – отмахнулся прапорщик. – А я вам вот еще что скажу… – Он оглянулся на дверь и понизил голос: – Еще Серафим Саровский утверждал: погибла наша страна, потому что перестали мы поститься по средам и пятницам! В среду предали Иисуса Христа, а в пятницу его распяли…

Вращая глазами, Гуляев попятился и скрылся за дверью, вероятно, очень довольный своим выступлением.

Некоторое время Эрден молчал, перекладывая папки с документами, а потом произнес негромко:

– Ну, не все у нас такие верующие. Некоторые живут во грехе – и ничего…

– Ты о чем? – вспыхнул Митя.

– Я о том, что нашему командиру не на пользу эта связь с чужой женой. Да и сам он женатый человек…

– Я и не думал, Макс, что ты такой моралист.

– Я-то что, а вот других сплетников полно…

Макс Эрден намекал на то, что Александр Васильевич Колчак, практически не таясь, жил с Анной Тимиревой, которая на девятнадцать лет была его моложе.

Анна Тимирева была женой однокашника Колчака по Морскому кадетскому корпусу. Сам Колчак тоже был женат, и жена его, Софья Федоровна, после Февральской революции была переправлена союзниками-англичанами за границу, поскольку они опасались, что та может попасть в руки немцев или большевиков. Участь жены прославленного русского адмирала в этом случае была бы очень незавидна…

Роман Колчака с Тимиревой осуждали многие. Как же так – двое известных людей, сливки российского общества, обвенчаны с другими в церкви, считают себя православными – и вдруг на глазах у всех живут во греховной связи!

Но Митя никак не мог осуждать своего командира, поскольку и в его жизни было нечто, что никак не укладывалось в рамки морали. Тот день, что он провел с Соней… Митя надеялся – этот день еще повторится. Они с Соней будут вместе. Несмотря ни на что.

Но осенью девятнадцатого года произошли следующие события. Генерал Дитерихс, опытнейший белый генерал, разбил в Тобольском сражении пятую армию красных. Дитерихс уничтожил весь правый фланг армии Тухачевского и отбросил ее за Курган.

Красные отступали в спешке, бросив большую военную добычу.

Десятого сентября казакам надлежало разгромить тыл красных, поддержав атаку Дитерихса. Но атаман Сибирского казачьего войска со странной фамилией Иванов-Ринов промедлил. Красные опомнились, сумели подвезти себе подкрепление в три дивизии и с середины октября заставили белых отступать…

Однажды, после того как Митя принес Колчаку очередную сводку с фронта, о существующем положении дел (ординарец Верховного правителя свалился с воспалением легких), тот задержал его движением руки:

– Останьтесь, поручик.

– Какие будут указания? – немедленно отозвался Митя.

– Указания? – Бледное, донельзя утомленное лицо адмирала дернулось. – Погодите… – Он потер руки, остановился над столом, на котором была разложена карта. – Вам не кажется, поручик, что большевики украли у меня победу?

– О чем вы, Александр Васильевич?

– О том, что они постепенно, шаг за шагом, разрушают мои замыслы, рвут фронт… Это какое-то потрясающее невезение! На фронте гибнут солдаты, а в тылу идет безудержная спекуляция, пир во время чумы…

Митя вдруг вспомнил, как совсем недавно слышал на площади частушку, которую распевал какой-то мальчишка: «Мундир английский, погон французский, табак японский, правитель омский…» Это о нем, о Колчаке.

О человеке, который последним усилием пытался сохранить то, что еще осталось от великой империи.

За последние несколько недель Верховный правитель похудел, подурнел, выглядел чрезвычайно утомленно. Митя видел, что тот находится в состоянии крайнего нервного напряжения. Во время разговора Колчак спазматически прерывал речь – откидывал голову назад и в таком положении застывал на несколько секунд, закрыв глаза.

Потом он снял со стены самурайский меч, подошел к пылающему камину и принялся вглядываться в сталь, отражавшую огонь. Колчак словно медитировал. Митя вдруг вспомнил – об Александре Васильевиче рассказывали, что тот увлекался самурайским учением.

Мите было и жаль его, и вместе с тем – он испытывал раздражение.

– Александр Васильевич…

– Да, поручик? – не сразу повернулся к нему Колчак. – Что вы хотели?

– Отправьте меня на фронт. Ей-богу, надоело тут, – сказал Митя просто. – Вся эта штабная возня…